Я стал теперь, как снежная равнина,
Где холодно, пустынно, и уныло,
И сердце плачет узником печали.
Тогда давно... ах, если бы мы знали,
Что жизнь отнимет все -- и нет, нам не вернет.
Тот радостный, как пенье птицы, год
И не найти в потоке грустном ни привета,
Ни утешенья, ни загробного ответа.
Все бесполезно, все прошло, как сон,
Я этой скорбью до бесчувствья закален.
Лишь где-то в самом уголке души,
В заледенелой пыльной той тиши,
Надеждой тлеет слабый огонек,
Почти погасший, так я изнемог,
Что, может быть, вернешься ты, как чудо,
Я никогда тебя не позабуду,
И станешь той единственной причиной,
Что превратит меня в цветущую долину.
|
А годы все идут так не спеша.
И опрометчиво рождая грусть,
Тоску душа отпустит пусть.