Нет друга – ищи, нашёл – береги
Время смуты, перемены, судеб сломанных не счесть,
Кто-то спи́лся постепенно, кто-то прóдал совесть, честь.
Стук колёс, вагон купейный, столик, парень инвалид,
Не по возрасту степенный, тридцати годов на вид.
За беседой путь короче, двое суток впереди,
Разговор он, между прочим, начал сам: «Бать, рассуди»...
Излагал неспешно, с чувством, только взглядом затвердел.
Слушал я и думал грустно: есть ли подлости предел?
Расскажу про этот случай, про людей и нé людей:
Детский дом один из лучших, двое мальчиков друзей.
Сытно горюшка наелись, натерпелись с малых лет,
Здесь немного отогрелись, заискрился в душах свет.
В спорт втянулись постепенно, незаметно мчались дни,
Увлеклись самозабвенно акробатикой они.
Физкультурник – Пётр Семёныч, божий дар увидеть смог,
Сам отвёл двоих мальчонок в гимнастический кружок.
Шли года, росли ребята, занимались не ленясь,
Тренер видел, (он когда-то знаменитый был гимнаст),
Подают надежды, что же – час прощания настал,
Большего им дать не сможет, научил всему, что знал.
Подключил, конечно, связи, позвонил кому-то там,
Говорил: «Ну, как же, разве не нужны таланты нам?»
Убеждал, ругался, спорил, ездил к местному главе,
И при цирке их устроил, в школу студию, в Москве!
Вновь занятия, учёба, минул год, за ним второй,
Вот уже экзамен оба с блеском сдали выпускной.
Новый номер показали, много трюков, срыв* в конце,
Даже сам директор замер, изменившись вдруг в лице,
Не скрывая восхищенья, заявил: «Да, высший класс!
В труппу точно, без сомненья, принимаю, парни, вас».
Цирк, дебют под крики "браво", встречи с новыми людьми,
Далеко ещё до славы, но приятно, чёрт возьми!
Стала труппа, если честно, паренькам родной семьёй,
А в такой семье, известно, на виду артист любой.
Пять сезонов, может больше, откатали по стране,
На гастролях были в Польше, по Германии – в турне.
Жили дружно, без эксцессов, чередой текли дела,
Но однажды клоунесса на работу в цирк пришла.
Лишь закончила учиться, (всё же что ни говори,
Манит девушек столица), прикатила из Твери.
Из станиц, из дальних весей, едут пришлые, спешат,
Кто-то стать актрисой грезит, а иные – наугад.
Их удел простых работниц не прельщает, не таков,
Что в столице ждёт охотниц на богатых женихов?
Рестораны, бары, клубы, "золотая" молодёжь,
Ожерелья, кольца, шубы, не за здóрово живёшь.
Есть пословица такая: "А Москва-то бьёт с носка",
Как финал – панель, Тверская, рухнул замок из песка!
Вот и наша клоунесса рассуждала точно так:
Нужен мальчик, не повеса, просто влюбчивый дурак.
Обеспеченный, с квартирой, в Бирюлёво иль в Филях,
Не ревнивец, не задира, ну и чтоб не вертопрах.
Просчитала всё плутовка и в один из летних дней,
Как-то после тренировки засмотрелась на парней.
Всё обдумав не однажды, для себя составив план,
Закрутила в тайне... с каждым продолжительный роман.
Здесь ещё добавить надо про ребят немного слов,
Как "пахали" до упада, уставали будь-здоров,
Усложняли номер часто, ну и спорили всерьёз.
Труд воздушного гимнаста связан с риском и не прост.
Не просили благ у Бога, и чудес никто не ждал,
Накопили понемногу на квартиру капитал.
В личной жизни, тут не скрою, не сложилось – недосуг,
Все в работе с головою, вот и не было подруг.
Капля точит даже камень, пусть не сразу, дайте срок,
Так случилось и с друзьями, им ведь было невдомёк,
Что плетёт свою интригу клоунесса и ей-ей,
Так же, в сущности, двулика, как и Янус – бог дверей.
Осторожно, без напора, искушала тет-а-тет:
«Не удержишь вдруг партнёра, может быть такое, нет?
Номер ваш довольно сложный, знаешь, милый, дело в том...
Ты подумай, всё возможно, после гнёздышко совьём!»
День за днём вливая в души, вероломства едкий яд,
Не учла – мужская дружба много значит для ребят.
Просчиталась чуть актриса, по себе судила всех,
К цели шла, как говорится, с твёрдой верою в успех.
С мелкой алчною душонкой, в жизни деньги лишь ценя,
Не дано понять девчонке – парни больше чем родня,
Ближе чем по крови братья, жизнь не раз трепала их:
Корку хлеба, горе, счастье, всё делили на двоих.
Всё и сразу – так привыкла. И по истеченье дней,
Недосказанность возникла, в отношениях парней.
Да, работали на совесть, честью труппы дорожа,
Но без прежнего настроя, так сказать, без куража.
Быт налажен и размерен, по утрам зарядка, кросс,
В друге каждый был уверен, а в себе,.. вот тут вопрос.
Не смогли тревожный всполох в глубине души понять.
Будь при цирке врач психолог, запретил бы выступать!
Внешне, вроде, всё как прежде, а в душе.. кто разберёт,
Вновь кульбиты на манеже, вновь под куполом полёт.
Отработали весь номер, оставался лишь штрабат*,
Охнул зал и тут же обмер, не достал артист канат.
Без страховки (так эффектней) выступали в этот раз,
Чуть скользнув плечом по сетке**, на манеж упал гимнаст...
Мир померк, пропали краски, чей-то голос: жив пока...
Лица в марлевых повязках, друга верного рука.
Пробужденье от наркоза, врач твердит: «Терпи, сынок».
Боль в спине сидит занозой и не чувствуется ног.
Друг прорвался сквозь запреты неприступных медсестёр,
Не надолго, суть не в этом, значит, вместе до сих пор!
Посещенья разрешили, много позже, для коллег,
Да, воистину, в беде лишь, познаётся человек.
В одиночку или группой, горе общее своё,
Навещали все из труппы, только не было её!
Поделился с другом тайной, про любовь, про то, про сё,
Изумились оба крайне, когда выяснили всё.
В коллективе клоунессе объяснили от души:
«Знаешь что, пошла ты... лесом, заявление пиши!»
Врач сказал: «Я врать не буду, не ропщи, не зли судьбу,
Жив остался – это чудо, а ведь мог лежать в гробу.
Есть такой профессор Майер... Да послушай ты, пойми,
Он поможет, точно знаю, обратись и не тяни».
...Мюнхен, клиника, палата, операция, кровать.
Врач (похож на Гиппократа): «И не выдумай вставать!
Ноги, вижу, ощущаешь? Ты ступнёй-то шевельни.
Хорошо, я обещаю, сам пойдёшь, настанут дни».
Через месяц с костылями, под присмотром медсестёр,
Шаг за шагом мерил парень их больничный коридор.
С криком боль рвалась наружу – не упасть бы, не завыть.
Зубы сжал: «Стерплю я, сдюжу, научусь опять ходить!»
Он сумел, один, как видно, сам, без помощи чужой
И не в кресле инвалидном возвращается домой.
Друг скучает поневоле, не встречались много дней,
Он теперь в спортивной школе, тренирует малышей.
Цирк оставил в одночасье, его доводы верны:
«Ну а вдруг со мной несчастье, мы кому тогда нужны?
Что скопили на квартиру, всё отдали докторам,
Так решили – не до жиру, проживём, чего уж там».
...За окном нависли тучи, поезд мчал, сгустилась тьма,
Утомился мой попутчик и похоже задремал.
Проводник шепнул зевая: «Подъезжаем, вам сходить».
Парень спал, пусть отдыхает. Я не стал его будить.
Восемь лет спустя на трассе, в скромном маленьком кафе,
Состязания гимнастов я увидел по Т.В.
Юниоры, мальчуганы ( Безенчукский детский дом)
Обошли, и как ни странно, москвичей, почти во всём.
Интервью, медали,.. тренер показался мне знаком,
Мой попутчик, я уверен, без сомненья, точно он!
Рад за парня, что тут скажешь, не поддался он судьбе,
Смог вернуться в строй и даже смену вырастить себе.
По закону бумеранга, описав по жизни круг,
И не важно поздно, рано – всё назад вернётся вдруг.
Сеешь ветер – буря грянет, зло посадишь – жди беды,
Срок для каждого настанет пожинать свои плоды.
Дружба – это как награда, не пустой, выходит, звук,
Повезло тому с кем рядом настоящий, верный друг!
*Срыв, штрабат - По сути, это эффектная концовка некоторых воздушных номеров,
трюк который представляет собой срыв одного из гимнастов, при котором он стремительно
падает вниз, сорвавшись, сам, либо вылетев из рук партнера, а в последний момент повисает
на закрепленной веревке.
**Сетка - веревочная сетка, определенным образом растягиваемая над манежем,
служащая для обеспечения безопасности работающих над ней воздушных номеров.
|
Проникновенно.
