Шорох тугих шелков по переходам длинным.
Нервный стук вееров по вышитым кринолинам.
То, что прячешь внутри — никому не посмей сказать.
Синими брызгами — близко — роковые звезды-глаза.
Губы — норвежским фьордом в высоких скулах
Дразнят безбожно. (Но не забывай об акулах).
С тоскою гляди на стать, на царственную осанку.
Запоминай в лицо каждую куртизанку.
Привыкай терпеть этих кошек дворцовых спесь.
Принимай его лишь таким, каков он и есть.
Шпаги гибкой, как хлыст, не удержать рукой.
Любишь его? Молчи. Тебе не познать покой.
Воротники все выше, в крахмале и органзе.
Он бы не смог поверить ни единой твоей слезе.
И ты, подбородок вздернув, сухими глазами — в пол,
Пальцами ледяными шелковый сжав подол,
Близко-близко пройдешь, чуть задержав дыханье.
Каждый твой шаг прочь — прощение и наказанье,
Веера тонкий стук сердечный сбивает ритм.
Это так больно, знаешь - то, что ты делаешь с ним.
Тень от ресниц на скулах— как приговор без слов.
Он обречен. Но знаешь... Сильна, словно смерть, любовь. |
