Луна вошла в чертог земной тени,
Одевшись в медь и царственный багрец.
В молчаньи мира я стою одна,
Своей судьбы и жрица, и творец.
На север камень, молчаливый страж,
На юге пламя шепчет письмена.
Восток в дыму, как призрачный мираж,
И в чаше вод застыл луны двойник.
Две чаши предо мной: одна пуста,
В другой вода, как память, вся черна.
Слетают с уст священные слова,
И дух времён восходит из глубин.
Тень на луне и тень в моей груди
Сплелись в печать единого узла.
Всё, что мертво, навеки отпусти,
Сотри из сердца этот приговор.
Земля, прими, огонь, очисти суть,
Вода, умой, и ветер, дай покой.
Чтоб в час затменья я себя нашла,
На перекрёстке своего пути.
Я вылью скорбь на стынущую твердь,
Пусть канет в прах вся горечь прошлых лет.
Луна на миг познает слово «смерть»,
Чтоб возродить свой нетленный свет.
И в этой тьме, где смолкли имена,
Где нет дорог, и нет чужих зеркал,
Есть только сила, что горит во мне,
Мой дух, что выше всех земных начал.
Но первый луч пронзает темноту,
Как божий перст, как истины игла.
Я к небу чашу подниму, пустую ту,
Чтоб сила новая в неё войти могла.
Не власти блеск, не славы тленный дым,
Но мудрость, смелость и саму любовь.
Я пью рассвет и становлюсь живой,
И вечность закипает в жилах вновь.
|
