. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …Я понял, — мне сердце пророчит, что сгинут за сказками сны, пройдут синеглазые Ночи, уснут златокудрые Дни. И снова уйдёшь ты дале́че, в лазурное море уйдёшь, и память о северной встрече по белой волне расплеснёшь… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Алексей Ганин. Русалка)
7 июля Рождество Иоанна Предтечи — Крестителя Господня
сказочка о Русалочке
(по мотивам любимой сказки Г.Х. Андерсена)
I
В пучине морской, в Посейдоновом царстве
в пещере подводной средь зарослей ха́ры
селились ундины, — не зная коварства
и прочих насилий присущих корсарам...
Как славно быть милой весёлой Русалкой!
Резвиться с дельфинами в ласковом море,
играть с рыбой-шар в оживлённые салки, –
всегда быть счастливой, — не ведая горя!
Но жизнь каждый раз расставляет капканы,
в сплетенье интриг с хитрецой завлекая, –
случился с Русалочкой казус престранный:
нежданно влюбилась она в разгильдяя —
в хмельного матроса с пиратского брига,
он за́ борт свалился от бешеной качки, –
никто не расслышал надсадного крика…
Призыв долетел до подводной чудачки.
И надо сказать: был матрос тот красивым —
драчлив, плутоват, но с манерою светской!
Общался с девицами тонко — игриво,
во всём угождал им — легко, по-простецки.
Когда же он в мыслях смирился с кончиной,
испуганно впав в бессознательный ступор,
вся жизнь промелькнула угрюмой рутиной.
Теперь ромбульо́на он вряд ли пригу́бит!
Русалка меж тем, растревожась от вопля,
на страждущий зов устремилась поспешно, –
ах, сколько бедняг в этой бездне уто́пло,
навечно почи́в в темнотище кромешной!
Матросу свезло — на прибрежную отмель
Русалка с проворством его притащила, –
тот веки свои с изумленьем припо́днял,
но та испарилась... сверкнув блёсткой ила...
II
С тех пор образ парня преследовал деву,
ей стала милей привлекательность суши,
внимать стала жадно Сирены напевам
про чувства людей... и что есть у них души.
Тайком приплывая к камням, любовалась,
как он развлекается с местной рыбачкой, –
её соблазняла матросская шалость!
А наглость рыбачки дразнила впридачу.
Решилась Русалка на сделку с дюго́нем
(толстуха морская считалась колдуньей),
чтоб та из хвоста "смастерила" ей ноги.
Задумав сие, — подала́сь в полнолунье.
Вещунья-знаха́рка Русалочку знала,
ждала ту дурёху давно с нетерпеньем, –
однажды плескалась сама у причала
и слушала смех её с грозным сопеньем.
Ах, если бы ей так волшебно смеяться!
То древний кальмар ей составил бы пару,
или хотя б — кашалот... он клыкастый, –
огромный конечно... но сколько навару!
...Русалка смекнула профи́т чей в намёке,
кивнула... взглянула — так искренне си́не...
Ведьма́чка ей справила стройные ноги,
но радостный смех — у дюго́ни отныне.
III
Ступила на берег в лучах предрассветных
другая Русалочка — суть Афродита!
Направилась робко меж лодок и бре́дней
к лачуге рыбацкой убогой, разбитой.
Жила в том домишке вдови́цей старуха, –
горба́та, беззу́ба, но сердцем — живая.
Глядит, — на порожке стоит молодуха:
«Ах, матери свя́ты! да ты же — нагая!
Обидел ли кто? расскажи, — не скрывайся.
Иди поскорей вот сюды́, — к свету ближе...
Найдётся наряд в моём скудном хозяйстве,
увы, — не такой, что таскают в Париже», –
светло рассмеявшись отменной сей шутке,
она с удивленьем взглянула на гостью,
ведь та не смеялась... "Она ли в рассудке?" –
мелькнуло мгновенно, но тыкнула тростью:
— Ох, бедный цветок! тяжко будет одной-то...
Живи у меня! чай не станет нам тесно...
Возьми вот рушник, бе́лы ручки обмой-ка,
да завтракать будем, — готово уж тесто...
У нас тут живёт один — спасшийся в море.
Рыбачит треску... только всё пропивает...
с рыбачкой живёт — на крутом косогоре, –
вовек не встречала таких скупердяек,
как терпит его? — в непонятках соседки...
Ужель, что смазлив? Эх, беспечная младость!
...Ждёт будто корабль — да у нас они ре́дки...
Ну, хватит о нём! — погляди-ка, что сталось!
Старушка достала из печки брио́ши:
«Я с самого детства слыла сладкоежкой!»
Русалка, — восторженно хлопнув в ладоши:
— Я стану вам, бабушка, славной поддержкой!
IV
Однажды зашёл к ним в хибару матросик
(о крале-приблу́дке молва разлетелась), —
и бросил хозяйке бестактный вопросик:
с какого красотка слиняла борде́ля?
Старушка прикрикнула, хлопнув о ляжку,
легко перейдя на суровый контральто:
«Волной принесло к нам на берег бедняжку, –
ну прям, как тебя, шаромыга охальный!»
...Жила не в роскошестве нимфа морская, –
заботы, тепла, состраданья — в избытке.
Встречалась с "возлюбленным" возле сарая,
да только те встречи казались ей пыткой…
Тогда выпивоха из сердца был и́згнан, –
а позже он вовсе сбежал из предместья,
ведь в городе столько красавиц и виски!
Там проще относятся к слову "бесчестье".
Ей вспомнились песни Сирены прелестной, –
так вот что такое — Душа человечья!
Кому-то болтаться над про́клятой бездной,
а кто-то с улыбкою, прямо — и в Вечность.
...Постфактум Русалочка вышла и замуж,
и смех-колокольчик вернулся — о, чудо!
ЛЮБОВЬ перепишет сюжет этой драмы.
Волшбы́ чародейской рассеются пу́ты!
Happy end.
Послесловие:
Найк Борзов — Она одна
Николай Гумилёв. Русалка Посвящается А. А. Горенко
На русалке горит ожерелье
и рубины греховно-красны́ —
это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья. На русалке горит ожерелье и рубины греховно-красны…
У русалки мерцающий взгляд,
умирающий взгляд полуно́чи, —
он блестит, то длинней, то короче,
когда ветры морские кричат. У русалки чарующий взгляд, у русалки печальные очи…
Я люблю её, деву-ундину,
озарённую тайной ночной,
я люблю её взгляд заревой
и горящие негой рубины… Потому что я сам — из пучины, из бездонной пучины морской!
* хара — подводное растение; водоросли ** са́лки — то же, что пятнашки; детская игра *** ромбульон — так англичане поначалу называли ром *** дюго́нь — морское млекопитающее отряда сирен; "морская дева" **** брио́ши — сдобные сладкие булочки особой формы, выпеченные из белой муки
