Я не знаю, кто там сквозь меня говорит, или через,
но, когда я пишу, у меня рассыпается челюсть.
Стиснув зубы, я ими скриплю, хоть скрипеть уже нечем,
но терплю: мне шепнул устроитель, что приз обеспечен.
В белоснежной одежде, на север лицом,
всемогущим себя ощущаю жрецом,
что сжимает маисовый, только что срубленный колос.
И тогда в глубине, в тишине появляется Голос.
Он то шепчет, то громко кричит, то уныло бормочет,
и звенит, подбирая ключи, или курицей квохчет,
он поёт и рычит, словно кошка, урчит,
мне, похоже, впаяли бракованный чип.
Репродуктор молчит. Мастер буквы мельчит,
заполняя тетрадь, и при этом бурчит:
"То ли шина узка, то ли нота низка,
то ли сам твой канал слишком узок -
ты не слышишь ни нот, ни размера
Божественных Музык".
Зачищает все клеммы, крепления надфилем точит.
Разбирает меня. Подключает. И снова бесточит.
Он спиною ко мне. По дрожащей волне
понимаю : он просто хохочет.
Я страдаю. Вспухает вселенский нарыв,
всё мертвит и в труху измельчает.
И тут мастер находит тот самый обрыв...
И меня подключает.
|