альпака так обнимает//
как ни один закадычный любовник не обнимал//
так согревает//
как ни один закавычный друг не согревал//
это и есть любовь/ думает зоя/ ничего не требующая взамен//
отдающая всю себя до изнанки//
а изнанка только для Зои//
и она теплее/ чем то что может сожрать//
ходячая моль на улице и в метро//
Зоя пьет нафталиновый дух/
это крепше и горше чем вся Москва//
чистая радость памяти и любви/
Зоя прячет улыбку в стоячий воротничок//
как когда-то и мать//
на зеленом и бежевом вот уже двадцать лет/
дразнящая ланалиновая алеет ее помада//
Зоя выхватывает в толпе/
похожие шерстяные спины//
и правда она не одна нафталиновая альпака//
подобные ей/ кутаясь в прошлое прячутся от теперь//
от синтепона и дерматина//
от лоснящихся серых песцов и синюшных норок//
прячутся от всегда//
всегда это кожа/
особенно черная-длинная-кожа//
"жизнеопасный" участок пространства//
поделен на три островка особой небезопасности//
сорок-второй февраль/ эта жирная точка открытого в крике рта//
Зиночка умерла/ ее мать родилась//
Зоя прыгает через лужи//
Дуня прыгает через воронки//
восьмидесятый ноябрь//
в ее жизни чернобыль случился раньше//
новая ласточка нового мира - лучевая болезнь//
Дуня лежит - птичьи ноги на простыне//
если сдвинуть простынь чуть в сторону/
ломкие кости как иглы выходят наружу//
Дуня смеется маленькой Зое - шило в мешке//
физика против жизни/ наука черт бы ее побрал//
Зоя прыгает через лужу//
и ничего не ломает//
восемьдесят-шестой апрель/ пришелся на Лазареву субботу//
Лазарь уже живой/ но улыбаться не может//
это самый опасный участок пространства//
жизнь после жизни//
Зоя вытаскивает себя из метро по гранитным ступеням//
сносу им нет/ как кладбищенскому граниту/ служат и служат//
снизу если смотреть/ как из глухой пещеры/ будущего не видно/
серое что-то/ Зоя идет по ступеням/ Дуня лежит под-гранитом//
выморочное имущество вся эта жизнь//
Зоя не претендует// только памятью трогает/
и глазами//
|
