Меня всенародно врагом объявили,
В проклятьях от церкви я был отлучён
И на поруганье людьми обречён,
Когда приговором меня заклеймили.
В толпе унижаться меня заставляли,
А после и дёгтем измазали тоже,
И в перьях куриных всего изваляли,
Но этого было им мало, похоже.
Седые старухи в лицо мне плевали,
Мужчины жестоко пинали ногами
И, с грязью мешая меня сапогами,
Устроить мне казнь на костре призывали.
И, что было силы и духу во мне,
Я ринулся в лес, чтоб уйти от расправы,
И скрылся от этой безумной оравы,
Себя им не дав уничтожить в огне.
Я долго в лесу одинокий скитался,
Но всё же однажды надежду обрёл,
Когда на пречистый ручей вдруг набрёл
И сразу в целебной воде искупался.
Я в нём причастился к Великому Богу
И, смыв навсегда все обиды души,
Стал жить незаметно в глубокой глуши,
Пока не нашёл как-то к дому дорогу.
В сомнениях я размышлял, не решался,
Но что-то меня снова к людям влекло,
И я искушению всё же поддался,
Ведь много воды с той поры утекло.
Я вышел из леса на мир посмотреть,
Но под руки вдруг подхватили меня,
И, всех палачей моих бывших браня,
Велел новый князь мне лицо отереть.
Я рвал и метал, я кричал, вырывался,
Я им говорил, что давно всё отмыл,
Но с правдой своей я один только был,
Никто мне помочь даже и не пытался.
Мне грязной водой омывали зеницы –
Темнел небосвод, затухали огни.
Мне уши промыли – умолкли вдруг птицы,
Уста мне омыли – замолкли они.
И вот я опять в дикой чаще скитаюсь:
Чтоб тяжесть грехов снова сбросить с плечей,
Тот самый спасительный чистый ручей
Я вновь отыскать постоянно пытаюсь.
Теперь я одной лишь надеждой живу,
Что, может быть, всё же когда-нибудь я
Услышу журчанье святого ручья
Не только в мечтаньях, но и наяву. |
