Элис Освальд. Полнолуние

О, Боже!
Что мне приснилось прошлой ночью?
Что стала я луной.
Проснувшись, увидала себя спящей.

Так это было:
моё лицо туманом всё застилось.
Сквозь маленький глазок входила,
выходила по желанию.
Ни голоса, ни рта
и нечем выразить тревогу,
кроме своих теней,
склонившихся непараллельно.

Сказать бы что-то,
чтоб описать мой лунный свет.
Почти что иней, но помягче,
Почти что пепел, но все же целый.
Почти что из воды,
но без типичных свойств,
есть только контрсвет,
который называют
проницательностью.

Ну как в лесу,
когда они толкают свои фигуры
в капюшонах,
их головы слились все воедино,
убив друг друга.
Созданья лунные, звучащие,
такие же как лани, полулани,
чьи глаза способные проникнуть
сквозь преграды.

А я была то видимой,
то невидимкой,
то видимой, то невидимкой.
Материй нет, как лунный свет
изменчивых.
Карабкалась, за косточки свои
цепляясь, и думала:
О Боже!
Так кем же я была прошедшей
ночью?

Послесловие:

Full Moon

Good God!
What did I dream last night?
I dream I was the moon.
I woke and found myself still asleep.

It was like this:
my face misted up from inside.
And I came and went at will through
a little peephole.
I had no voice, no mouth, nothing
to express my trouble, except my
shadows leaning downhill,
not quite parallel.

Something needs to be said
to describe my moonlight.
Almost frost but water, which has
strictly speaking.
No feature, but a kind of counter-light,
call it insight.

Like in woods,
when they jostle their hooded shapes,
their heads congealed together,
having murdered each other,
there are moon-beings, sound-beings,
such as deer and half-deer,
passing through there,
whose eyes can pierce through things.

I was like that:
visible invisible visible invisible.
There's no material as variable
as moonlight.
I was climbing, clinging to the
underneath of my bones, thinking:
Good God!
Who have I been last night?