Где синий свет прольётся тёмной ночью,
где не слышна ручья и речки песнь —
в глухом лесу, куда не ходят люди,
укроет под своим подолом ель,
послышится её негромкий голос;
обнимет, пусть до боли, посильней —
в пустой груди раздастся хруст и я безвольно
раскину руки в стороны, пав наземь перед ней.
Залившись горькими, солёными слезами,
но так же, как и прежде — всё не вслух —
молчать. Молчать. Молчать! Ни слова дале.
Простишь за это, леса буйный Дух?..
Холодный ветер мне растреплет косы,
смахнёт слезинки с щёк и под луной
смотреть на россыпь белых звёзд я буду.
Когда придёт конец и мир умрёт?
Но мне, признаюсь, легче так не станет:
жива. Живу. И буду (хочу) жить.
А этой грозной смертью я сейчас играю.
Я помню, сколько в мире есть незавершённых дел.
И с первыми лучами солнышка над лесом
я побреду обратно, свою слабость не простив:
«Отдай хоть толику такой несметной силы —
просить и плакать на плечах других».
|
