Тянут к омуту грехи. Ох! Глубокому!
По годам, как по ступенькам карабкаюсь…
Хорошо, порой с руки - одинокому.
Выть на глупую луну. Да, собакою…
Север мысли увязал белой вьюгою.
Грусть в глазах уже почти безнадежная.
Я зеленую тоску здесь баюкаю,
Жду, когда уснет навек, тварь таежная.
Познакомил буйный май с непоседою,
С ветром свежим, да курносой байдаркою.
Вот сижу и сам с собою беседую,
А полтинник за углом лаптем шаркает.
Разолью по пятьдесят с доходягою.
Где ты маленькое счастье, заблудшее!?
Быль свою представлю белой бумагою,
И останусь жить, надеясь на лучшее.
Тянут к омуту грехи. Ох! Глубокому!
За полярным кругом шибче страдания.
Кто б сказал, пропасть ли мне, одинокому,
Иль прожить роман в стихах без названия?!... |
Страдания!
Опустился я на дно камнем-глыбою,
А зелёная тоска воет сукою…
Сам, один, совсем один! Может рыбу мне
заманить в суровый край, всё же глупая…
Замолчит тогда тоска – в сердце лезвие,
и в ушах не будет выть вьюга злющая.
«SOS!» - кричу на самом дне. «В жизни – бедствие!»
Подплыла ко мне плотва, молча слушает…