"О, Боже мой! Зачем я не послушался тогда смутного влечения сердца, которое – я теперь, безусловно, верю в это! – никогда не ошибается в своих быстрых тайных предчувствиях…"
(А.И. Куприн. "Олеся")
Зависть
Лепестки раскрыл
лиловый колокольчик
у оврага,
вдоль тенистого подлеска,
вольной пташкою среди угодий волчьих
распевала
тихим голосом Олеся.
Шла навстречу перламутровым рассветам,
изнутри искрилась светлой тайной,
и летела
над привольем песнь о лете, -
расстилалась нежно и бескрайно…
И с берёзками кружилась в лёгком танце
под мелодику кудесницы-любви
с сокровенною мечтой:
не расставаться
с тем,
о ком свистали соловьи…
Только пылкому стремлению не сбыться,
злые люди их свиданью помешают –
покарают,
словно грешницу-блудницу,
лишь за то, что хороша –
что "не такая".
Возвратится суженный её
и наречённый,
но не сыщет след несчастной на земле –
не осталось никого в избушке чёрной
кроме бусинок кровавых
на столе…
Судит яростно дремучесть и отсталость,
корень всех размолвок – злой навет, -
расползается, как гниль,
людская зависть
там,
где и в помине
Бога нет.
Послесловие:
Основой публикации послужил сюжет драмы Бориса Ивченко "Олеся" по одноимённой повести Александра Куприна (1971г.)
ВИА "ПЕСНЯРЫ" — Алеся
Прощай, разбуженная сердцем, дорогая!
Почему так горько, не могу понять...
Жаль рассвета мне, что в небе догорает
на восходе моего дня, которому розоветь.
Ушла, никогда уже не вернёшься, Алеся,
прощай, смуглянка, любимая, прощай!
Стою на распутье былом, а с поднебесья
одиноким жаворонком звенит и плачет май.
Ушла, оставив мне холода и туманы,
горькие сожаления дымкой окутанных дорог.
Чтобы я минутой нанесенные раны
годами в сердце заглушить своем не мог!
Ушла, никогда уже не вернешься, Алеся.
Прощай, смуглянка, любимая, прощай.
Стою на распутье былом, а с поднебесья
одиноким жаворонком звенит и плачет май.
