РАССКАЗЫ.
УХАЖЁР.
Областная центральная гостиница. По широкому коридору, устланному красной ковровой дорожкой не спеша идут две женщины средних лет и о чём-то говорят. Одна пышная, круглолицая с короткой причёской светлых волос и объёмным бюстом. Вторая чуть пониже и такая же пышная с длинными тёмными волосами, синими глазами и ярко накрашенными губами. Обе одеты в лёгкие белые платья в синюю горошинку. Чуть сзади семенит и слегка подпрыгивает сухонький, стройный с ёжиком седых волос на продолговатой голове пожилой, но крепкий ещё мужчина, одетый в синие спортивные брюки с белыми полосками по бокам и шелковую красную тенниску, из рукавов которой торчат тонкие белые руки. Он чуть ниже , но его походка уравнивает их рост. Они познакомились в буфете на первом этаже. Командировка и гостиничная обстановка после всех дел на сегодня расслабили их и дали им ту свободу, которую они не могли позволить себе дома, поэтому галантное ухаживание молодящегося кавалера совпало с их настроением. Впереди долгий летний вечер, который можно провести где угодно – в кинотеатре, в городском саду, в ресторане и наконец, просто в компании нового знакомого явно не растратившего мужскую энергию и видимо при деньгах для увеселительной встречи.
Мужчина, быстро перебирая сухими ножками, обогнал их и, оглянувшись, весело сказал : « Сейчас угадаю вашу комнату».
Женщины игриво ответили:« Не угадаете».
Мужчина ускорился, прошёл несколько комнатных дверей и остановился перед одной.
« Эта»!- с радостным притворством воскликнул он юношеским тенорком.
« Погляди-ка, угадал ведь»- удивилась блондинка, и женщины дружно ответили: «Эта, эта».
Мужчина взялся за дверную скобу и потянул на себя - дверь не открылась. Тогда он дёрнул посильнее, скрывая своё напряжение, но дверь не шелохнулась. « Заперто»- сказал он, отступив на шаг от неё.
« Нет, не заперто, там Татьяна осталась» - удивлённо ответила та, что пониже. Женщины замедлили ход в ожидании. Он опять взялся за скобу и дёрнул изо всех сил, но бесполезно. Тогда он упёрся ногой в косяк и двумя руками начал тянуть и дёргать из последних сил, забыв про галантность. Женщины стояли, ждали и тихо переговаривались. Он устало отошёл от двери и с укором сказал: « Заперто, разыграли вы меня».
Блондинка, с недоумением колыхнув плечами, подошла к двери, взялась за скобу и толкнула дверь в обратном направлении. Дверь распахнулась, и женщины с весёлым смехом зашли в комнату. Мужчина сник и стал похож на сгоревшую спичку. Он что-то пробормотал, ударил ногой косяк и своей лёгкой, уже без подскоков, походкой быстро удалился. Немного погодя блондинка выглянула в коридор и позвала: « Мужчина »! - но
кавалера уже и след простыл.
ШУТКА.
Поздним осенним дождливым вечером мужчина лет тридцати в чёрном болоньевом плаще и синей спортивной шапочке с полупустым рюкзаком коричневого цвета на плече вошёл в плацкартный вагон поезда, который следовал на юг с вокзала города Свердловска. Вагон был почти пустой, и он быстро нашёл своё купе, в котором на нижней полке около окна с раздвинутыми розовыми шторками сидела синеглазая миловидная старушка в белой ситцевой косынке в синюю горошинку и вязаной зеленой кофте. Она смотрела в окно на перрон, ярко освещённый белым светом, по которому во всех направлениях торопливо ходили люди, обходя и шлёпая по лужам. Мужчина скинул рюкзак на пол, снял плащ, встряхнул его и шагнул в купе. Поздоровался, положил рюкзак на сидение, повесил плащ на крючок, снял синюю спортивную шапочку, поправил тёмно красный болгарский свитер и сел напротив. Потом пригладил тёмные длинные волосы обеими руками, провёл ладонью по чёрной бородке и стал с интересом разглядывать приятную старушку, которая чуть слышно что-то шептала, наблюдая за перроном, словно выискивала кого-то, не обращая внимания на соседа. Он всматривался в лицо старушки и приятно поражался её красоте, отметив про себя: « В молодости-то очень красивая была». Смотрел на неё, прислушивался и уловил слова - отче наш иже еси на небеси, да святится имя твое….и понял, что это молитва.
Пришла проводница - плотная, русоволосая, розовощёкая, голубоглазая в форменной одежде и попросила билеты. Отметила, оторвала корешки и спросила: «Чай будете»?
-Будем, будем милая, – ответила старушка, а мужчина согласно кивнул головой. Бабушка подняла с пола небольшую корзинку, поставила рядом, убрала сверху газету и начала доставать пирожки с ватрушками. Мужчина подумал: «Сколь много. Неужели всё съест». А бабуля, когда проводница принесла стаканы с чаем, сказала : « Кушай милый, я вижу у тебя ничего поесть-то нету».
-Да нет, у меня есть кое-что, но от вашего угощения не откажусь, видно сами пекли.
-Сама, сама, домашние не магазинные.
- Тебя как звать ? - спросила она.
-Михаил,- ответил мужчина.
- Меня Лидия Ивановна, а проще, бабушка Лида. Так и зови, как меня внуки зовут.
-Спасибо бабушка Лида,- согласно кивнул головой Михаил, уже запивая чаем вкуснейший пирог с капустой. А старушка не спеша поправила косынку и громче обычного, не стесняясь, проговорила молитву отче наш и только закончив, начала не торопливо откусывать мелкие кусочки от пирожка, медленно жевать и прихлёбывать горячим чаем.
После еды Михаил поблагодарил бабушку за угощение и с интересом спросил: « Извините за любопытство, а вы куда едете»?
Старушка охотно ответила, видно было, что ей тоже приятно общение с мужчиной похожим на служителя церкви:« Живу в Свердловске у дочери. Еду до Казани, а там автобусом до села Кукмор, где моя родина. Схожу в церковь святой богородицы свечки поставлю родителям, на кладбище схожу. Поживу недельку у родственников, а потом обратно.»
-А ты -то кем будешь?- тут же спросила она.
-Музыкант я, играю на ударных, в оркестре.
-Интересно, куда ударяешь –то?
-По барабанам всяким бью.
-Барабанщик значит, а то волос длинный, бородка как у нашего дьяка, подумала – поди, в церкви служишь, а ты значит барабанщик.
-Мода такая у музыкантов, волосы длинные носить.
-Поняла теперь, поняла Михаил,- закивала головой бабушка. Помолчали немного и Михаил спросил: « А что за молитву вы шептали перед едой»?
-Молитв много, каждая на свой случай, а эта отче наш самая главная на все случаи и перед едой тоже.
-А вы можете мне её продиктовать, а я запишу.
-Могу , могу- согласилась старушка.
Михаил достал из рюкзака тетрадь с ручкой и приготовился записывать. Бабушка Лида вполголоса начала говорить. Михаил записал четыре слова, а бабушка уже чуть ли не всю молитву проговорила.
-Бабушка Лида , погодите немного, давайте вот с этого места продолжим.
Баба Лида никак не могла начать с того места, на котором остановился Михаил.
-Давай я с самого начала, а то не могу так то,- и быстро начала,- отче наш иже еси на небеси…..В это время пришла проводница. Взяла стаканы, посмотрела, послушала что говорила бабушка и ,улыбнувшись, ушла. После того ,как с трудом была записана длинная молитва, Михаил взял кошелёк и пошёл к проводникам. Проводница, увидев Михаила. с любопытством затараторила: « А куда вы со старушкой едете? А где работаете? А где вы живёте? Меня зовут Настя, а вас как»? Михаил немного опешил от обилия чуточку наглых вопросов и пока расплачивался, думал, что ответить любопытной девушке, явно ждущей от него каких -то особенных ответов.
Наконец сообразил:«Старушка верующая, а я на священника похож» и тут же сказал: « Сопровождаю старушку в нашу Кукморскую церковь святой богородицы, что под Казанью. Свечки надобно поставить в память о родителях».
-Да-а, значит, вы в церкви работаете, а кем?
-Подьячим,- первое, что пришло на ум, сказал он.
-Да-а, а машина у вас есть?
-Волга.
-А зарплата, интересно, какая?
-О-о,- басом протянул Михаил - скромность украшает человека. На эту тему я не могу разговаривать. Спасибо за чай – поблагодарил Михаил и, чтобы не запутаться в ответах и громко не рассмеяться, он повернулся и пошёл в купе, посмеиваясь про себя.
«Надо же , поверила ведь».- подумал он, шагая по трясучему вагону.
Проводница Настя вскоре принесла постельное бельё, и бабушка Лида с Михаилом стали укладываться спать. Насте хотелось ещё поговорить со священником, но был уже двенадцатый час и она ушла.
Утром, попив чаю с ватрушками, Михаил и бабушка в хорошем настроении приятно беседовали на тему церковных обрядов и молитв. Михаил расспрашивал её о порядках, режиме работы и какие должности имеются в церкви. Он предполагал, что проводница Настя снова будет расспрашивать его и, поэтому готовился к этой встрече, даже выучил почти всю молитву отче наш. Потом он взял бельё, сосредоточился, вживаясь в образ священника ,и пошёл рассчитываться. Когда подходил к купе проводников, услышал восторженный голос Насти и не менее восторженные возгласы девушек. При его появлении Настя и две проводницы из соседних вагонов замолчали, с интересом разглядывая Михаила. Михаил степенно положил бельё на место, расплатился, погладил бородку и собрался уходить, но Настя обратилась к нему, как к хорошему знакомому: « Отец Михаил подождите. Девушки хотят послушать про работу в церкви, ну и всякое другое». Он был готов к этому и остановился в ожидании. Девушки наперебой стали спрашивать.
-А вы женаты?
-Да, матушка родила мне троих детей.
-Вы в Казани живёте?
-Нет, под Казанью в селе Кукмор.
-А дети учатся в вашей церковной школе или в сельской?
-К сожалению, у нас нет своей школы, а хотелось бы.
-А вы где учились на священника?
-В духовной семинарии в Москве.
-Ух ,ты-ы, протянула одна из них.
Тут Михаил, предчувствуя расспросы про семинарию, про Москву, и всякие другие про церковь, извинился и сославшись на необходимость религиозного разговора со старушкой, ушёл.
Через полчаса поезд прибывал к станции «Береговой» города Сосногорска, где Михаил жил и работал в доме культуры руководителем эстрадного оркестра. Он ещё раз поблагодарил бабушку Лиду за угощение и приятное знакомство, с интересом выслушал, на последок , рассказ о её девичестве и стал собираться. Наконец состав замедлил ход и, скрипя всеми железками, остановился. Стоянка пять минут. Михаил закинул рюкзак за спину и поспешил к выходу. Спустился на платформу и услышал недоумённый голос проводницы Насти:« Вам же до Казани. Куда вы? Ошиблись что ли»?
Михаил оглянулся, посмотрел на простушку Настю и доброжелательно ответил: « Я здесь живу и работаю в доме культуры музыкантом. Извини Настя за мою шутку, но ты сама спровоцировала меня. Бабушка едет одна, мы просто попутчики».
-Вот, бли-и-н ,– засмеялась Настя наклоняясь и хлопая себя по коленям- надо же , а я и вправду подумала. Ну, вы меня разыграли, арти-и-ст,- и снова засмеялась весело и звонко, а поезд уже двинулся и стал набирать ход. Михаил стоял на платформе и с загадочной улыбкой на лице махал Насте рукой.
МЕСТЬ.
В городе Сосногорске, с населением около пятнадцати тысяч, на домостроительном комбинате в военизированной пожарной части служил рядовой Ефремов Семён. Правильными чертами лица он походил на воина в каске на открытках, выпущенных в честь дня победы 9 мая. Мужская красота, крепкое телосложение, яркие бирюзовые глаза как магнитом притягивали к нему женщин, особенно сержанта Надю дежурную по связи, которая была женой старшего лейтенанта Баранова, начальника караула другой смены. Её тоже считали красавицей. Между ней и Семёном была интимная связь. Баранов знал об этом из сплетен соседей по площадке и страдал, но терпел потому, что Семён Ефремов был женат и не собирался бросать семью. Он просто привык удовлетворять желания женщин. Старший лейтенант страдал, не скандаля с любимой женой, и ждал случая отомстить рядовому.
Семён жил с женой Ниной на окраине в деревянном домике обитом «вагонкой», который он купил у пожилой женщины осенью, когда приехал с заработков и устроился в пожарную часть. Синяя краска во многих местах облупилась, и крошки её валялись на земле вокруг дома. Завалинка покосилась, садик и огород были в запустении. Старушка давно ничего не высаживала там. У неё была коза, которую старушка держала летом в хлеву, а зимой в доме, поэтому в комнатах было много грязи, но она никогда не прибиралась, не было сил. Дочери пришлось маму увезти к себе в Саратов, а дом и козу продать. Старушка оставила им серую собачку со щенком, который прятался под развалинами второй половины дома. Семён со временем намеревался отремонтировать дом, навести порядок в саду и огороде. С заработков он привёз ружьё шестнадцатого калибра и десяток патронов с картечью, но не зарегистрировал потому, что не успел ещё вступить в общество охотников.
У соседки Нюры, толстой пожилой женщины, во дворе обитала чёрная сучка и приблудившаяся красивая, словно рыжая лиса, ещё одна самка. Они по очереди загуливали, и стая дворняг разных мастей прибегала к ним хороводить. Свора бегала по огородам, вытаптывая грядки, и местные жители не раз обращались к хозяйке, чтобы она не выпускала своих собак со двора. Старость не радость. Нюра никак не могла посадить собак на привязь, хотя и пыталась, а потом бросила эту затею. Вскоре к самкам привязался кобель и три полуголодные собаки стали выбегать на дорогу , лаять на прохожих и злобствовать. Мальчишки в ответ бросали в них камнями и отбивались палками. Так прошла осень и зима.
Весной свора собак снова начала бегать по огородам и улицам, пугая людей, а в начале лета троица продолжила держать в страхе прохожих квартала, где жил Семён. В середине лета собаки покусали несколько человек, в том числе женщину почтальона и она отказалась разносить газеты и письма. Хочешь, не хочешь, а пришлось жителям самим ходить на почту за полкилометра от дома. Жаркие летние дни медленно тянулись, и ходить на почту людям надоело: толи дело – пришёл с работы, достал газеты из ящика и в дом ужинать, телевизор смотреть, местные новости читать. Наконец закончилось солнечное лето с грибными дождями и надоевшей ходьбой на почту. У жителей квартала назрело настроение поговорить о собаках с Семёном. В начале сентября после очередного дежурства пасмурным днём Семён пилил бензопилой брёвна, привезённые ему с лесобазы по договору с пожарной частью. Вышел из ворот дома напротив пенсионер Максим Петрович, коренастый, круглоголовый в пиджаке на голое тело. Не спеша подошёл, поздоровался и сказал: «Семён Иванович, обсудить бы надо ситуацию с собаками». Семён поставил пилу на землю, заваленную свежими берёзовыми и осиновыми опилками, выпрямился и вопросительно посмотрел на Петровича.
«Что-то ведь с ними надо делать»- добавил пенсионер, добродушно глядя на Семёна и как – то виновато улыбаясь.
Семёна вся улица уважала, хотя прожил он здесь только год. Знали, что у него высшее физкультурное образование и недоумевали –чего он в школу работать не пошёл? А вот не пошёл и всё – надоела ему школа заполнением всяких бумаг : журналов, планов, отчётов по успеваемости и выполнению программы, педсоветами на которых обсуждалась всякая модная педагогическая дребедень. А тут сутки отдежурил и двои дома, да и работа интересная, мужская. Шесть пожаров пришлось тушить Семёну со своим боевым отделением. И жена у него учительница, уважаемая женщина, голубоглазая, с вьющимися тёмными волосами, яркими полными губами и красивой фигурой, на которую многие мужчины заглядывались.
-Не знаю я, что надо делать. Они ведь не при мне завелись. Моя собачка по улице не бегает.
-Понимаешь Семён Иванович. В прошлом году хотели мы их выловить, а баба Нюра заголосила – не надо, не надо я их на цепь посажу. Пообещала, а они всё равно бегают, злобствуют. Почтальона укусили, сам ведь знаешь. Может быть что – то придумаешь, всё же они в вашем садике обитают,- умоляюще попросил он от имени всех соседей. Семёна не удивила эта просьба- кругом пожилые, а он крепкий, здоровый мужик, да и время у него есть, даже польстило, что к нему за помощью обратились.
_-Ладно, подумаю ,- согласился он. Петрович, довольный разговором, пошёл домой, поглаживая ладонью вспотевшую лысину.
Семён сначала решил отравить собак, но передумал, а вдруг его Серка со щенком первые сунутся. Вспомнил про ружьё и несколько дней думал. В первую очередь он намерился застрелить пришлого кобелька с покусанной лапой и оттого хромавшего, который прятался в хлеву. Кобель этот по утрам, когда Семён выносил алюминиевую миску с едой для своих собачек, вылезал из - под хлева, ковылял к миске, оскалив зубы, рычал на Серку, отгонял её и торопливо всё съедал, вылизывая миску до блеска. Семён на него был зол. Ещё немного поразмышлял о последствиях и решил : «Если ружьё отберут, так и чёрт с ним».
На следующий день поставил заряженное ружьё в сенях у двери, вынес еду во двор и тут же вернулся обратно. Взял ружьё и высунул ствол в полуоткрытую дверь. Серка со щенком только к миске, а кобель уже подковылял и отогнал её. Семён со злости торопливо с пяти метров выстрелил ему в бок. Картечь на волка разорвала грудную клетку и бледно розовые лёгкие с хлопком выскочили и вывалились наружу, словно пена. Кобель упал, задёргался и затих. У Семёна душа похолодела, ладони вспотели, сердце застучало. Он отнёс ружьё на место, потом вышел с лопатой, надел рукавицы и за задние ноги отволок обмякшую собаку с оскаленными зубами в огород к соседской полусгнившей, заброшенной баньке. Выкопал узкую, глубокую яму, кинул туда пса и присыпал землёй с мыслью : «Остальных сюда же брошу». Выждал неделю, никто к нему не явился. Соседи молчат, видят дело пошло. «Мало ли что на окраине хлопает» - успокоился Семён и вспомнил почему-то свой визит к сержанту Наде, которая больше других женщин ему нравилась. Семён знал, что Надежда вышла замуж не по любви, а от того, что Баранов прилип к ней со своей любовью, ну и офицер он и благоустроенную двухкомнатную квартиру им дали сразу же после женитьбы.
Рыжуху Семён подкараулил в садике. Кинул кусок ливерной колбасы на прошлогодние пожухлые листья смородины, сел в дровяник с ружьём наизготовку и стал ждать. Только не заметил любопытных мальчишек, каким-то образом узнавших о том, что Семён именно сегодня, сейчас будет грохать рыжуху, которую им было жаль. Дождался, убил. Кинул её в ту же яму и тоже присыпал. «Чёрт подери, словно грибы засаливаю»- подумал он отходя от ямы и сожалея о содеянном, но оправдывая себя необходимостью помочь местным жителям обременённым житейскими заботами. Часов в семь вечера, когда солнце скрылось, и наступили сумерки, баба Нюра вышла на улицу. Семён в это время перевозил колотые дрова на тачке во двор.
-Сёма-а, Семён,- обратилась она жалостливо, когда тот вышел с пустой тачкой со двора.
-Что баба Нюра?- спросил он.
-Ты уже мою-то не убивай, я её ей богу на цепь посажу-у, поверь мне,- ещё слезливее попросила она.
- А зачем я её убивать-то буду в чужом дворе. Если бегать будет по улице, да людей пугать, тогда пришибу,- успокоил её Семён.
-Спасибо Семён Иваныч,- смиренно ответила старушка и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, пошла к своим воротам.
Собак не стало, и порядок на улице восстановился: почтальоны начали носить газеты, люди без боязни ходили мимо, ребята гоняли на велосипедах, играли в различные детские игры.
Подходил к концу октябрь на редкость с хорошей солнечной погодой. Семён совсем перестал думать о собаках, больше размышлял и планировал ремонт дома. На работу он ходил с удовольствием и служба ему нравилась. Раз в месяц, всегда ночью, начальник устраивал тревогу. Пожарные спали не раздеваясь. По сирене соскакивали с топчанов, бежали в гараж к своим столикам, надевали штаны и робу, нахлобучивали каски, на ходу застёгивались, заскакивали в машину и выезжали на плац, где вставали на гидрант. Быстро развёртывали пожарные рукова. Майор стоял в стороне с секундомером, засекал, когда пойдёт мощная струя и довольный результатом давал отбой.
В конце дня, когда начальство уходило домой, пожарные, свободные от обязанностей, забивали козла в домино парами на вылет. Семён иногда играл, но чаще читал книги из библиотеки пожарной части. К Наде он старался не заглядывать, хотя было желание.
Земля слухом полнится. Прослышал о стрельбе Семёна по собакам и старший лейтенант Баранов. Тут же , не долго думая, сообщил об этом председателю местного отделения защиты животных. Сорока двухлетняя незамужняя, веснушчатая некрасивая женщина, да к тому же худая по фамилии Злобина, работала бухгалтером в местной больнице, и всё свободное время посвящала своему отделению общества. Она обрадовалась сообщению Баранова и несколько дней, после работы, ходила по улице и расспрашивала жителей про стрельбу, но никто из взрослых ничего ей не говорил и только бестолковые детишки радостно рассказали про кусачих собак, и что Семён их убил, и теперь на улице стало спокойно.
«Вот и ладно»- обрадовалась она, предвкушая свой успех по защите животных. Написала заявление в милицию от имени общества с просьбой разобраться в этом деле. В милиции Семён не стал отпираться и рассказал всё, как было. Он то думал - ружьё отберут, оштрафуют и всё. А оказалось, что по заявлению Злобиной следователь будет проверять факты незаконного хранения и ношения огнестрельного оружия без чехла, стрельбу картечью на улице по собакам в присутствии малолетних детей, да ещё при нахождении людей в близлежащих дворах и огородах, что чревато ранением или того хуже убийством, а это уже уголовно наказуемо.
Факты подтвердились. В ноябре был суд. На нём присутствовала Злобина, как представитель общества защиты животных. По её инициативе свидетелями были мальчишки с родителями, которые видели, как Семён стрелял в рыжую собаку и они даже плакали от жалости к ней. Сама Злобина, обвиняя Семёна в аморальном, не гуманном поступке, вошла в раж и брызгая слюной, глядя с ненавистью на красавца, который однажды отказался проводить её до дома, говорила до тех пор, пока её не остановил прокурор. Судья взвесил все факты и вопреки требованию прокурора заключить Ефремова на три года в колонию общего режима, принял решение: два года лишения свободы условно с высылкой в посёлок Лесное Вычегодского района Архангельской области и принудительной отработкой в местном леспромхозе, куда из-за нехватки рабочей силы высылали таких, как Ефремов Семён.
Начальник пожарной части ещё до суда издал приказ об увольнении рядового Ефремова и отправился Семён на север уже безработным. В начале декабря он прибыл в Архангельск. Оттуда поездом по единственной ветке до конечной станции. Потом пятнадцать километров до Вычегды автобусом, где сопровождающий сдал его в милицию. От райцентра до рабочего посёлка Лесное около пятидесяти километров по прямой, но дорог нет, кругом болота, а зимник устанавливается только в сильные морозы к январю, а то и после нового года в крещенские морозы. Поэтому в посёлок летал самолёт ИЛ в который вмещалось двенадцать человек. Неделю Семён жил в деревянной двухэтажной гостинице, всё не было лётной погоды, хотя светило солнце, на аэродроме в посёлке стоял туман. Наконец дали добро и самолёт с двенадцатью пассажирами поднялся в морозный воздух. Солнце освещало болотистое редколесье всё ещё в лёгком тумане, потом показался более густой смешанный лес. Подлетели к посёлку. Семён заметил, что туман исчез и, насколько хватает взгляда, до горизонта раскинулась северная тайга. «Тут за сто лет лес не вырубить»- подумал он про свои два года совсем спокойно. После трясучего приземления по железной лестнице гуськом не торопясь спустились на снег. Разминая ноги , хотя летели всего около двадцати минут, огляделись по сторонам. В пол километре виднелся посёлок с заснеженными шапками одноэтажных домов со столбиками синевато белого дыма, который незаметно колеблясь ,таял в голубом небе. По широкой дороге подошли к первым домам с ухоженными тротуарами и большими чистыми сугробами по сторонам. Дома брусковые, добротные, на сваях. Заиндевелые окна с резными, разноцветными наличниками морозно ,и как показалось Семёну, весело смотрели на широкую улицу. Почти около каждого дома бродили огромные собаки разных мастей. «Наверное , помесь лайки с овчаркой»- подумал Семён и ему стало немного не по себе от воспоминания об убитых им собаках.
-А почему они не на привязи?- спросил он у высокого с крупными чертами лица мужчину, одетого в дублёнку и заячью шапку шедшего рядом. Тот посмотрел на Семёна с некоторым удивлением, но охотно ответил : «Это охотничьи собаки, в основном лайки. Они никогда никого не кусают. Сейчас вот увидишь -подойдут, понюхают, как бы знакомясь и отойдут. Поэтому их никогда на цепи не держат». Семён покачал головой, а мужчина видя его удивление добавил : « Человек для них друг, а злейший враг – волк, здесь Север и всё, как положено в жизни стоит, на своих местах». Семён успокоился. Как потом оказалось, мужчина этот был главным инженером и заядлым охотником.
В конторе леспромхоза сопровождающий сдал Семёна вместе с направлением, паспортом и трудовой книжкой директору, которому, не в первой, приходилось принимать на работу и поселять бывших заключённых и ссыльных вроде Семёна.
Его зачислили в бригаду лесорубов, поселили во второй половине брускового дома на окраине посёлка, где были свободные квартиры с печным отоплением. В последнее время Семён с некоторым удивлением размышлял о своей жизни. С Ниной они прожили не очень-то счастливых четыре года. Он до мельчайших подробностей вспоминал события последнего года : разговоры с холостым соседом Сергеем, невысоким, худым, сутулым, сероглазым тридцатилетним мужчиной, который доброжелательно говорил ему о том, что около его жены постоянно крутятся мужчины, особенно учитель физкультуры, который на десять лет моложе её. Он каждый день провожает Нину домой, когда Семён на работе. Видимо, парень очень влюблён в неё. Вспомнил Семён и кучку золы перед калиткой, которую он увидел, придя с работы , и не придал значения. А Сергей пояснил ему, что это отворотный заговор , кто – то желает разбить семейную жизнь Семёна. Но Семён не волновался. Он к этому времени уже потерял интерес к жене, так как при всей её красоте и привлекательности поведение её было стандартно книжным : здесь написано так, тут рекомендуется то-то и это проявлялось во всём, даже в интимной жизни, где она была холодна и не сексуальна. Будь что будет, рассудил он тогда и стал наведываться к сержанту Наде, которая привлекла его внимание при первой встрече на службе. Семён предполагал, что Нина к нему, конечно, не приедет и ,по всей видимости, подаст на развод, но был спокоен и ни о чём не сожалел. «Судьба» - думал он.
Работа в лесу Семёну была хорошо знакома по шабашке в Удмуртии, где они работали вчетвером. Брат пилил, напарник толкал пеканкой дерево в нужном направлении, Семён с четвёртым мужиком обрубал сучья и вершинки. Когда сваленные деревья были обработаны, Семён давал команду и тягач, лязгая гусеницами, урча синим дымом, задом подъезжал к ним и опускал край щита на землю. Семён цеплял одним чекером два хлыста, вторым ещё два, третьим один или два, судя по размеру, снова давал команду и тракторист медленно, чтобы крюки не сорвались с петель натягивал тросом чекери , потом подтягивал брёвна вершинами на щит и поднимал его вместе с хлыстами на место с железным шумом так, что снежная пыль вихрем отлетала в стороны. Хлысты выволакивались на большую площадку, откуда их потом тракторами тащили на пилораму.
К удовлетворению Семёна такая же работа была и здесь. Когда бригадир узнал о том, что Семён уже работал чекировщиком, то поставил его на это место.
Через месяц Семён, для порядка написал письмо жене. Ещё через месяц получил ответ с известием о том, что она подала на развод. «Так я и предполагал»- подумал он и снова остался совершенно спокойным. Ему здесь нравилось: суровый климат, собаки, которые бегают на охоту со своими хозяевами, мужская работа в лесу на свежем воздухе. Он ощущал полную гармонию с природой, не торопился заводить знакомство с женщинами, чтобы не попасть в неприятную ситуацию и не нарушить свой уже устоявшийся быт. Он не курил, старался не употреблять спиртного и лишь, в крайнем случае, иногда со своей бригадой отмечал что-нибудь. Такое что-нибудь произошло в конце февраля на новой делянке. Срубленные ветки и сучья деревьев Семён с напарником складывали в кучи и сжигали. Однажды, сумеречным морозным утром, подъезжая к делянке, они заметили трёх лосей поедавших зелёную хвою. Два ружья, патроны с пулями и картечью у них всегда были при себе. На обеде обсудили, как безопаснее завалить лося, чтобы не засветиться у лесников. Взяли с собой одну лицензию на отстрел и решили: если обойдётся, то и ладно, а нет, так погасим лицензию. Завалили безрогую лосиху. Трое работали за пятерых, а два опытных охотника разделывали тушу. Они управились за полтора часа. Шкуру с трубчатой шерстью, голову, кишки и копыта за два дня сожгли на костре, а тушу разрубили на части и поделили. Семён отказался от доли как новичок и пока ещё не охотник. Обошлось без лицензии и поэтому этот успех мужики обмыли в субботу дома у бригадира. После недолгого делового застолья, отметив заодно и первое место в соцсоревновании среди нескольких бригад лесорубов, мужики начали расходиться. Бригадир Павел Иванович среднего роста, крупный, пятидесяти семи лет попросил Семёна : «Останься не на долго». Семён предположил: «Наверное, ещё не доверяет, предупредить хочет».
Пока жена убирала посуду со стола, они перешли на кухню, где Павел Иванович достал из буфета бутылку водки, поставил на стол две рюмки. Видя недоумение Семёна, он с улыбкой сказал: «Знаю, ты не увлекаешься водочкой, молодец. А я вот люблю её проклятую, но никто про меня в посёлке не скажет – Павел Иванович пьяница. Я дома, в кругу семьи, чтобы сор из избы не выносить». В тоже время он открыл бутылку, налил рюмку, выпил одним глотком, понюхал кусочек чёрного хлеба и закусил ломтиком сала.
«Ты ведь домой не торопишься ?- спросил он глядя на Семёна серыми, добрыми глазами из – под седоватых густых бровей, поглаживая ладонью ёжик волос круглой головы на толстой шее.
-Не тороплюсь,- мотнул головой Семён.
-Ну и ладно,- устало сказал бригадир и добавил,- мне хочется узнать, за что тебя сюда направили, чтобы иметь представление о тебе. Здесь ведь Север. Приживаются работящие, надёжные люди, а хлипкие исчезают отсюда незаметно, всяк по своему.
Налил в обе рюмки и предложил,- однако, может, выпьешь одну со мной.
- Одну можно,- ответил бывший рядовой. Выпили, закусили. Семён за три месяца пригляделся к своему бригадиру и уважал Павла Ивановича за доброе отношение к рабочим, за назначение его чекеровщиком. Немного опьянев и возбудившись от воспоминаний, Семён подробно рассказал бригадиру о своей работе в пожарной части, отстрел собак по просьбе местных жителей, суд, ссылку и про развод с женой. Закончил рассказ слегка высокопарными словами:
« Скученность, загазованность, шум машин, суета и эпидемии гриппа, интриги людей, не естественные отношения собак и жителей, таким образом, вытолкнули меня из города, и теперь я доволен этой жизнью. Мне здесь всё нравится. Сознание моё очищается от ложных понятий, и я надеюсь, что приживусь в северном краю».
Павел Иванович согласно кивал головой во время рассказа и когда Семён закончил, налил в обе рюмки. Семён не стал пить
-Как знаешь,- согласился бригадир, выпил и в свою очередь начал рассказывать о службе в группе советских войск в Германии, где он, будучи перворазрядником по классической борьбе выиграл первенство ГСВГ и стал мастером спорта. После службы вернулся в подмосковный городок, работал на заводе, соревновался. Однажды летом в отпуске со знакомыми поехал вот сюда, на шабашку. Сначала заливали фундамент и тумбы под огромные цистерны ГСМ, потом договорились с леспромхозом строить брусковые дома и тут он в столовой встретил милую толстушку официантку Настю. Она с ним не поехала. Пришлось по возвращении домой уволиться с завода и вернуться к ней. Устроился сначала рабочим, женился. Им дали вот этот дом. Со временем назначили бригадиром. Увлёкся рыбалкой, охотой.
«Вот так и живу здесь, не тужу, уже около тридцати лет»,- с удовлетворением рассказал он про своё появление в посёлке. Опять выпил. Семён отметил про себя, что Павел Иванович поймал приятное ему состояние и через определённые промежутки времени, рюмка за рюмкой, поддерживаел его, не напиваясь. А бригадир продолжил говорить : «Сын Костя живёт в Архангельске, работает в порту мастером. В отпуск приезжает осенью охотиться на медведя. Я опытный охотник, десяток медведей завалил, все случаи помню Ходим на зверя минимум по три человека. Медведь очень хитроумный, осторожный, смелый зверь. Сколько одиноких погибло, не сосчитать. Как сейчас помню самую трудную .. Тоже осенью, года два назад я, Костя и Прохор с собакой поехали в тайгу на своё место. Отдохнули немного в охотничьей избушке и пешком пошли туда, где у нас оборудованы два лабаза. Метрах в сорока рассыпали овёс на прикормочной площадке, да ещё кинули кусок протухшего мяса. Осенью, перед залеганием в берлогу, медведи набирают нужное количество жира, бродят по тайге и едят всё, что можно. Ну, вот, начало смеркаться, а медведи, надо заметить, приходят на запах рано утром или вечером. Наконец появился матёрый самец. Собака умная, опытная, лежит и не лает. Прохор прицелился и выстрелил. Медведь громко зарычал, и хромая на переднюю лапу, убежал в чащу. Ранили мы его. Почти стемнело, и мы вернулись в избушку. Утром, когда рассвело, пошли искать зверя. Раненный медведь особенно опасный. Он далеко не уходит, лежит, зализывая рану, и никого не боится, он хозяин тайги. Утро пасмурное, прохладное, а нам жарко. Лайка бросилась в чащу, куда скрылся медведь Цепью, друг от друга в трёх шагах с ружьями наизготовку осторожно двинулись на лай собаки. Вышли на поляну поросшую мелким сосняком, рябинками, кустами волчьей ягоды и видим : лайка припала к земле перед медведем и лает, а зверь со взъерошенным загривком и злыми глазами стоит на трёх лапах тоже присев на землю. Я сразу понял – трудно нам будет. Страха не было, только мурашки по коже и волосы на голове зашевелились, вставая дыбом. У меня всегда такое состояние бывает при виде зверя. Подошли мы к нему метров на двадцать. Он повернулся к нам, не обращая внимания на собаку, и открыв пасть, зарычал. У Кости четырёхзарядная винтовка. Он прицелился и выстрелил. Медведь скачками бросился на него, только передняя правая лапа болтается. Костя второй раз выстрелил, третий и попал ему в шею. Медведь притормозил и осел, но всё равно медленно идёт на него. Я жду четвёртого выстрела, а Костя чуть попятился, запнулся и упал на спину, винтовка отлетела в сторону. Но Костя не растерялся, достал большой нож, а медведь ковыляет к нему, уже к ногам подошёл. Тут лайка бросилась сзади к медведю и схватила его за мошонку. Зверь с рёвом коротко обернулся к ней всем телом. Я мигом подскочил к нему и метров с пяти выстрелил в ухо, медведь упал замертво. Костя бледный , но не испуганный засунул нож в чехол, подобрал винтовку и обнял меня со словами : «Ну, папаня, опять твоим медведь оказался».
Так вот, если бы не собака, то медведь успел бы ударить Костю лапой по голове, Кожу бы содрал точно, а мог бы и убить» - взволнованно закончил свой рассказ Павел Иванович, вылил остатки водки в рюмку и выпил.
«Да-а, - восхищённо протянул Семён,- тут даже не повезло, а опыт сказался и собаку не зря взяли , и втроём пошли».
«Конечно опыт. Вдвоём опасно, одному вообще делать нечего»- отозвался Павел Иванович, доставая новую бутылку из буфета.
«Ну, давай на посошок, домой ведь уже пора»- он наполнил обе рюмки. Выпили и Семён засобирался домой. Прощаясь, бригадир легонько хлопнул Семёна по плечу и сказал отечески: «Нормально Семён Иванович, приживёшься ты у нас и бабу найдёшь. Усмехнулся и добавил- не считал сколько женщин осчастливил»?
Был уже пятый час утра. Шёл Семён домой по широкой улице, скрипя подшитыми валенками, перебирая в памяти своих женщин, и запутался. Только сержант Надя вспомнилась ярче всех, её радость при встречах, её ласки и воспоминание погасло от мысли о том, что муж у неё, в общем, не плохой, старший лейтенант и квартира у них двухкомнатная со всеми удобствами. Детей она ему родит и в семейных заботах, в повседневной суете забудет она Семёна. Лёгкая грусть всколыхнулась в душе у него и улетучилась.
На востоке морозно розовело небо, редкие огни фонарей на столбах мерцали в мелкой снежной пыли и Семён подошёл к дому спокойный и умиротворённый.
Прошёл месяц. В конце марта в субботу Семён, отоспавшись и попив чаю, оделся и вышел во двор. Огляделся. Повсюду лежал лёгкий, пушистый снежок. Взял он метлу и начал не спеша подметать двор. Пролетел самолет и приземлился. Семён вышел со двора и увидел людей подходивших к посёлку. Он понаблюдал, как они расходятся по своим улицам и дворам, и хотел пойти к себе, но почему – то передумал. Остался и увидел, что к его дому идёт женщина, закутанная в пуховый платок с большим рюкзаком за спиной. Пригляделся, гадая и вдруг, его сердце тревожно и радостно застучало: он узнал Надю. Она остановилась в тревожном ожидании. Он бросился к ней, выпустив метлу из рук, обнял и стал целовать её холодное от мороза милое лицо. Она заплакала.
После бурной встречи, лёжа в постели она рассказала Семёну о себе : «Мне было жалко, что из-за своей доброты к людям, желая помочь им, ты попал под суд. Под новый год Баранов проговорился на работе о том, что он отомстил тебе, сообщив Злобиной про твою стрельбу по собакам. Мне мужики рассказали. Я так разозлилась на него. Хотя бы он с тобой подрался, ведь офицер, а он так поступил. У меня в груди что-то оборвалось, я охладела к нему совсем. А тебя всё время вспоминала и поняла – я тебя люблю. Я ведь чувствовала, что и я тебе нравлюсь. В конце концов, за два месяца до окончания контракта я подала на развод. Через месяц нас развели. Потом я уволилась и будь что будет, поехала к тебе. Адрес взяла у твоей бывшей жены. Вот и всё».
Семён, погладил её по голове и сказал: « Правильно сделала. Я о тебе иногда думал, но о том, что ты приедешь ко мне даже и не мечтал». И он крепко прижался уже к любимой женщине.
ПОДАРОК СУДЬБЫ.
Можно по всякому рассуждать о супружеской верности, но всё равно постоянный недостаток внимания мужчин к своим жёнам постепенно изменяет её психическое состояние и подталкивает женщину, в определённых ситуациях вопреки общественной морали к неосознанным, неожиданным поступкам, которые восполняют это невнимание и восстанавливают психическое равновесие.
Районный центр, село Полом. Кроме всех необходимых административных учреждений здесь находилось ещё и педагогическое училище, в котором среди прочих отделений было художественное, готовившее учителей рисования для средних школ. Старший преподаватель Светлана и Татьяна с Еленой молодые учителя этого училища имели высшее педагогическое образование. Они закончили художественный факультет университета в столице одной из союзных республик. Последние двое считались самыми талантливыми и любимыми ученицами педагога Абатурова, который был членом союза художников страны, участвовал в региональных выставках в разных городах, а также на всесоюзных в Москве. Татьяна с Еленой до сих пор переписывались с ним. В квартире на окраине села во второй половине пятистенного деревянного дома с печным отоплением на стенах висели, а на комоде стояли картины с пейзажем, автопортрет учителя и портреты его любимых учениц. Подруги отработали в училище три года. Им здесь нравилось, они не собирались отсюда уезжать, но им портило настроение то обстоятельство, что им хотелось замуж, но не было достойных кандидатов, хотя кое-кто из мужчин обращал на них внимание, пытаясь ухаживать.
Светлана, старшая из них, окончила этот же университет на несколько лет раньше и, отработав всего год, вышла замуж за старшего лейтенанта Одинцова, следователя районной прокуратуры, крепкого и надёжного. И не удивительно. Она была красива: русые волосы до пояса, голубые глаза, чуть с горбинкой прямой нос, необыкновенный овал подбородка и неотразимая улыбка пленили Одинцова. У них пятилетний сын, устоявшийся быт, свои семейные традиции и привычки. Только одна страсть мужа не нравилась Свете: каждые выходные зимой и летом он ездил с друзьями на охоту или рыбалку, которые традиционно заканчивались выпивкой. Одинцов возвращался домой слегка под хмельком с хорошим настроением. Скидывал охотничью амуницию, раздевался и ложился спать до самого утра, забывая про супружеский долг.
Светлана по выходным оставалась дома с сыном, занималась домашними делами, смотрела телевизор, разговаривала с подругами по телефону, жалуясь на мужа. Бывало, оставит сына у тёщи и сходит в кино или на концерт в дом культуры. Иногда по приглашению посещала дни рождения подруг или коллег, но опять же без мужа. Все знали про охотничью страсть Одинцова и жалели её. Он общался с верхушкой администрации, военкомом, директором сельхозтехники, а у многих мужья были проще, и возможности поохотиться без лицензии не имели, и потому гуляли вместе с жёнами по праздникам и выходным. Только в Новый год Одинцов был дома и, отоспавшись, через день снова отправлялся на охоту. Она деликатно без скандала высказывала претензии мужу по этому поводу, но, уже капитан, видя её мягкость, не придавал значения настроению жены.
Изредка, вместе с сыном, Светлана захаживала к молодым педагогам домой посмотреть работы их любимого университетского учителя, читала его письма и из последнего узнала, что его уволили с работы, основываясь на жалобах и доносах коллег, завидовавших его таланту живописца и чересчур тёплому отношению к студенткам. После увольнения он прибыл в Киев и устроился в реставрационные мастерские. Через год его направили на стажировку в Италию, где он сблизился с художницей из Швеции, уехал с ней, женился и не вернулся в страну. С этого времени переписка прекратилась, и у девушек остались одни приятные воспоминания о нём, его автопортрет и картины.
В те годы в сельской местности работало много строительных наёмных бригад из Армении, Татарии, Закарпатья. Все они, так или иначе, встречались в районной столовой, гостинице и других общественных места, знакомились по работе с начальством, местными жителями и, конечно же, со свободными женщинами. Гуляли и с девушками художественного отделения, воображавшими себя местной богемой, которые курили болгарские сигареты, пили лёгкие столовые сухие вина, вели себя не то, что развязно, но более свободно, чем другие девушки. В бригаде из Татарии было четыре человека: два учителя физкультуры, учитель рисования и завхоз школы. Ещё зимой они решили летом подзаработать денег. Вышли в отпуск, взяли ещё по пятнадцать дней без содержания и, приехав в село, договорились с коммунальным предприятием разобрать и перевезти из центра села на окраину двухэтажный, старинный купеческий деревянный дом. Ставили они его в ста метрах от квартиры Татьяны и Елены. «Рыбак рыбака видит издалека» - и поэтому учитель рисования Евгений за короткое время познакомился с ними. Общение, разговоры по интересу постепенно сблизили их, и Евгений в одно из воскресений, по приглашению охотно посетил квартиру девушек. Так он стал их частым гостем. Завхоз к осени уехал домой, а троица написала заявление на увольнение и отправила бумаги с завхозом в школу, перспектива заработать хорошие деньги взяла своё. Втроём работа пошла медленнее. Оба этажа они уже подняли, потолочные перекрытия утеплили, настелили пол на втором этаже. Осенью планировали завершить крышу, а зимой отделать сухой штукатуркой стены всех помещений. В одной из небольших комнат они установили железную печку, обложили её красным кирпичом, трубу вывели в форточку единственного окна. Окно вечером изнутри закрывалось фанерой. Стол, топчан с матрацем покрытый простынёй и шерстяным одеялом, стул, чайник на столе создавали ощущение жилища, где можно было отдохнуть.
Минула мягкая, местами морозная зима. Март уже заканчивался утренниками с лёгким морозцем. Днём солнышко тепло грело, снег оседал, темнея от сажи, мелкого мусора, выхлопных газов машин и тракторов, на дорогах появились лужицы. На окраине села и в полях снег блестел крупными зёрнами, а кусты ивняка и небольшие рощи белоствольных берёзок начали буреть медленно набухающими почками. Наступила переменная облачность, солнце скрылось за тучами, пасмурные дни потеплели. Иногда падал редкими большими хлопьями снег
У Татьяны в последний день марта, как раз в субботу, был день рождения, и она пригласила Светлану с мужем, Евгения и ещё двух коллег из училища к себе в гости. Евгений, молодой мужчина среднего роста, довольно симпатичный и мягкий в обращении с женщинами сам напросился помочь в подготовке праздника и девушки охотно дали ему задание : закупить и принести четыре бутылки красного полусладкого вина и две водки, что он своевременно исполнил. К пяти часам вечера гости собрались. После всех церемоний расселись за раздвинутый стол уставленный тарелками и салатницами с разной закуской и выпивкой. Со Светланой, вместо мужа, пришёл его младший брат Толик, узколицый с длинными тёмными волосами молодой человек по прозвищу «Хиппи». Представили всем Евгения, как коллегу по художническому цеху, которому нравилась Лена, и он намеревался в этот вечер ещё больше обратить на неё внимание, чтобы теснее сблизиться. Открыли спиртные напитки, разлили по рюмкам и фужерам. Лена встала и произнесла первый поздравительный тост в честь подруги. Все дружно выпили, начали закусывать и с веселыми разговорами стали передавать друг другу разные салаты в общих тарелках. Евгений, оглядев незаметно всех женщин за столом, пришёл к выводу, что Светлана самая красивая и притягательная, но отчего - то грустная. Она задумчиво и медленно тыкала вилкой в салат и также неторопливо ела, слушая рассказ Татьяны о судьбе Абатурова. Евгений уже знал, что Одинцов снова укатил на охоту, и ему было жалко смотреть на грустное лицо красавицы, которая, как он чувствовал, в этот вечер может сделать что-то невероятное. «Значит надо ей помочь развеять грусть» - подумал он, размышляя о семейных отношениях. Тут он заметил как Толик отдаёт предпочтение одной из женщин и подумал : «Наверное, Светлану пришёл контролировать».
После второго и третьего тоста с подарками все шумно встали и задвигались парами под магнитофонную душевную мелодию Поля Мариа.
Евгений пригласил чернобровую, миниатюрную Лену и, слушая её весёлую болтовню, чуть сильнее обычного прижимал её лёгкое тело к своему, чтобы возбудить и в тоже время украдкой наблюдал за Светланой, которая сидела за столом и медленными глотками тянула из бокала полусладкое красное вино «Изабелла». Сердце Евгения влюблено заныло. Снова сели за стол. Евгений с Толей , разливая спиртное, спрашивали у женщин какое кому надо. Светлана попросила водки, и Евгений окончательно понял, что в этот вечер она может позволить себе многое и тут же принял решение. На следующий танец он пригласил Светлану .Нежно обнимая её за талию он деликатно отметил несоответствие её красоты и настроения. Светлана улыбнулась польщённая этим замечанием и пошатнувшись крепко прижалась к Евгению, отчего в груди у него появилось любовное возбуждение и всякие приятные мысль. Как бы между прочим он спросил её про Толика и Светлана ласковым голосом, уже с лёгкой весёлостью сказала : « Одинцов снова на охоту укатил, а этого ко мне приставил на всякий случай». Сгорая от нежности , Евгений плотнее прижал Светлану к себе, и вдруг почувствовал дрожь в её податливом мягком теле и правой руке, которую он держал в своей ладони. Любовное возбуждение переросло в сексуальное, она почувствовала это и ещё сильнее прижалась к нему низом живота. «Вот и хорошо» - с радостной тревогой подумал он и настойчиво прошептал ей на ухо : «Я больше вас на танец приглашать не буду, и смотреть на вас не буду. В конце вечера чуть раньше других одевайтесь и уходите в дом, который мы строим. Двери там открыты. В конце коридора направо дверь в маленькую тёплую комнату. Идите осторожно, ждите меня там». После этого он отпустил её и ушел на своё место. Весь вечер Евгений танцевал с Леной и иногда с другими женщинами. В голове мелькала одна мысль : «Выйдет или не выйдет».
Когда гости потихоньку начали расходиться, Евгений с удовлетворением заметил, что Светланы уже нет, а Толик изрядно выпивший помогает одеваться той, которая ему понравилась, совсем позабыв о наставлении старшего брата. Уходя, Толик оглядел комнату, в которой остались Лена с Таней и никуда не собиравшийся Евгений. Они сидели за столом, пили вино и беседовали. Он торопливо шагнул вслед за женщинами, а Евгений, как только «хиппи» скрылся, тут же попрощался с девушками, оделся и вышел на улицу. Постоял , прислушиваясь, огляделся по сторонам и лёгкой походкой, иногда проскальзывая, зашагал вниз по улице к своему объекту. Одиннадцать часов ночи, но снежная дорога бела, над селом купол света и лают то тут, то там собаки. «Пришла или не пришла» - вертелось в голове, и лицо красавицы стояло перед глазами. Осторожно зашёл в коридор, запер дверь на крючок и медленно с вытянутой рукой подошёл к комнате. Нащупал ручку, открыл дверь, шагнул в комнату и хриплым голосом от волнения спросил : «Света».
«Да»- призывно тихо ответила она, и топчан нетерпеливо скрипнул под тяжестью её тела. Евгений подошёл к столу, взял с привычного места коробок спичек, чиркнул и зажег свечу. Она затрещала сухой ниткой, разгорелась и неярким пламенем осветила стол, закрытое фанерой окно и топчан, на котором он с трепетным волнением увидел раскиданные по подушке длинные русые волосы красавицы. Евгений торопливо скинул куртку, быстро разделся и мгновенно очутился под одеялом. Ничего не соображая от возбуждения, он лёг на неё и, целуя лоб, глаза, нос, губы, нежно лаская упругие груди, окунулся в омут наслаждения. Через четверть часа они, не разнимая объятий, снова слились, и Евгений с закрытыми глазами, видя внутренним взором их плотный контакт, уже осознанно наслаждался ею. А когда после потери сознания от неземного ощущения он очнулся и тихо рассмеялся от удовлетворения, она с нежностью спросила: « Ты чего»? Он ничего не ответил и только гладил русые волосы, целовал губы, вдыхая аромат лёгких духов и пьянящий запах лучшей во всей вселенной женщины, от которой невозможно было оторваться, понимая, что обладание этой прелестной дивой - подарок судьбы, которого не будет больше никогда. |
