* * *
Меня находили в капусте и аист
меня приносил в утешенье родне.
Ноябрьский снежок в ожидании таял
на чистом, наполненном светом окне.
Осеннее солнце – серебряный глобус
в объятиях туч – поднебесных вершин,
серебряный век – нагота и подробность
на свете не раз повторенной души.
Серебряный – сладкая горькость модерна,
век каменный – гордая поступь творца,
серебряный – пьяный, как танцы в тавернах
поэта, художника и мудреца.
Серебряный, он презирал одинакость
философ и маг – он ваял и крушил,
серебряный век – ты осенняя слякоть
для золотом лета сожженных машин,
пролеток, повозок, карет, катафалков,
сирен кораблей, паровозных свистков,
ломания рук и кривлянья нахалок,
и шелеста юбок, и звона оков…
Порою, ломая изысканность линий,
как клодтовы кони вставал на дыбы
над городом, берегом, блюдцем залива,
над заревом нашей короткой судьбы.
* * *
|
