В МАМИНОМ САДУ
Памяти мамы моей - Марианны Ивановны Антиповой
посвящаю
В мамином саду медовый август,
Яблок паданье и топот детских ног,
Вздрагивает ягодный стеклярус,
Красных бусин полон туесок.
Ягоды и годы не считая,
Мама сад растила на свой лад:
Сердцу своему лишь доверяя,
Сорняки полола наугад…
Так и выросли: сад, дети, внуки.
Живы будем - правнуки пойдут,
Мамины возлюбленные руки
Прикоснутся к ним и поведут
В сад, где и скворешни гвоздик
Помнит про отцовскую звезду…
Под звездой родной бессмертен воздух:
Вечный август в мамином саду…
ТАЙНА
Над обрывом сосна - одинокая, древняя.
Пожалела ее неразумная я:
Как свеча про запас - позабыта до времени,
Чью-то тайну хранит, может, и про меня.
"Я одно над обрывом. Я - вольное дерево,
Топора не страшусь и земного огня,
И, пока я расту, ничего не потеряно
И с тобой поделюсь тем, что есть у меня.
Я богато собой, я - подобье Вселенной:
Корни, крона и млечные звёзды в ветвях.
Я живая молитва о всех убиенных -
Вот моё назначенье на горних путях.
Кто из нас одиноче - я давно поняла.
Моя память древна и не только древесна.
Ты меня не жалей: я тобою была,
А вот сможешь ли ты мною стать - неизвестно…"
СУДЬБА
Я выросла в другой России,
Отвергшей Бога и Христа,
И в тайне от отца крестили
Меня в церквушке у моста,
А под мостом текла водицей
Кровь… и застыла навсегда
Не пожелавшая креститься
Давно сгоревшая звезда.
* * *
Что расстанемся – я знала.
Боль пройдет, чай, не убьют!
Без любви не умирают.
Просто – жить перестают.
* * *
В деревянном пустующем доме
Дверь рванет на сухом сквозняке:
Пыль взметает бурун по иконе,
Позабытой здесь Бог знает кем,
В дымоходе завоет вдруг ветер
И погасшую свечку зажжет,
И затеплятся в полом багете
Лица тех, кто уже не умрет:
Сердца память – души пуповина!
Сгинь, разъятая временем пасть!
Покосившийся дом с мезонином,
Ты на кладке нездешней, старинной,
И тебе никогда не упасть!
* * *
Летят непрочтенным посланьем
Снега с неземного холста,
Но в каждой снежинке, чеканен,
Есть оттиск звезды и креста.
Да мне ли, принявшей крещенье
И крест краснозвездной страны,
Не чувствовать грех отреченья
От пенья небесной струны,
Нервущейся нитью связавшей
Молитву крещеной Руси
С языческой звездною чашей
И ангелами в небеси…
МОЕМУ ПОКОЛЕНИЮ
Отступают от нас океаны былого,
Словно камни в отлив, мы пред небом одни,
И всё суше у глаз, и весомее слово,
И всё слаще смертельный приют тишины.
Вожделенный покой, без тревог и мечтаний,
Мы ещё не твои, если души не спят,
И на нас с высоты своего мирозданья
С ожиданьем взыскующим звёзды глядят.
Нам подаренный век так предательски краток!
И кому я повем, и когда, нет «потом»,
Если эта планета делима, как атом,
И на пульте подземном включён метроном.
Волны времени хлынут – накроет забвенье
Планетарные камни с письменами войны,
Но хранит нас Господь – есть у нас назначенье,
Но томит наши души вина без вины.
СНИЛСЯ МНЕ ДОМ
Снился мне дом – три окна на просёлок,
В этом дому я когда-то жила,
Там у окна занавеской весёлой
Роза китайская в кадке цвела.
А по просёлку в платках белоснежных
Важно старухи к обедне идут,
Васька-афганец по пьянке кромешной
В духов стреляет и сам словно дух…
Колет дрова мне сосед дядя Саша,
Лошадь свою привязав у ворот,
Год без зарплаты в совхозе он пашет,
Сеет и жнёт – без работы помрёт.
Кладбище близко, да церковь вприглядку,
А до Хрущёва своя здесь была!
Кто разобрал ту кирпичную кладку
На погреба – всех она погребла…
Но на божнице, над кадкой цветущей,
В розах бумажных Спасителя лик,
Свечек огарки…и райские кущи
Вон, за болотом, где плачет кулик…
Райские кущи, земной вертоград,
Где над Окой дикой мальвы закат…
Снился и снится мне дом в три окна:
Там из окна вся Россия видна.
* * *
Всё проводы, а встреч – наперечёт
И новизна не дарит откровеньем.
Багульник срезанный ещё цветёт
Лилейно-розовым и восковым свеченьем.
Пусть памяти свеча ещё горит,
Свинец печали уподобив воску,
Но холоден кладбищенский гранит
И только имя открывает доступ
Туда, куда когда-то все уйдём,
Оставив только песни отголосок…
«Что в имени тебе моём…» - твоём:
В страну любви самоходящий посох,
Багульника воскресшее цевьё?...
* * *
Жасмин роняет лепестки
В тисках хрустальной узкой вазы:
Кончается цветенья фазa
Стихами белыми тоски.
Но каждый год жасмин парит
Живым распахнутым соцветьем
В минувшем и грядущем лете
Неотменимый свет струит.
И в каждой клеточке древесной
Мерцает радости завет,
И за пугающей завесой
Нет ада, да и смерти – нет! |
смерти нет..