. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . От беспокойных снов, от ветреных желаний,
испив безвременно всю чашу испытаний,
не призрак счастия, но счастье нужно мне.
Усталый труженик, спешу к родной стране
заснуть желанным сном под кровлею родимой… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так, небо не моля о почестях и злате,
спокойный домосед в моей безвестной хате,
укрывшись от толпы взыскательных суде́й,
в кругу друзей своих, в кругу семьи своей,
я буду издали глядеть на бури света. Нет, нет, не отменю священного обета!… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Евгений Баратынский. Родина. 1821 год)
реликвии
Есть хранимое на память много лет ПРОШЛОЕ — в альбомах и конвертах, и пред ними дан пожизненный обет, – в каждой из семей таят секреты… Лица близких и родных глядят на нас с потаённой искоркой надежды: "Мы в лишениях страдали ради вас, – вы, как крысы, ЭТО не проешьте!" Уик-энд — настал желанный выходной! Мы на дачу едем всем семейством, чтоб сыскать нам за житейской толчеёй МИГ блаженства, связанного с ДЕТСТВОМ. Там храним на чердаке большой сундук, где всё пахнет едким нафталином, чтоб порой напоминать ладоням рук гладкость мехового палантина… Плечи бабушки он нежно согревал, – был концерт по первому каналу… а бабуля, контрастируя вокал, Алле Пугачёвой подпевала… Нынче принято горланить в унисон про пиры и доблести валга́ллы, — быт наш, бабушка, паскудный гипно-СОН! НЕТ уж той страны, и нет в ней Аллы… …в сундучок припрятан байковый халат и на спицах связанная кофта, пачка ПИСЕМ, что бессменный адресат от мышей берёг средь хлама лофта. Чтоб прочли мы мемуары тихо вслух, причащаясь к вашему БЕССМЕРТЬЮ, и хранили бы ГЕРОЙСКИЙ стойкий дух в выцветшем от времени конверте…
Инга Сташевская. In Memoriam Вспоминать – по закоулкам шарить, всё перебирать по мелочам.
Тёплая, уютная, большая — бабушка заваривает чай.
Чашки с позолотой. "Все разбились, кроме двух. Кто б мог предугадать
долгий путь от Гродно до Сибири. Выжили. А чашки — ерунда".
Всем делилась — и куском, и словом. "Нет чужих. Беда — на всех одна.
Люди – понемножку – бестолковы. Все под Богом. Только б не война!" Истина— она всегда простая. В Гродно по соседству жил раввин,
знал, что людям вечно не хватает, денег — ладно, хуже, что любви. Жизнь— река, не перейти по льдинам. В марте разлилась — не переплыть.
Бабушка в бессмертье уходила под молитву ссыльного муллы.
Тоненькая, в старой тёмной шали... родинка у левого виска.
Над Сибирью, Гродно и Варшавой — золотые в небе облака.
