Был славный вечер.
Мы сидели
в парижском маленьком кафе.
Друг другу мы в глаза глядели.
Я был немного подшофе,
и ты, смеясь, мне говорила,
что я, как швед, сегодня пьян.
Такой большой, почти верзила,
и по рожденью из крестьян,
наверно, судя по манерам.
Да, из крестьян, и что теперь?
Зато читал Аполлинера
и это правда, уж поверь.
А ты, очки держа за дужку,
смотрела в тёмное окно.
Мила и вовсе не дурнушка…
Мы пили терпкое вино.
Мы нашу встречу отмечали,
что час назад произошла
на Монпарнасе (на вокзале).
Ты на скамье меня нашла.
На ней расслабленно-покойно
дремал невозмутимо я.
– Мне кажется, я Вас достойна!..
– А вот и женщина моя! –
сказал себе я и пошли мы
с тобой в ближайшее кафе.
Гуськом шли, словно пилигримы…
Вино, улитки, сыр, парфе
в бистро для нас ты заказала…
И вот сейчас ты прячешь взгляд.
(Смотрела вбок и вспоминала,
как мы расстались век назад?)
И как-то неуютно стало
мне в старом маленьком кафе.
Я вспомнил прежние скандалы
и стал ждать аутодафе…
Борис Ясный
Меня сняла ты на вокзале,
под лавкой я дрожал во сне.
Твои уста мне прошептали:
"А не пойти ли нам в кафе?"
Гуськом по тёмным переулкам
шли друг за дружкой не спеша.
Душа стремилась к тёплым булкам.
Жаль, что в кармане ни гроша.
Мизинчик отведя красиво
ты смаковала арманьяк.
А я сосиски жрал под пиво
и налакался, как свинья.
Читал отрывки из Вольтера,
потом был Ги де Мопассан.
Тебя тащил я за портьеру,
но помешал официант.
Меня при помощи швейцара
за двери выгнали тотчас.
Ты оплативши счёт, устало,
пошла одна на Монпарнас.
Likin M
Я спал на лавке у вокзала.
Ты банки тырила из урн.
Мон шер ами - ты мне сказала.
И заиграл в душе ноктюрн.
Цветов весенние розетки
У входа старого кафе.
Я постелил тебе газетки.
Мы оба были подшафе.
Скрипела древняя калитка.
Сновал услужливый гарсон.
На языке твоём улитка,
На губках - соус... Это сон!
Твоё лицо всё ближе, ближе...
(Сколь терпок запах изо рта.)
На древних улицах Парижа
Такая гибнет красота...
|
