Наш человек, по сути - страшный волк.
Стезя его – сплошное одиночество.
Привидя в суете неумной жизни толк,
Он возомнил себя земли высочеством.
И исполняя вроде бы завет,
Плодится тараканьим быстрородством,
Отбросив от себя на много лет
Понятия любви и благородства.
Напичкал золотом невыносимый быт,
Содомским предаваяся утехам.
И мысль одна: - Лишь быть бы чревом сыт,
И сытым бы, бахвалиться успехом.
Оставив разум почивать на стороне,
Не хочет видеть главную задачу.
Дух почиет на сердца мрачном дне,
Придавленный заботами удачи.
Достиг уже невиданных высот
В потребностях всененасытной плоти,
В духовной жизни слеп, как жирный крот,
И эта слепота на высшей ныне ноте.
А мой призыв оставить хоть на миг
И суету, и скабрезные шутки
Подвис как сигаретный дым,
И рассосался в язвенном желудке.
И хохотом встречается порыв-
Спасать людей, во тьме заблудших, души.
И до сих пор отчаянный надрыв,
Призывом почитают: сесть и кушать.
Так, где ж тогда отыщутся сердца,
Готовые, молиться денно нощно?
Чтобы безумие с несчастного лица,
Содралася, как смрадная короста.
И кто ж тогда сумеет отмолить
Грехи пред Богом, требуя уступки?
Чтоб души падших словом исцелив,
Уметь простить убийце, проститутке?
И кто тогда не станет ночью спать,
Простаивая вечность на коленях,
Чтобы небесной доли благодать,
Содрала с глаз суетные пелены?
А может быть безумная толпа,
Что игнорирует прозренье тайной встречи,
Познает вдруг, что принесла вода,
Излитая глаголом Божьей речи?
Тогда отчаянный, до крайней точки, звук,
Рожденный по молитве страстной барда,
Поможет исцелить, людей слепых, недуг –
Инфаркт духовный миокарда?
Поверится тогда – в заветный Божий час-
В канун распятия и славы воскресенья,
Проснется барда с хрипотцою добрый глас,
А я дострою вам души ковчег спасения. |
*.
