Когда я мирно прогуливался, пытаясь разогнать навеянные тяжёлой свинцовой бессонницей мысли, за мной погналась улица. Коварная потаскуха, она опять подкарауливала меня! Не в первый раз эта мразь пытается сожрать меня. Для неё я представляю изысканный деликатес. Потому то она с таким неуклонным упорством снова и снова охотится за мной. Каждый раз выходя из дома, я неизменно натыкаюсь на неё, притаившуюся, чтобы тут же наброситься. Но сегодня ей не доведётся отведать моей немощной плоти. Я был готов к такому повороту событий. Я всегда готов к схватке. Ведь каждый мой шаг, каждое моё слово — это битва. С врагом куда опаснее и искуснее в умерщвлении, чем неповоротливая растеряха-улица. Я сражаюсь с целым миром. Что мне какая-то улица, покорно расстилающаяся под ногами у первого встречного?
Напрасно дом звал меня спрятаться в его вонючих внутренностях. Наивный наглец. Он не мог заманить меня так же, как не мог и спасти. Ни одной улице, будь она населена хоть мириадами паразитов, именуемых людьми, не по силам одолеть меня. Когда-нибудь я раздавлю собственными руками хрупкую скорлупку, покрывающую мир, и после того, как окончательно стечёт нежный его сок, я разберусь с его верной прислужницей-улицей. Я доберусь до всех улиц. Ни одной не пощажу. Я буду топтать их своими ногами, и они уже не будут подобострастно отдаваться эхом шаркающих шагов, как они воркуют с прохожими проходимцами. Нет, от моих шагов им не будет покоя. Я буду безжалостно попирать их, давить. И никто из клопинных их жильцов не избежит моего гнева, не перепрячется в закоулке. Мелких пакостников так много, что я не стану разбирать правых и виноватых. Просто сдую их всех разом. Смахнув в общую кучу к уничтоженным и раздавленным улицам. Все мои враги падут. Так будет, непременно будет. Час моего праведного гнева близок. А пока этот страшный и святой миг ещё не наступил, мне остаётся лишь терпеть гнусные домогательства улицы и раздражающее шуршащее шелестенье ползающих по ней людишек.
|