А расскажи мне, мама, историю деревни!
- Давненько это было и поросло быльём...
- Все девушки серёжки носили, как царевны?
И потому назвали Серёжкино её?
- Давай присядем, дочка, я расскажу не сказку,
Не до серёжек было прабабушкам твоим,
Работали до ночи, закон был к ним неласков,
На поле оставляли все силушки свои.
Мужья, отцы их, братья отвагою блистали,
Когда страну родную вдруг ворог осаждал,
На службе государю границы охраняли,
А тот недолго думал, и рекрутов набрал.
А наши, повинуясь царёвому указу,
Где им повелевалось освоить в краткий срок
Не домом, не общиной, а всей деревней разом,
Пустую даль степную, где жил лишь ветерок,
Где пристани набегов семей башкир кочуют,
Скрываясь от налогов на дорогих конях,
Отправились всем миром на долюшку лихую,
Чтоб защищать форпосты в пустующих степях.
По брёвнышку разо́бран дом старый до порога,
Погру́жен скарб нехитрый, и трогаться пора,
Присели на дорожку, как встарь перед дорогой:
- Спаси, отец небесный, храни ты нас, Тура́.
Поехали колонной, главою был Серёжка,
Он смел, умён, удачлив, повёл всех за собой,
В дороге жить непросто, то дождь, то зной, то мошка,
Всё тяжелее сумка на лямке плечевой.
Какие едут сутки? Когда найдут ту землю?
Детишки громко плачут, и кони грустно ржут,
Душа стремится к дому, уж разуму не внемля.
Куда же вихри странствий их табор занесут?
Вдруг слышат: «Стой, подводы! Скатилась вниз дорожка,
Под ней родник студёный, водицы наберём."
Того ключа живого воды испил Серёжка,
И оглянувшись, молвил:" Вот здесь и заживём!
Как хорошо, смотрите, луга, поля какие!
Нетро́нутые травы, пройтись бы раз косой...
Что, дру́ги, остаёмся? Тут земли сплошь дики́е,
Построим мы деревню умелою рукой."
И вот тогда селенье вдруг выросло под горкой,
И встали в ряд избушки, построены дворы,
Серёжкино назвали мы в честь Серёжки гордо,
Он дом родной и землю крестьянам подарил.
Они по вере дедов всё в мире принимали,
За это царь приказом их выслал на восток,
Валить леса направил, а девушки остались
Работать, что есть силы, чтоб выплатить налог.
Мужчины по полгода рубили лес сосновый,
И на своих подводах до пристани везли,
Строительные верфи заказывали снова
Всё больше стройных сосен, чтоб делать корабли.
В любое время года, и день, и ночь бездомно
Живут в лесах мужчины, тоскуя по семье,
А на наделе кровном горбатятся их жёны,
Дворы уже по пояс в полыни и репье.
- А как же их детишки ? А как они без папы?
- Ах, дочка, неотрывно их детство от земли,
Взрослели очень быстро, хотя по-детски слабо,
Но мамам помогали, по силам, как могли.
Полгода проходило, мужчины возвращались,
Не в каждый дом, не в каждый, лишь в несколько домов,
В лесах седых навеки мужчины оставались,
Под перекрестьем веток обваленных стволов.
- Ой, мама, как же страшно, как страшно они жили!
- Не плачь, моя родная, всё будет хорошо,
Под гнётом ожиданий в церквях они крестились,
И тот, кто покрестился, был сразу пощажён.
И оставался дома, и рук не покладая,
Работал в поле, век свой в кругу семьи дожив,
Пустая степь, сердечно заботу принимая,
Степенно наполнялась полями спелой ржи.
С тех пор прошло немало и лет, и зим, и вёсен,
Немало поколений сменилось с той поры,
И много раз, краснея, расквашивала осень
Дорогу в непролазность из глины и воды.
Ветра разлук косили теряющих надежду,
Ветра надежд дарили рассветы облакам,
Ветра тревог стихали на бездорожье снежном,
Победно возвращая любимых по домам.
Делили три столетья деревню на сословья
По бедности и вере, идеям с потолка,
Но мы росли, как дети, и слушали, как слово,
Лишь шелест ветра в поле и пенье ручейка.
Столетия рождает, как колосками хлеба,
Нас поле на родимой сережкинской земле,
И на своих ладонях качает наше небо
Как будто одуванчик на тоненьком стебле.
И слушает малышка несказку своей мамы,
Рассказывает куклам несказку вновь и вновь,
И вот уже не страшно, что дальше будет с нами,
Пока играет солнце на донце родников.
|
