Природа вспять пути не знает
Мой дом в Прысках крапива атакует –
Удар микроскопических штыков –
И жгучий зуд во мне трава смакует,
А кайф борщевика тогда – каков?
Ведь человечину он убивает
Молекулой, не целясь, за версту.
Умна природа – вспять пути не знает,
И homo sapiens всегда в поту
Творит. Забыв о Боге, космос мучит,
Для чресл изобретает инструмент,
Не ведая, что он взамен получит
В конце, где сир и наг любой клиент.
Сосна друг человека
Младенческие сосны щедро
Мне отдавала мать-земля.
У крохотных осанка кедра
И жажда жизни – нотой ля.
Их корни шар земной объяли
Как мог я их любовь разнять.
Безропотно они сникали,
В земле оставшись умирать.
От них отрубленное тело
Надеялось, что оживет.
Бил ветер мне в лицо несмело,
Беря все иглы на учет.
Гарем в Прысках
Полынь впервые за моим забором
Поставила свой терпкий частокол.
Крапивных бесов отступила свора,
С глотком текилы сник души раскол.
Как угораздило меня под старость,
Гарем из юных сосенок создать,
В роль евнуха войти и секса ярость
С ночным поливом нежно увязать.
В Прысках на горке магазин Татьяны –
Богини водочной и прочих благ,
Но для нее я только евнух пьяный –
Один из сонма вечных бедолаг.
Между адом и раем
Мой дом в Прысках стоит посередине
Подземного из ада в рай пути
Монашек Шамордино руки в глине.
Колени оптинцев сто лет в чести.
В моем подвале состоялась смычка.
Картофеля в буртах крахмальный скрип
Во снах моих работал как отмычка,
Впускающая сладострастный хрип.
Под рясой скопленное омерзенье
Тотчас взрывалось адовым огнём,
Найдя под нижней юбкой жажду тренья –
Двузадый рай, рисованный углём….
Свято место не пусто
Мой дом в Прысках святое место –
Стихи там прут – иконостас.
А в Оптиной смакуют тесто
С вином разбавленным – атас.
Я помогал ей обновляться,
Как им хотелось – в кирпиче.
Пред Русью ей бы отчитаться
За грех Иудин при свече.
Но бес смышлёней оказался –
Кирпич гнал в золотой цене
И чтоб с колен люд не поднялся
Грехи учил мочить в вине.
40 градусов в Прысках
В Прысках балдёж – жары столпотворенье –
На градус Солнца – пиво как прохлада,
За ней коньячных десять лет терпенья
На грудь легли сто граммами награды.
Поверх любой жары сто грамм кедровки –
В ней Благодать Восточного Саяна,
Необходимая для душ стыковки
И для контакта с Богом неслиянным.
Мне проще – я один, а Жиздра – рядом.
Связав портвейном градусы в охапку,
К воде их сволоку и всем отрядом
Нырнём – как будто прямо Богу в лапку.
Ночь в Прысках
Полночь… С околиц собак перекличка
Приступы будят собачьей тоски.
Всеми забыта луна-истеричка
Сил не найдёт смахнуть прядь со щеки.
Звёзды испуганно жмутся в сторонке,
Словно ресницами часто – морг, морг.
Ветер и листья в желаниях ломки
Шепотом, но продолжали свой торг. |