В горячечной атмосфере сражения, Иисус особенно вдохновлялся бесстрашием своих воинов. Сын Навинов с восторгом замечал, как укрепляемые Богом, его соплеменники врывались в самую гущу противника, принимая бой сразу с несколькими врагами. Впрочем, это продолжалось недолго. Все больше мадианитян обращались в бегство, получая постыдную смерть от удара в спину.
Все закончилось далеко до полудня. Добивая раненых мужчин, воины стали собирать добычу. Иисус ступил во двор просторного дома, находящегося в центре города. Он прислушался к звукам. Где то здесь, несомненно, прятались женщины и дети. Вслед ему вошли несколько боевых товарищей. Пройдя через внутренний дворик, предводитель израильтян интуитивно свернул в дверной проем рядом с основным входом. Каменные ступени пологой лестницы спускались вниз, в сумрак полуподвала.
Интуиция не подвела воина – несколько людей жались в дальнем углу комнаты. Иисус, не теряя осторожности, приблизился к ним. От группки отделился некто, выставив вперед руку со слабо мерцающим клинком. В тот же миг боевое копье израильтянина пригвоздило его к стене. Длинный кривой нож выпал из руки старика. Иисус посмотрел на оставшихся людей – это были женщины и детьми.
Подталкивая вперед добычу, воин вышел во двор, оценивающе вглядываясь в лица пленников. Его внимание сразу привлекла, молодая женщина в богатой одежде. Она прижимала к груди ребенка. Золото, которое украшало ее запястья и шею, было искусной работы. Несомненно, она была хозяйкой дома. Взгляд израильтянина, скользнув по золоту, задержался на ее необычайно прекрасном лице. Горячка сражения оставляла мужчину, рождая иные мысли. Иисус решил, что после дележа добычи красавица должна оказаться в его шатре.
Еще одна пленница - совсем юная девица, пряталась за хозяйку дома. Нежный лик и испуганный взгляд хранили черты детскости. Фигура только начинала формироваться в женственной привлекательности. Близость мадианитянок все более смягчала суровые черты военачальника.
Это не ускользнуло от глаз прекрасной пленницы. Усилием воли, подавив страх, хозяйка дома передала ребенка на руки девице и сделала несколько шагов в сторону Иисуса.
- Могу ли я обратиться к тебе, великий воин?
- Говори женщина…
Иисус был строг, но не груб. Его сердце не могло сопротивляться женской красоте. Внутренне он не желал этого показывать, но глаза выдавали его чувства.
- Я Лиора, из царского рода…
- Рода, которого больше нет, и не будет! Мы совершили угодное Богу, стерев его с лица земли! Не смей упоминать отныне про знатность своего происхождения. Ты не более чем простая рабыня…
Лиора опустила глаза. Ее замешательство длилось доли секунды.
- Простая рабыня, может быть очень хорошей рабыней, и я стану такой для тебя. Угождать великому воину будет для меня честью…
Иисус молчал. Льстивая речь не могла звучать бескорыстно, и опытный муж ждал, когда красавица объявит о своих желаниях. Лиора подняла глаза. Было видно, что она тщательно подбирает слова.
- Клянусь, ты никогда не усомнишься в моей верности и получишь много утешений от моего служения, но позволь мне просить тебя, один единственный раз о том, что дорого сердцу моему…
- Не слишком ли быстро ты перешла к просьбам? Быть может, стоит, молча принять все, что пошлет тебе судьба?
Иисус не был раздражен. Не смотря на суровый тон, внутренне он был спокоен и даже, чуточку игрив. Красота мадианитянки действовала как сладкое вино.
- Это не просьба, господин, это мольба! В твоей власти быть милостивым или жестоким со мной – позволь же мне произнести, что дорого сердцу моему…
- Говори женщина!
- Я буду служить тебе, угадывая все твои желания! Ты не раз поблагодаришь Бога, что он послал тебе такое утешение! Убей меня, если хоть раз я прогневаю тебя, но умоляю - не разлучай нас с сестрой и сыном!
Лиора опустилась перед Иисусом на колени и склонила голову. Длинные шелковистые волосы красавицы коснулись его ног. Воин перевел взгляд с прекрасной мадианитянки на девицу с младенцем. Желание женщины было понятно и естественно. Не отвечая на ее мольбы, он отдал распоряжение воинам, отделить этих троих от остальных пленников. Сражение было окончено – впереди было возвращение к обществу сынов Израилевых, к стану, на равнины Моавитские, что у Иордана, против Иерихона*.
Как ни странно, но на этот раз, возвращение с победой не оказалось для Иисуса триумфальным. Еще до того, как военачальник предстал перед своим духовным вождем, до него дошли слухи о гневе великого пророка. Обязательный в таких случаях подсчет добычи еще не был закончен, когда Иисус с тысяченачальниками поспешил к шатрам великих князей сынов Израилевых. Моисей вместе со священником Елеазаром вышел навстречу воинам. Их лица были суровы.
- Для чего вы оставили в живых всех женщин? Или забыли, что они для сынов Израилевых были поводом к отступлению от Господа?
Воины слушали, склонив головы. Они знали, что не от себя говорит великий пророк. Слова духовного вождя воспринимались ими, как исходящие от Самого Господа. Моисей продолжал:
- Итак, убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте. А всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя…*
В душе Иисуса слова пророка Божия отозвались едкой горечью. Они звучали приговором для прекрасной мадианитянки, красота которой пленила его сердце. Благоговение и страх перед Божией волей рождали гнетущую пустоту.
Дальнейшие речи Моисея о процедурах ритуального очищения после пролития крови, и поучения священника Елеазара об очищении взятой в бою добычи, Иисус слушал поверхностно. Суровый воин нетерпеливо ждал окончания всего происходящего, чтобы встретиться с пленницей.
Сразу после благословения убить женщин и младенцев, тысяченачальники бросились исполнять это повеление. Предсмертные вопли женщин и плач, захлебывающихся собственной кровью младенцев огласили берега Иордана. Иисус проследовал к отделенной от общей массы плененных, Лиоре.
Прекрасная мадианитянка, встретила своего господина встревоженными взглядом. Юная сестра с младенцем на руках пряталась за ее спиной. Пленницы понимали, что грядет нечто важное, от чего зависит их судьба. Взгляды сестер были устремлены на грозного военачальника и только младенец спал безмятежным сном на руках девицы.
Глядя на плененную царицу мадианитян, Иисус отметил, что нотки страха делают ее красивое лицо еще более притягательным. Чарующая сладость, рожденная женской красотой, подталкивала его на преступление. С несвойственной ему интонацией, суровый воин обратился к пленнице:
- Мне трудно сохранить твою жизнь, женщина.
Лиора вздрогнула. Тревога сумрачной тенью сгустилась на ее прекрасном лице.
- Я должен убить тебя, ибо так угодно Всевышнему.
Красавица опустила глаза и склонила голову. Иисус смотрел на ее гибкий стан. Даже не видя прекрасного лица пленницы, он продолжал находиться под ее чарами. Лиора сделала два быстрых шага и опустилась на колени. Тонкие пальцы коснулись краешка сандалий Иисуса. Чуть помедлив, она подняла взгляд. В ее глазах смешались решимость и дерзновение.
- Твое промедление, господин, рождает в моем сердце надежду. Пронзи же его, чтобы ложные чувства не терзали меня!
Взгляд Лиоры, поставил в сомнениях Иисуса точку. Красота женщины овладела им окончательно и бесповоротно. Он понял, что сохранит ее жизнь, несмотря на повеления пророка.
- Поднимись! Твоя надежда, какой бы незаконной она не была – может стать реальностью. Ты послушаешь меня и Всевышний продлит твою жизнь. Готова ли ты на все ради жизни?
Лиора выпрямилась, оставаясь стоять на коленях. Снизу вверх она смотрела прямо в глаза сурового воина. Надежда в ее взгляде смешивалась с каким то внутренним смятением. Было видно, что она хочет произнести «да», но что-то ей мешает. Борьба в ее душе длилась несколько секунд, но ответ на вопрос так и не прозвучал.
- Почему ты медлишь с ответом? Ты сомневаешься, нужна ли тебе твоя жизнь?
Слова царицы прозвучали для Иисуса, как преступная строптивость.
- Я не сомневаюсь – я знаю, что жизнь моя, не нужна мне без жизней сестры и сына…
Дерзость этих слов, кольнула сердце сурового воина. Твердость красавицы совсем не похожей на безропотную рабыню, наполняла душу израильтянина мертвенным холодком. Чары женской красоты отступали под натиском зарождающегося гнева.
Иисус бросил взгляд на младенца на руках девицы. Сохранять жизнь щенка, который мог вырасти в матерого пса и отомстить за свой род, не входило в его планы. Оттолкнув Лиору, он прошел мимо в сторону ее сестры. Почувствовав перемену в душе мужчины, плененная царица, повела себя еще более решительно.
- Я не лгала тебе, о, великий муж, когда обещала преданность и покорность! Все это было бы исполнено, клянусь богами. Не солгу и в другом! Ты горько пожалеешь, если прольется кровь тех, кто дорог сердцу моему!
Закипающая в душе военачальника чаша гнева, мгновенно вспыхнула, затмевая рассудок. Плененная женщина, приговоренная к смерти, угрожала тому, кто был для нее карающей десницей Всевышнего.
Грубо выхватив младенца, военачальник оттолкнул девицу, которая в страхе забилась в угол комнаты. Иисус с младенцем в руках повернулся к непокорной мадианитянке. Глаза Лиоры метали молнии.
- Свидетельствую перед богами, что ты сам делаешь свой выбор! Благословение или проклятие опустятся на твою голову! Выбирай израильтянин, и да будет, так!
Бешенство мужчины рожденное гневом не оставило малышу никаких шансов. Иисус взял проснувшегося и начинающего хныкать младенца за ноги. Короткий, резкий взмах могучих рук и череп ребенка раскололся от удара об стену.
Бездыханное тело упало к ногам его матери. Ужас произошедшего, было последним, что отразилось в глазах Лиоры. Она побледнела, как полотно и через секунду замертво повалилась, накрывая своим телом убитого сына. Ее сердце не выдержало этой страшной потери.
Вошедшие воины вынесли мертвые тела женщины и младенца. Повеление великого пророка исполнилось. Девственная сестра моавитской царицы оцепенело ожидала своей участи. Эта участь была предрешена – подчиненные Иисуса помнили и чтили желание военачальника, получить эту девицу для себя.
Убийство ребенка и смерть матери, оказались достаточной пищей для гнева. Яростная страсть, накормленная этой жертвой, скрылась в глубинах человеческого сердца. Но угасающий гнев рождал в душе сурового воина леденящую пустоту. Ее холод не проходил и становился для Иисуса все мучительней. Чарующая красота Лиоры предстояла перед его взглядом и днем и ночью. Мучения от этих образов доставляли мужчине невыносимую муку.
Через несколько недель в его шатер впервые была приведена младшая сестра погибшей красавицы.
