Сколько бы дней ни прошло с той поры, как с тобой мы расстались,
сколько б летучих минут ни взметнулось со стрелки часов,
я не хочу согласиться с разлукой, причина которой –
всепоглощающей страсти жестокость, не пощадившая нас.
Радость даётся нам свыше, а горя источник – мы сами.
Если не мне, то кому ты доверишь негромкие тайны свои,
бросится кто за тобою вослед в паутину несчастий?
Переплетения крепких сетей не сумеет другой разорвать.
Тонкий рисунок пленяет не глаз, но чутьё осязанья,
непревзойдённый узор не вернуть повторением лет,
прикосновенье его остаётся тоскою, как, впрочем,
много ненужного хлама в наших досугах небрежность хранит.
Птицы, на юг улетевшие, память оставить о прежнем
их пребывании здесь и умолкнувшим пеньем вольны,
и очертанием гнёзд, не разрушенных долгой метелью,
и уцелевшим в лесу, случайно сцепившимся с веткой пером.
Мы же – не птицы. Не только без дрожи взлететь не способны,
но и покинуть края, сопряжённые с нашей душой...
Здесь, где не слышно ничьих голосов, и от «эвоэ-эван»
эхо морозом по коже проходит, я – без надежды – пишу.
Прошлое – грустью, иль грусть преисполнена прошлым – не важно,
коль уготована участь – проститься друг с другом навек.
В этом и наша вина – слишком поздно мы поняли: в жизни
тó не имеет цены, что даруется нам единственный раз.
|
