О жизни можно долго говорить,
пенять на Смерть и сетовать на Бога,
винить сидельцев, чахнущих в острогах,
и пальчиком властителям грозить,
знамений ждать, подсказок от других, --
таких же, заблудившихся в пустыне...
как пастырь, подорвавшийся на мине,
кричать куда-то выше... мимо них:
- За что меня? Что сделал я не так?
Кому мешал мой слабый, тонкий голос?
Я не Чубайс, не Гейтс, не Маск, не Сорос, -
я, как и все, трудяга и простак...
Я ни-ко-го никак не предавал,
не разорял родимые пенаты,
учился жить, дружил, ходил в солдаты
и обещаний зря не раздавал...
Я жил, как мог, как наказала мать,
ломал и строил, каялся и верил,
что дверь необходимо открывать,
когда зовут на помощь в эти двери.
И открывал. Давал тепло и свет,
стол накрывал и расстилал постели,
кров предлагал без правил и монет,
пока в округе рыскали метели...
Вертелась жизнь в тени календарей,
Планета утомилась от орбиты
По графику захаживал борей
И август зажигал метеориты.
И всё бы так, но кто-то выбил дверь,
вломился в душу, хитростью нагадил,
потом другой вошёл корысти ради...
и смысл пропал Доверия теперь...
"" "" "" "" "" "" "" "" "" """" "" "" "" "" "" "" "" "" "" "" "" "
...поэт устал, поэту наплевать
на происки душевного порыва,
поэту проще броситься с обрыва,
чем веру соплеменникам внушать:
напоминать о долге и любви,
о совести, о родине, о чести,
что под стеной расстрельной
.................................... снова вместе
лежат в грязи́ у храма на крови...
12.11.21. |
