ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ
(вместо предисловия)
Ученье не приемлет скуки.
Творенье – мудрости удел.
Учёные – жрецы науки –
Открыли тайну звёздных тел.
Извечная мечта богемы:
Загадочной Вселенной суть,
Рожденье солнечной системы
И с тайной вечной Млечный путь.
Умом космические дали
Нам, смертным, право, не понять,
Но «Космологию» создали
Мужи учёные подстать.
Времён отсчёт на миллиарды
От нынешних текущих лет.
Создал галактик мириады
Вселенский взрыв в один момент.
Законам физики подвластны
Энергии взаимных сил.
Условия создав однажды,
Мир солнца космос сотворил.
Космическая пыль, кометы,
Да и иное вещество
Столетьями плелись в планеты
И создавали естество.
Тела из космоса взрывались,
Даря тепло – понять мудро.
И той энергией создали
Земли горящее ядро.
Земля – расплавленная лава –
Пронзает черноту широт,
Но постепенно остывая,
Земной коре даёт оплот.
Поэта мысли примут строфы
И будет вымысел кудряв.
Космические катастрофы
Всегда несут угрозы явь.
К Земле космическое тело
С огромной массою летит…
И взрыв, как будто оголтелый,
Луну как спутник сотворит.
Но это грозное мгновенье
Поможет дело завершить:
Ось отклонить Земли вращенья,
Её вращенье убыстрить.
Земля с Луной, прими на веру
Слова и книги мудрецов,
Смогли построить биосферу,
Земле дав новое лицо.
Морской пучине дар открылся.
Времён отметив поворот,
Великий синтез завершился,
Жизнь сотворив в глубинах вод.
Вновь миллионы лет отбора:
И жизнь, и смерть переплелись.
Возникли фауна и флора.
На сушу выбиралась жизнь.
Менялись эры и эпохи:
Палеозой и кайнозой.
И сотни лет сплетают крохи
Млекопитающихся строй.
Времён великие творенья
В глубинах лет, в какой-то век
Путём ошибок, проб, везенья
Рождался древний человек.
Не претендуя на правдивость:
Легенды, мифы, мудрость книг –
То ль небыль, то ли быль приснилась -
Мы окунёмся в мир интриг.
ЧАСТЬ 1
ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ
1. ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ
ГЛУБОКОЙ
В то незапамятное время
Природы дивную красу
Являло обезьянье племя
В доисторическом лесу.
Ни облачка в просторном небе.
Луч солнца гладит синеву.
А человек… Ещё он не был
Как человеком наяву.
Коснулось солнце горизонта,
Верхушки джунглей серебря.
Под кроной мощных древ удобно
Настил раскинут был не зря.
Ни человек, ни обезьяна,
Глава немаленькой семьи
И представительница клана
Родить собралась до зари.
Она главенствует два года.
Когда её погибла мать,
Отца изгнала вон из рода.
А через год в семью принять
Самца решила молодого,
Что в племени далёком жил:
Детёныш будущий иного
Кровосмешенья заслужил.
Семья ютилась в редколесье.
Спускалась и на грунт с ветвей,
Где пищу добывали вместе,
Жуков сбирая и червей.
Когда-то здесь её, Малютку,
Мать-обезьяна родила.
Главой семейства там не в шутку
Её прабабушка была.
Однажды засуха случилась.
Плоды хирели на глазах.
С деревьев племя опустилось,
Хотя испытывало страх.
Ступив на землю осторожно,
Прабабушка смогла понять:
Здесь прокормиться им возможно,
Лишь стоит листьев пласт поднять.
Умело чмокая губами,
Вздымала к небу кисти лап,
В грудь ударяла кулаками
И горловой издала храп.
Как доминирующей самке,
Пример ей должно показать,
А как семейной, стадной мамке,
Их безопасность доказать.
Семейство разбрелось по лугу,
Копая когтем корешки.
И шумом огласив округу,
Беду на стаю навлекли.
Детёныши резвились вволю,
Придумывая массу игр.
В траве высокой полз по полю,
Прижавшись, саблезубый тигр.
Визг смерти огласил округу…
А саблезубый тигр, урча,
Задрав семейства их подругу,
Её нёс к лёжке волоча.
Они по лугу заметались.
К деревьям кинулись стремглав.
На ветви дерева взобрались,
Детёнышей к себе прижав.
О, ужас! В этой дружной стае
Кровавых дел наперечёт:
Удав, бывало, в кольцах сдавит
Иль случай к смерти приведёт.
Два дня семейство голодало,
На вожака всерьёз ворча.
Вожак их в горести молчала,
Подобострастный взгляд меча.
Семья прабабкой недовольна.
Ворчит со злобой на губах.
И дочь её в ветвях невольно,
Почуяв материнский крах
И миг критической минутки,
Клич к послушанью издаёт.
Ей дочь, но бабушка Малютке,
Бразды правления берёт.
А голод?! Голод – он не тётка:
Творил естественный отбор.
Дочь, уяснив задачу чётко,
Назначила в семье дозор.
Теперь дозорный, чуя запах,
Врага увидев, например,
Подняться мог на задних лапах,
Узнать, где хищник-изувер.
И повелось: от рода к роду,
Пример несчётно повторив,
Передним лапам дав свободу
И тем их в руки превратив.
Прямохождение – начало.
Ступня лап задних при ходьбе
Сменила форму изначала,
В угоду будущей судьбе.
Весь день по лесу бродит стая,
Где ягод куст, где гриб найдёт.
Дозорный, шорохам внимая,
Здесь наблюдение ведёт.
Пока дела справляет стая,
Ему доверив свой покой,
Дозорный, часто замирая,
Вдруг издаёт тревожный вой,
Почуяв близкую опасность.
Срывается вся стая вмиг.
Опасность где? Пока не ясно!
К ветвям, к ветвям… И гвалт, и крик!
Их ветви дерева спасают.
Хотя бедняги и дрожат,
Плодами в хищника бросают,
Попав, от радости визжат.
Отпор получен. Огрызаясь,
Уходит хищник не спеша.
Победу празднует вся стая.
Ликуют, жутко вереща.
Бежит безжалостное время.
Малютке уж который год!
Прабабушка, оставив племя,
В мир неизведанный уйдёт.
Семья по ней погоревала…
Вновь лазит-бродит по лесам.
И стая многое познала:
Природа учит тут и там…
Беда опять приходит вскоре.
Сорвалась бабушка с ветвей.
Малютки мать склонилась в горе
Над телом здесь с сестрой своей.
Печалились недолго сёстры.
А в схватке за семейный трон,
Рыча, оскалились, как монстры.
За битвой их со всех сторон
Семья внимательно следила:
Кому над ними быть главой…
И мать Малютки победила.
Сестра, с поникшей головой,
В гнездо своё ушла сражённой.
А клич округу возвестил,
Что этот клич, победный, оный
Статут главенства утвердил.
Она приемлет стаю ныне,
Приоритет свой утвердит.
Вожак главенствует отныне.
Вся стая головы клонит,
Выказывая знак почтенья.
Они не властны над собой,
Они не выкажут сомненья,
Ведёт ли той вожак тропой.
Малютка подросла с годами,
Запомнив не один урок.
Не жить ей вечно подле мамы,
А та учила дочку впрок.
Вот как-то раз под крону леса
Ворвался буйный ветровал,
Как будто он посланец беса,
Корёжил ветви и ломал.
Одна из веток надломилась
И с шумом полетела вниз.
Послышался Малютки визг:
С ней в почву рядом ветвь вонзилась.
Семья в испуге всполошилась:
Такое как могло случиться?
Но победило любопытство.
Малютка палку наклонила –
Копнула тем земли вершок.
И то Малютку удивило:
Там был съедобный корешок!
Она бросала кверху палку,
Но та всё падала плашмя.
Подруги учинили свалку,
Подбрасывая сучья зря.
Мать остриё воткнула прочно,
Ладонью палку обхватив,
Лесную ковырнула почву,
Работу палкой совершив.
Задумались её собратья,
Работы видя результат.
Их любопытство – это к счастью –
Повысилось во много крат.
Копать им палка помогала,
Тем самым облегчая труд,
И когти-ногти сохраняла,
Оберегая пальцев зуд.
Предмет труда познали сами -
Не люди, но и не зверьё –
Пытались острыми зубами
Создать на палке остриё.
Творец творил не скуки ради.
Упорный труд – не колдовство,
Где ум проскальзывал во взгляде:
Впервые мыслит существо!
Детёныши, чей ум пытливый,
Беря от родичей пример,
Характер проявив ретивый,
Сбивают «пикою» без мер
Растущие на ветвях фрукты.
А случай был – во благо будто –
Детёныш «пику» в пласт вонзил.
Раздался писк. Писк под листвою.
О, слава древнему герою!
Он мышь той «пикою» пронзил.
От удивления детёныш
Гортанный производит звук.
И смотрит, будто отрешённый,
На дело труд познавших рук.
Добыча стаю удивила.
Захватывает стаи дух.
Неведомое ум вскружило.
Добычу пробуют на нюх.
Вожак взяла руками палку,
Добычу смело в рот кладёт
И, прекращая перепалку,
Ест, громко чавкая, жуёт.
Она потряхивает палкой,
И у семейства на виду
Идёт ни шатко и ни валко,
Где водопой. Идёт к пруду.
Там, в заводи, плескались рыбки,
Что их внимание влекут.
Но только эти рыбки прытки,
К поимке повод не дают.
Над мелководьем длань взлетает.
Победный клич потряс брега.
А рыбу остриём пронзает,
Теперь не «пика» - «острога».
На берегу с зелёным лугом,
Где семьи, правя рыбный пир,
Бахвалились друг перед другом.
Пред ними открывался мир.
В их клане создавались семьи,
Где самки, подобрав самца,
Не создавали им проблемы:
Самец нёс функцию отца.
Главой семьи являлась самка.
Клан возглавляла мать-вожак.
Закон семейства в жёстких рамках.
Самец в семействе как чужак.
В семье детёнышей растили,
Но юные в расцвете лет
Самцы чуть поодаль ютились,
И им назад дороги нет.
Природа так отбор вершила,
И спорить бесполезно с ней.
Ведь самка всю семью кормила,
Самец – производил детей.
Там не одна бродила стая.
Пересекались их пути.
Младые самки, созревая,
Самцов могли себе найти.
Призыв от самки слышен в крике.
По лесу он, маня, летит.
Инстинкт любви, издревле дикий,
Две особи соединит.
Вот два самца стоят пред нею,
Растягивая губы, нос.
А ей, красавице, милее,
Поменьше шерстью кто оброс,
Исчезнет хвост чей – мысль в надежде,
Кто когти меньше отрастил.
Отбор естественный, как прежде,
Там новых особей творил.
А стаи снова кочевали
В своих излюбленных местах.
Там жизнь по праву зачинали.
Знавали голод, холод, страх.
И было то во время оно,
Когда седая старина
Текла размеренно и ровно:
За далью даль времён она.
2. ОПЫТ – ПАРАДОКСА ДРУГ
Малютка день за днём взрослеет…
Здоровья ей не занимать.
Со временем заматереет,
Но будем всё ж Малюткой звать.
Вновь редколесье примет стаю.
И саблезубым там приют.
В борьбе друг с другом выживают.
Покоя тигры не дают.
Дозорный не всегда познает,
Где хитрый враг затих в траве.
А тигр, внезапно нападая,
Бьёт лапою по голове.
Клыки огромные пронзают
В смертельной схватке жертве грудь.
Пощады хищники не знают.
Охватывает стаю жуть.
Под вечер как-то, как обычно,
Сбиралась стая на ночлег,
А тут дозорный криком зычным
Подхлёстывает стаи бег.
Малютки мать на сук взобралась,
А тигр крадётся, словно вор.
Малютка к дереву прижалась…
Рванулся тигр во весь опор.
Вот-вот взовьётся саблезубый,
Зависнув в яростном прыжке.
Малютки мать, издав звук трубный,
В неописуемом рывке
Меж тигром, что завис в полёте,
Малюткой, что познала страх,
И «пикой» тигру на излёте,
У стаи древней на глазах,
Случайно ль, нет, пронзает горло
Через оскаленную пасть.
В груди его дыханье спёрло.
И замертво готовый пасть,
Тигр грузным телом прижимает
К земле Малютки бедной мать
И в судорогах он сжимает
Когтей безудержную страсть.
В конвульсиях он ранит самку,
Но издыхает сам, увы.
И стая видит эту драму,
Замешанную на крови.
Они в загадочном молчанье,
От ужаса оцепенев,
Похожие на изваянье,
От тех событий онемев.
Благополучно завершилась
Борьба. От боли застонав,
Вожак чуть-чуть пошевелилась
И, лапы тигра приподняв,
Тихонько из-под них вылазит,
В крови вся, тратя много сил.
Победный крик! Он раз за разом
Округу леса огласил.
«Посыпалась» с деревьев стая,
Как будто сыпется горох,
Того ещё не понимая,
Что саблезубый тигр издох.
Вокруг него прошлись с опаской:
Недавно видели живьём.
Вдруг разродились буйной пляской,
Пронзая хищника «копьём».
В прыжках гримасничали, выли.
В улыбке будто бы оскал.
Тот древний танец не забыли,
Он ритуальным танцем стал.
В экстазе полуобезьяны
В прыжках обыгрывают бой.
От крови и победы рьяны,
Экстаз дарован им судьбой.
Устав от длительных кривляний,
Решили голод свой унять.
Не доставало ещё знаний:
Зубами тушу стали рвать.
Но иерархии ступени
Всегда влияли на умы.
По праву первенства, без трений,
С главою говоря на «Вы»,
Ей первый кус. Она вкусила
И, чавкая, взмахнув рукой,
Трапезу стае разрешила:
На тушу бросились гурьбой.
Впервые ели до отвала.
Набить утробу – не изъян.
Впервые мяса вкус познала
Вся стая полуобезьян.
Ещё не знали, что победа
Над самым лютым их врагом
Перевернёт страницу века,
Шаг сделав к разуму притом.
Пока что стая ликовала.
Но вскоре к ним пришла беда…
И стаю зло не миновало,
Вожак осмелилась когда
При новой встрече с саблезубым
Не удирать в ближайший лес
С оружием, довольно грубым,
Пред тигром, взяв наперевес
Ту «пику» – хищника дразнила.
А тот, недобро прорычав,
По «пике» лапой вдарив с силой,
Атаку новую начав,
Ударом мощным мать Малютки
В труп бездыханный превратил.
Ещё урок получен жуткий,
Что к смерти мать приговорил.
Малютку рядом тигр заметил
И к ней направился рысцой,
Но частокол из «пик» вдруг встретил
Полулюдей, создавших строй.
И тигр наш, право, ужаснулся,
В душе давно уже струхнул.
Ему навстречу строй качнулся,
И тигр чуть-чуть хвостом вильнул.
Отпор такой встречал впервые:
Уйти подальше от греха.
И лучше не перечить ныне,
Не то с него сдерут меха.
Он заворчал, так, для острастки,
Мол, понял, всё, без дураков…
На морде с миловидной маской,
Оставив труп, он был таков.
Тогда впервые в этой стае
Победу держит коллектив.
Он силу грозную познает,
Не раз тот опыт повторив.
С тех пор дозорный вскрикнет только,
Как стая дать готова бой.
И хищник не пройдёт, поскольку
Строй правит «пики» пред собой.
Семью возглавила Малютка.
Преодолён ещё порог.
Настала истины минутка:
На перепутье их дорог,
Где сходятся пути кочевья,
Самцов ушей достигнет зов
Призывный, тая средь деревьев,
Сзывая ныне женихов.
Малютка, как глава семейства,
Отца к самцам изгнала вон.
Сама предпринимает действо:
Её души призывный стон
Достиг ушей самца младого,
Что с мощной грудью и высок,
Не волосат, что дорогого
Отныне стоит. Самый сок!
Природному внимая дару –
Её он удовлетворит, –
Самца того приемлет в пару,
Союз с ним вечный сотворит.
Познанья не даются даром,
Но и случайностям внемлю.
Вот как-то стая, выйдя к скалам,
Открыла новую стезю.
Тепло камней их согревало.
Вожак командует привал.
Детёныши – не раз бывало –
Игру затеяли у скал.
Детёныш, камень вверх бросая,
Пластинку каменную вдруг
Схватил и сжал её, играя.
В глазах его мелькнул испуг:
Замараны все пальцы кровью.
Откуда? Ранил кто, когда?
И удивлённый странной болью,
Кричит бедняга, что труба.
Встревоженная криком, стая
Хватает «пики» на бегу,
Достойный дать отпор врагу,
И, облегчённо выдыхая –
Сражаться не с кем было им, –
Все успокоятся засим.
Партнёр Малютки взял пластинку
Ту, что в руке детёныш сжал,
Смотрел как будто на картинку.
И вдруг от боли завизжал,
Когда пластинкой по ладони
Провёл он будто невзначай –
Порез глубокий, много крови.
В недоумении ворча,
Он в сторону тот камень бросил.
Его товарищ по семье
(Как будто кто-то мысль подбросил,
Возникла ль в оной голове?)
Поднял пластинку, пригляделся,
Пощупал камня грань – остра.
Пришла задуматься пора!
На «пику»-палку загляделся,
Потом схватил, в неё вгляделся
И камнем заострил копьё,
На что весь клан их насмотрелся:
Стал каждый ладить остриё.
Самцы, уже не обезьяны,
Но далеки и от людей,
Ходили группой в эти скалы:
Пластинки били от камней.
В один из дней свиньи детёныш
В расщелину скалы попал.
Неслись и визг его и стоны…
Вдруг камень со скалы упал
И голову снёс поросёнку.
Малютки муж то увидал,
Дал знак всем отойти в сторонку
И жестами урок давал,
Как подогнать свинью к ущелью,
Чтобы она сорвалась вниз.
Дань отдаю я их везенью.
Когда свиньи раздался визг,
В неё каменья полетели.
Забив до смерти ту свинью,
Поняв впервые общность цели,
Охоту строили свою.
Но вот свиньи визг прекратился.
В расщелину они сошли –
Их общий труд вознаградился,
Отныне общий путь нашли,
Как пищу добывать совместно,
Тем самым семьи прокормить,
И опыт той охоты вместе
Не раз на деле применить.
Трофей волочь совсем негоже.
И кто-то на ногах свиньи
Пластинкою подрезал кожу,
Проткнув, копьё туда ввели.
Подставили под копья плечи,
Тем самым, облегчая труд,
И двинулись к семье навстречу
Туда, где найден был приют.
Их стая с радостью встречала,
Детёныши бежали встреч,
И какофония звучала.
Ещё не развита их речь.
Самцы в блаженстве отдыхали,
Чуть свысока глядя на жён.
А те разделать собирались
Добычу каменным ножом.
Престижность самок покачнулась.
Самец добычу в стаю нёс.
В хозяйство самки окунулись.
Закон природы лепту внёс.
Мужчины ходят на охоту.
Владеют пикой, острогой.
О пропитании заботы
Лежат на них, само собой.
Теряет власть свою Малютка.
Матриархат уйдёт в века.
Патриархат настанет будто,
Она ж командует пока.
Их мирно жизнь текла в полесье.
И всё же к ним пришла беда,
Большая стая в редколесье
С востока забрела когда.
Пришла воинственная стая,
Малютки изгоняя клан.
Не в радость клану жизнь такая,
И стая покидает стан.
Не день один бродила стая,
Пока приют себе нашла,
Шла стая, отдыха не зная,
На джунгли к ночи набрела.
3. ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ
Лесные звуки смолкли к ночи.
Зависла сумрачная мгла.
Лишь филин глухо захохочет -
Предвестник будущего зла.
Кровавый хищник с жертвой верно
За жизнь, за смерть, сражаясь днём,
В ночи задремлют непременно:
Прошедший день порос быльём.
Грядёт ночная смена вскоре…
И снова дикий мир в борьбе.
И только вечер с утром в доле
Дарует жизнь иной судьбе.
Обласканный прохладой вечер
К Малютки нашей заглянул.
Тремя подругами здесь встречен,
Что прибыли помочь в канун
Рождающейся жизни ныне,
Помочь дитю обречь уют.
Малютку схватки родовые
Страшат, но чувствам новь дают.
А мыслей бег предвосхищая,
Жизнь предстаёт в единый миг.
Но те виденья прерывая,
Малютки раздаётся вскрик.
И вновь мелькают пред глазами,
В затишье схваток родовых,
Места, поросшие лесами,
Проказ из детства озорных.
В семейном клане подрастая,
Училась навыкам. Засим
Мать гибнет на глазах у стаи,
Оставив опыт жизни им.
Малютка стала главной самкой.
Ей опыт жизненный помог.
Красой и гордою осанкой
Пленила спутника дорог,
Что статен, шерстью чуть покрытый.
Познав новь вкуса бытия,
В любви, в густой траве сокрыты…
Малютка понесла дитя.
Когда пришла пора мужчине
Заботу о семействе взять,
Теснить он самку стал отныне:
Глава семьи – отец, не мать.
Но кланом всё ж руководила
Малютка, все вершив дела,
Её авторитет и сила
Непререкаемой была.
Пришла пора, по меньшей мере,
Суть мыслей звуком передать.
И кем же был тот славный гений,
Кто первым слово смог сказать?
Он, жесты словом подтверждая,
Вниманье смог к себе привлечь,
И новым словом развивая
Очеловеченную речь.
С тех пор в осознанном порыве
Дух человечества витал.
Покинул клан деревья ныне,
Найдя пещеру среди скал.
Когда мужья шли на охоту,
Подросткам наступал черёд
О клане проявить заботу:
Стерёг в пещеру отрок вход.
Охотники кололи камни –
Ножи творили, топоры,
А наконечники исправно
Привязывали с той поры –
Познав, прочны как сухожилья
И эластичны, – к древкам пик.
И мудрость вечная всесильна
Очеловечивала лик.
Пока мужчины на охоте
Свой хитроумный план плели,
Их жёны, матери в заботе
Дела нехитрые вели.
Ножами каменными шкуры
В пещере, распластав, скребли.
А в головах, рождаясь, думы
В их жизни смысл приобрели.
Однажды непогожий вечер
Гремел и молнии метал.
Перед стихией страх извечен,
Их души дикие терзал.
Они боялись непогоды,
Что так таинственна была,
Несла иной порой невзгоды
Предшественница мира зла.
Сбиваясь посередь пещеры,
Ну, кто тогда подумать мог,
Взметали длань – зачаток веры, –
Шепча впервые слово «Бог».
Прижались в тесноте бок о бок:
Тела пронизывал озноб.
Взбешённых молний путь недолог…
И вдруг огня взметнулся столб.
Сухое дерево объято
Огромным заревом огня.
Семейство видело когда-то
Такое и при свете дня.
Семья испугана сверх меры.
Здесь сутолока и возня.
Покинув своды их пещеры
И чувствуя тепло огня,
Чуть-чуть придвинулся клан к древу.
Горели сучья на земле.
Вдруг мысли осенили деву…
Найдя горящий сук в золе,
Она его снесла в пещеру.
Им свой огонь иметь пора.
Её последовав примеру,
Таскала хворост детвора.
С тех пор всегда огонь в пещере
Заботой главной женщин был,
Заметив как-то, даже звери
Пред ним утрачивали пыл.
Огонь в подарок – выпал случай –
Распорядился их судьбой.
Подростки собирали сучья
И тем гордились меж собой.
В их семьях каждый занят делом.
Малыш лишь на ноги вставал,
К работе приучался следом:
Трудами клан их выживал.
Пытливы женские натуры.
От мыслей на душе светло:
Пещеры вход, сшив вместе шкуры,
Закрыли, сохранив тепло.
Случайно мяса кус столкнула,
Резвясь в пещере, детвора
На угли жаркого костра.
Беда. Ватага враз струхнула.
Не доросла ещё культура,
Нравоучению воздав.
Природы дикая натура
Им подзатыльников поддав,
Тем самым душу усмирила.
Пока затрещин шла пора,
В шашлык то мясо превратило
Тепло углей, жара костра.
Когда одна из женщин старших
Понюхав мясо, скажет: «О!»,
Другая, взяв с углей искрящих
И вкус попробовав его,
Но не поняв, что с ним случилось
И почему так мягок кус,
Метаморфозе изумилась:
«Шашлык» приятен был на вкус.
Подруги у костра галдели.
Звучали звуки: «О! Ого!»
Мужчин порадовать сумели,
Поджарив мясо до того,
Как те с охоты возвратились,
Устав, без радостных вестей.
Сев у костра, вкусив, дивились
Рассказам женщин и детей.
В труде, охоте не бездумны,
С природным даром во главе,
Рождался Человек разумный
С «царём», сказал бы, в голове.
Их жизнь в борьбе, но равномерна…
И вдруг нагрянула беда!
Чужая стая откровенно
Плоды присвоить их труда
Решила, забредя с востока,
Числом их всех превосходя,
Почуяв неизбежность прока.
Войну с пришельцами ведя,
Малютки стая отступает.
Хоть глухо клан её ворчит,
Она, пока как вождь, решает
Покинуть скалы. Клан молчит
И, подчиняясь, хоть ворча,
Малютки клан дал стрекоча.
Бродили уж какие сутки
Под оком бдительных мужчин.
Пора рожать моей Малютке
И жизни новой дать почин.
Вдали темнеет лес дремучий,
Где джунгли поросли плетут.
Для отдыха прекрасный случай.
Малютке одр здесь создают
Между ветвей большого древа,
Рожать где будет наша дева
Там в окружении подруг.
Под деревом стоит охрана –
Вождя оберегая клана,
Чтоб не напал бы хищник вдруг.
Воспоминанья пролетели
В затишье схваток родовых.
Подруги у её постели,
Когда последний крик затих,
Приняли мокрого ребёнка.
Без шерсти. Голая девчонка,
Что утвердила новый век –
Отбор естественный венчала
Суть жизни, подтвердив начало:
Родился новый человек!
Здесь, на ветвях большого древа,
Малютка, прижимая дочь,
Даёт ребёнку имя – Эва.
А вот когда проходит ночь,
Она, руководитель клана,
Бразды правления сдаёт.
Малютки мужа, как ни странно,
За вожака клан признаёт.
Ушла матриархата эра,
Закончился её черёд.
А настаёт иная мера –
Патриархат свой путь ведёт.
Прости, читатель! Понимаю,
Что я времён ускорил бег,
Где в мыслях автора, витая,
Рождался древний человек.
4. ДОРОГИ ДРЕВНИХ
Жара. Безоблачное небо,
Где зной и синевы простор
Установили ныне кредо
На сушь и на грядущий мор.
Настало время суховея,
И жухнет на глазах трава.
Стада мигрируют, слабея,
Им та дорога не нова.
Коснётся ль милого сердечка
Рождённой девочки беда?
Вот-вот и пересохнет речка,
Источник жизненный – вода.
Всё чаще донимает голод.
Прошла беспечности пора.
Ночами чувствуется холод:
Здесь нет привычного костра.
Настал черёд иного плана.
Малютки муж, прозваньем Кан,
Трёх воинов, старейших клана,
На племенной совет созвал.
Три воина – Эм, Тер и Око,
Да Кан-вожак совет вершат.
И третий воин, в деле дока,
Как ритор, слов древнейших хват
Промолвил: «Мы пришли с восхода.
Уходит живность на закат.
Я, Око, как старейший рода,
Идти готов тропою стад».
Тер с Эмом так не говорливы,
Но жестом рук план утверждён.
В пути, чтоб не исчезли силы,
Нацелить общность клана, жён
На сбор всех корешков съедобных,
Мужьям в охоте преуспеть.
А мясо от животных оных
Сушить: в дороге будут есть.
Из шкур шьют грубую одежду,
Шлифуют камни к древкам пик.
Вселяет в племя вождь надежду.
Труд каждого не так велик,
А вот совместный помогает
Лихое время пережить.
И каждый в клане понимает,
Что только труд позволит жить.
Кан назначает ныне Око
Передовой вести отряд:
Не напороться б ненароком
На хищника подлобный взгляд.
Тер воинов в тылу возглавил:
Не увязался б дикий зверь.
Эм стражу по бокам поставил.
Никто напасть не мог теперь
Внезапно. В путь-дорогу племя
Отправилось не как толпа.
Познание дарило время.
Людьми протоптана тропа.
Возглавил Кан благое дело.
Их жёны впереди с детьми.
Подростки, юноши и девы,
Хотя и рвались в бой, увы,
Несли со старшими поклажи.
Хотя их скарб и не велик,
Но тем важнее их припасы:
Туманный путь вдали безлик.
Неведомо, сколь дней бродило
Их племя, не жалея ног.
Невзгоды, радости: всё было
На перепутьях их дорог.
Под жарким солнцем изнывали,
И жажда мучила всерьёз.
По дуплам воду собирали,
Но даже дети капли слез
Не пролили – дань воспитанью!
Дневали под ветвями кущ.
Природной пользовались данью.
Боялись нет ли, мёртвых душ,
Всегда оплаканных с почётом,
Останки преданы земле,
Под каменным порою сводом,
Чтоб души не жили во зле.
Не день, не два они бродили,
Не находя приятных мест,
По солнцем выжженной равнине:
Пейзаж ужасный был окрест.
Ставали лагерем на днёвку,
Детишек хороня в тени,
Располагались на ночёвку,
Дрожа от холода в ночи.
Огонь ещё не покорился,
Не знали, как его добыть.
Что был в пещере их – забылся.
Порой хотелось зверем выть.
Костёр теплом своим делился,
И не страшна прохладой ночь.
От мяса аромат струился:
Откушать каждый был не прочь
На углях жареного мяса.
Об этом можно лишь мечтать.
И люди племя раз от разу
Всё более могли понять
Костра могущество и силу,
Познать его волшебный дар.
Довёл вкус пищи прямо с пылу
Пылающий на углях жар.
Но это лишь воспоминанья,
Виденья зябнувших в ночи,
Голодные с утра терзанья.
И сколько, право, ни ворчи,
Но путь преодолеть придётся,
И даже первобытный страх.
Отбор естественный неймётся.
Их племя тает на глазах.
И первыми страдают дети
Да старики: слабея, мрут.
В степных просторах дичь заметив,
Охотники не властны тут.
Привыкли гнать они добычу
В расщелину и там добить,
Победным похваляясь кличем,
Что пищу вновь смогли добыть.
Охота здесь совсем иная.
Стадам в степи большой простор.
Охотники – что волчья стая,
Подняв зловещий гвалт и ор,
Отбив от стада животину,
И гонят на засаду дичь,
Познав голодной жизни бич.
А там, используя дубину,
Рыча, как зверь, на всю равнину,
С размаху животину бьют.
И если подфартит удача,
Охотники, восторг не пряча,
А по заслугам воздадут
В неистовой и дикой пляске,
Вздымая руки к небесам,
Боясь таинственной острастки,
Дань незабвенным временам.
Коль неудача их венчала,
Высвечивался лик нужды.
Для племени то означало:
Толика малая еды.
Случалось и другое лихо:
Теряли бдительность… И вмиг
Из жухлых трав, подкравшись тихо,
(В охоте непотребен рык)
Кидался зверь на человека –
Свирепый саблезубый тигр.
Так было изначала века:
Отбор из кровожадных игр.
Но нападенье было редким
И не несло смертельных ран,
Следила стража взглядом цепким,
Да строго взыскивал с них Кан.
Вот как-то в ночь уснул их стражник,
Устав от тягот жарких дней,
Спёр мясо клана зверь, проказник,
Притом зарезав двух людей.
Совет наутро состоялся,
Где речь повёл старейший Эм.
Виновный кланом изгонялся,
Примером это будет всем.
Другой сказал старейший твёрже:
«Да будет племени в пример!»
«Топор, еду и пику тоже
С собой возьмёт пусть, – молвил Тер. –
Коль повезёт, то жить он будет».
И Оком жест согласья дан.
Виновного Совет осудит,
А утвердит решенье Кан.
Молчит измученное племя.
Решения понятна суть.
И всё же, как настанет время,
То стражника проводят в путь.
Суровость клана поражает,
Но клином будет выбит клин.
Ведь каждый в клане понимает:
Не сможет выжить он один.
То время мерилось по лунам.
Куда дороги их вели?!
Не подобают нервы струнам.
Уж три луны в пути прошли.
Преследовали клан мученья:
Усталость, голод, жажда, смерть.
Кончалось племени терпенье.
Их больно била жизни плеть.
Опасность ждёт с любого бока.
И вдруг маячит край земли.
Разведчики отряда Око
Узрели озеро вдали.
Возможно, разрешится бремя…
Но там, у берега, жильё.
И в нерешительности племя,
Что ждёт у озера его.
Когда-то их из скал изгнали.
А ворон, пуганный, на куст
Не сядет. Древние скрижали
Нам оказали б помощь тут.
Вот в день-другой идут с дарами:
Со шкурой тигра, а притом
И ожерелье с желудями,
И саблезубого клыком.
К вождю идут с предлогом мира:
Дать Кана племени приют,
Не отвергать скитальцев сирых.
Быть может, с миром их здесь ждут,
Быть может, кончатся несчастья
На протяжении трёх лун.
Настанет общий день для счастья,
Как перебор созвучных струн.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
|
Очень понр! 
