Владимиру Эйснеру, исследователю Севера и охотнику посвящается
Базилевс
Уже заморгала лохматая звезда, и сиреневое утро медленно поползло с востока, а Базилевс все лежал, положив голову на лапы. Желтые глаза его сводились лунками и все качалась, качалась в них нахальная звезда, которая теперь обиженно моргала и с которой не хотелось расставаться. Косые лучи ее пахли влажной пылью, нагретым песком и еще чем-то, от чего заходилось сердце, и, что осталось далеко, совсем в другой жизни.
Если бы Базилевс был человеком, он непременно вспомнил старинную песню:
Звезда полей над отчим домом
И матери моей печальная рука…
Но Базилевс не был человеком. И отчего дома у него тоже не было. Хотя была родная желтая пустыня, по которой так хорошо было бегать, поднимая за собой фонтанчики песка.
Мать… Да, мать была. Но у нее была вовсе не печальная рука, а большая пушистая лапа с втянутыми когтями. Так хорошо и безопасно было, когда она обнимала Базилевса и прижимала его к мягкому душному животу с набухшими сосцами. Сразу же у матери в животе начинало что-то тарахтеть, и звук этот вместе с теплыми струйками молока был для него сладчайшей музыкой. Потому что Базилевс был всего лишь полуторамесячным львенком- смешным, с нетвердыми лапами, в крапчатой шерстке, треугольным носишкой и любопытными глазами.
И он вовсе не был Базилевсом. Мать звала его гортанно: «Мр-р-р». Точно так же она звала его брата и сестру. Удивительно, как она не путала одинаковые имена, но Базилевс точно знал, что вот на это «Мр-р-р» следует откликнуться именно ему, а то мамино «Мр-р-р» превратится в «Рр-р-р!». А вот на это «Мр-р-р» пусть откликается брат или сестра, а он еще подремлет в тени акации.
…Здесь тоже росла акация. Красивая — ее цветы были похожи на розовые пушистые свечи, но чужая. Та акация была бедной, серой, но она давала короткую тень, и под нею так хорошо было спать после маминого молока.
Мать учила их всему: умываться, лазить по деревьям, пользуясь хвостом, прятаться от врагов. Враги были разные: любопытные шакалы, трусливые гиены, леопарды, орлы и змеи. Даже неповоротливые буйволы, и те, учуяв запах львят, бежали к ним, чтобы растоптать. Мать очень сердилась, и долго гналась за буйволами, наверное, чтобы что-то им объяснить, а потом приносила львятам кусочки чего-то упругого, красного, от которого шел вкусный пар. Иногда в этих кусочках было что-то белое и твердое, и Базилевсу нравилось с хрустом разгрызать это белое, упиваясь душистым соком.
А потом мать осторожно вытягивала лапы в тени акации и засыпала; а малыши начинали возню. Как же приятно было легонько укусить брата за нос, так, что тот сразу начинал хныкать и тереть укушенное место; а сестру двинуть по ушам и встрепать ей шерстку. Когда около матери образовывался пушистый пятнистый клубок из голов, лап и хвостов, она неспешно открывала один глаз, отвешивала клубку несильный шлепок и снова закрывала глаза. Шлепок мгновенно приводил в чувство всех троих и они - встрепанные, неуклюжие - изумленно глядели друг на друга, будто видели в первый раз.
Но это осталось в той, совсем уже далекой жизни, когда раздался сухой звук, будто сломалась ветка акации и мать вдруг странно завалилась на бок и стала скрести по песку когтями, а потом зарычала так сильно и страшно, как никогда не рычала в жизни. И столько смертной тоски и тревоги было в этом рыке, что львята в панике кинулись в сторону, и побежали, неловко заплетая лапами, а мать все смотрела им вслед, и прыгучее тело ее становилось тяжелым и немотным, а она все смотрела и смотрела тревожно.
А потом вдруг стало темно. На голову львенка набросили мешок, и он заскулил яростно, обиженно, больше от унижения, забарахтался изо всех сил. Где-то рядом плакали брат и сестра, но он не мог им помочь.
Потом чем-то противно запахло, заскрежетало и стало качать из стороны в сторону. Так иногда бывало, когда мать перетаскивала его за холку с места на место, но мать пахла хорошо и сладко, а тут пахло так, как никогда не пахнет в пустыне. Базилевса мутило. Сильно хотелось пить. Мешок с него так и не сняли, было темно и душно, и Базилевс стал погружаться в какую-то одурь без конца и начала, вроде сна, но облегчения она не приносила. Сколько так продолжалось, он не помнил; давно уже притихли брат и сестра, а он все оставался в этой одури.
Потом в глаза вдруг ударил яркий свет, Базилевс зажмурился и услышал:
- Я беру его! Вот документы, деньги.
- Вы уверены? Это все же не котенок. Что скажут соседи?
- Я вам уже говорил, что я учитель. Преподаю труд и историю в местной школе. Я беседовал с вашим начальником. Живу в отдельном доме с большим двором. У меня много животных и птиц. Можете навести справки в ближайших школах. Ко мне педагоги детей на экскурсии водят.
Базилевс осторожно приоткрыл глаза. Ни брата, ни сестры рядом не было. Земля, твердая и серая, пахла кожей и железом. Эти запахи тоже были незнакомы Базилевсу, но в них было что-то тревожное и притягательное.
- Ну, что, малыш, пошли? – над львенком склонился худой человек с жирными кудрявыми волосами и поднял его на руки.
Базилевс уткнулся в засаленный ворот пиджака и задышал так часто, словно это было последнее дыхание в его жизни.
- И не стыдно тебе? – сказал ему человек. – Такой большой красивый лев, а дрожишь, как котенок. Ты же царь зверей! Буду звать тебя Базилевс. Нравится?
Базилевс ничего не понял, кроме того, что с этой минуты он стал Базилевсом и, что, кажется, незнакомец – добрый. Он глубоко вздохнул и положил лапы человеку на грудь.
Опять стало трясти, запахло противным, и Базилевс хотел уже разочароваться в незнакомце, но тут что-то взвизгнуло, остановилось, и вокруг львенка образовался пестрый круг из двух скачущих детей и плотной женщины со спокойными серыми глазами. От женщины приятно пахло мясом, и Базилевс приободрился.
- Ой, папа, какой хорошенький! Ой, можно я его на руки возьму?! Ну, па-а-па!!!
Дети - одиннадцатилетняя Камилла и восьмилетний Эмиль - прыгали и верещали. Базилевсу эта назойливость не понравилась и он глухо заворчал.
- Не пугайте его! – сказал отец. – Пошли в дом!
- Ты что грустная? – приобнял он жену. – Не бойся: хватит сил, за всеми лично буду смотреть!
- Нет, я ничего, - иронично отозвалась жена. – Я вот думаю, может нам в зоопарк переехать жить, а наш дом пусть будет зоопарком?
- НАтия, не начинай только! Я тебе сказал: все будет хорошо! Ты кому должна верить – своим мыслям или родному мужу?!
Базилевс оказался в большом, заросшем травой, дворе. В глубине его стоял белый дом с высоким крыльцом и стеклянными дверями. Во дворе росло так много цветов и разных деревьев, что львенок растерялся. Куда там бедной пустынной акации до этого праздничного многоцветья!
- Вот тут ты будешь жить. – И незнакомец опустил Базилевса на траву перед высокой и неширокой будкой.
Львенок недоверчиво потянул носом воздух. Внутри было темно и тихо, но, в общем-то, безопасно.
- Не нравится? Ну, ничего, пока живи, а потом мы новый домик тебе построим побольше. Только подожди.-Тут незнакомец достал что-то блестящее и осторожно начал это надевать на шею Базилевсу.
- Потерпи, дорогой. Смотри, как тебе подходит. Сразу стал выглядеть солидным львом.
Цепь была достаточно длинная, она не доставала до дома, но все же львенок мог гулять вокруг будки и наблюдать за обитателями двора.
А их было предостаточно. Пять собак с любопытными мордами и высунутыми от жары языками, восемь кошек с заспанными и безразличными физиономиями, цесарки в скромных серых платьишках, нарядные петухи и роскошные павлины. В траве шелестели ежи, на ветках шелковой акации и боярышника заливались птицы. В глубине двора стояли четыре аккуратных домика, и в них что-то сердито жужжало, рядом неспешно прыгали кролики и их красные глаза почему-то сильно раздражали Базилевса. В отдельной пристройке под низенькой крышей что-то хрюкало, блеяло и мекало. Поодаль под ивой был маленький бассейн из известняка и в нем плавали невиданные рыбы: красные и голубые неоны и пестрые лялиусы.
Базилевс как старому другу обрадовался седому угрюмому орлу, который сидел на заборе и тоже был привязан цепью.
Тут высокая женщина с серыми глазами поставила перед ним две миски. В одной оглушительно вкусно пахло мясо из супа, а в другой было молоко. Базилевс неуверенно лизнул того и другого, потом решил, что новая жизнь начинается сносно, и сразу уснул, уронив голову на лапы.
А за круглым столом, накрытым в тени боярышника, шла оживленная беседа. Хозяйка, ловко снуя между домом и столом, выносила все новые блюда: пахучую влажную зелень и белый сыр, сочные помидоры, огурцы и глянцевитый болгарский перец, творог с зернами черного тмина, лобио в ореховой подливке, горячий хлеб и копченое придымленное мясо. От него тоже шел такой одуряющий запах, что Базилевс на секунду приоткрыл глаза, но тут же снова закрыл их, сраженный усталостью. В довершение всего на стол явилось огромное блюдо черного и белого винограда, свежий мед в маленьких блюдечках и запотевшая бутылка домашнего фруктового вина.
- Благодать! Да не сглазить бы! – произнес хозяин, ловко свернул трубочку из лаваша с сыром и зеленью, макнул в ореховую подливу и отправил в рот. – Кушайте, дети!
Пока дети уминали снедь, хозяйка неспешно приводила свои доводы.
- Ему сколько в день мяса надо, ты об этом подумал? Ну, и что, что все растет, все свое, я и так уже как лошадь устаю, пока всех этих животных накормлю. Детям столько внимания нет, сколько им! Много ты имеешь с этих экскурсий?! «Ах, посмотрите, это шелковая акация-альбиция, очень редкий вид, а это редкий белый павлин!» - передразнила она мужа. – Подумаешь! У нас все редкое, а самое редкое – деньги в доме. Я сама экскурсии буду проводить, когда у нас лишние деньги в доме появятся! Все пустой звон. А на самом деле ничего нет, кроме моей усталости!
- Женщина, - лениво возражал муж, - я тебе уже один раз сказал: «Все будет хорошо!» Не надо много говорить. Вот говоришь - устала, а свой ротик, смотри, как сейчас утруждаешь! Помолчи, и дай ему отдых!
Так потекли дни, сплетаясь в месяцы. Цветы боярышника сменились морщинистыми ягодами, похожими на крохотные яблочки; в дом к хозяину часто приходили дети, смотрели зверей, цокали языками, восхищались. Подойдя к Базилевсу, они взвизгивали, и прятались друг за друга, а потом осторожно выглядывали. Самые смелые протягивали к нему руки, пытались погладить. Но женщины, с которыми они приходили, кричали: «Не трогайте! Это же лев, может укусить!» - хотя Базилевс никогда в своей жизни никого не кусал, если не считать нос брата в той далекой жизни.
А по вечерам, когда расстилалась прохлада, и в траве зажигались звездочки мирабилиса - ночной красавицы, и все сильней, все пронзительнее пах душистый табак, к Базилевсу приходила черная кошка Мацеса. Она смотрела на него умными янтарными глазами, потом осторожно вытягивала лапы и ложилась рядом с ним. И если бы не ее возмутительная миниатюрность, можно было бы подумать, что это лежит рядом мать. И внутри у нее тарахтело так же, как у матери, когда она обнимала своих детей.
«Все радуются жизни, всем весело, и только я один мучаюсь. Зачем я вообще родился?» - думал Базилевс.
перый раз читаю Вашу работу. Очень проникновенная история --- захватывает с первых строк. И с первого раза я поняла, что вы мастер своего дела и пера. Очень тронула судьба этого маленького львенка --- хорошо, что нет конца истории --- кто знает, кроме вас, чем она кончилась бы. Спасибо! Душа, конечно не на месте!
Спасибо Вам огромное!
Спасибо за теплые слова.
История на самом деле реальная. У брата моего был школьный учитель биологии, державший в небольшом доме с участком целый зоопарк.
Львенок тоже был у него. История списана с него.
А конец я намеренно оставила открыты. Пусть остается надежда, что в зоопарках и приютах зверям хорошо.
Хотя я немного работала в приюте для животных. Тягостное, очень тягостное впечатление...
Великолепно написано, Ляман!
Ах, как грустно...гнетёт предчувствие, что ничего хорошего в зоопарке львёнка не ждёт:
не каждый может жить в неволе...
Никогда не любила зоопарки!
И я тоже.
А самое тяжкое в том,что животное после зоопарка уже не выживет в природе.
Хотя,уровень содержания и обслуживания в зоопарках... Ох, не хочется и говорить...
Спасибо, Галиночка.
Читается с интересом, язык богатый и колоритный, но рассказ показался мне незавершённым. Понятно, что это замысел автора - Ваш, Ляман, просто я ожидала развязки, а закончилось новой завязкой... Впрочем, хорошо, что не случилось ничего трагического (впомнилась история льва Кинга, вероятно, известная Вам).
Спасибо, очень понравилось!
Спасибо Вам, дорогая Марина.
Нет, так и было конкретно задумано. Определенно только открытый финал.
И, может быть это более милосердно. В открытом финале надежда на лучшее. Призрачная, но надежда.
В большинстве случаев животных в зоопарках и приютах не ждет ничего хорошего.
А история льва Кинга мне известна очень хорошо.
У моего Базилевса тоже реальная история. В реальности у нее не было открытого финала. Все завершилось, увы, не самым лучшим образом.
Но в рассказе я не хотела об этом писать.
В 2017 году мне довелось поработать немного в приюте для животных.
Поверьте, за внешним блеском и сверком антуража, там особо ничего хорошего не было...
Ляман, здравствуйте! Прочитала Ваш рассказ на едином дыхании. Спасибо!
У меня иной вопрос - Вы посвятили его Владимиру Эйснеру. Это Ваш знакомый? Почему спрашиваю: я читала его произведения на сайте Проза.ру, по он давно перестал там печататься. Знаю, что выпускает книги. Все ли у него благополучно?
Здравствуйте, Галина.
Да, мы дружим с ним и его замечательной супругой давно. У него все хорошо, просто, насколько я знаю, у него проблемы с глазами - поэтому он не так часто появляется на сайте.
Спасибо Вам.
Я недавно написала его супруге. Она ответила, что Владимир Иванович сейчас в отъезде, поэтому не заходит на сайт. Вернется - ответит.
А человек и автор он замечательный!
Ляман, еще раз спасибо. Становится тревожно, когда надолго исчезают интересные люди. Мы с ним не переписывались. Просто я следила за появлением его новых публикаций. С удовольствием читала.
Свобода и внимание! Жизнь в неволе не имеет цены, тот кто это понял, долго не живёт.
Я Лев по знаку зодиака, и об переживаниях Льва знаю не по наслышке.
Спасибо Вам огромное. Честно признаться, это один из моих рассказов, о которых я могу сказать: они сделаны хорошо.
История львенка подлинная. У брата моего был учитель биологии, так у него в доме содержался минизоопарк. Человек он был хороший и добрый, но условия проживания явно были неподходящие. Некоторых зверей было откровенно жаль,особенно зачуханного, перепуганного львенка.
Надеюсь, продолжение не следует. Много читала о львах. И потому уверенно могу сказать:
ЭТО САМЫЙ КРАСИВЫЙ, ПРОНИКНОВЕННЫЙ РАССКАЗ С ПЕЧАЛЬНЫМ СЮЖЕТОМ. Вряд ли третий
поворот принесёт львёнку так необходимую свободу. Человеческому тщеславию нет предела.
Лев не цепной пёс, к неволе не привыкнет. Как и орел, который не может даже взлететь.
Какой рассказ! Так выполнен мастерски! Каков слог! Спасибо за неравнодушие! Спасибо за рассказ!
Нет, Зинаида, дорогая, продолжения не будет. Хотя, это один из любимых моих рассказов. Может, потому что по знаку зодиака - лев.
Я видела, как содержатся львы в зоопарках. Если еще финансирование зоопарка хорошее, то зверям в принципе живется нормально.
Относительно нормально...
А если плохое, то не дай Бог.
Или, помните, когда в 2015 году в Тбилиси затопило зоопарк? Звери бегали по городу. Сколько их тогда постреляли...
Я была в этом зоопарке. И удивилась - не мудрено, что его затопило. Он находится как бы в низине. Любой разлив Куры - и звери под угрозой.
А история с Базилевсом - на подлинной основе.
У брата моего в школе был учитель биологии, так у него в доме и на малюсеньком участке чего и кого только не было.
А маленький зачуханный перепуганный львенок жил на крыше будки. Потом его и увезли в зоопарк.
Это верно. Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь (Экклезиаст)
И много веков спустя такую же мысль высказал Дж.Леннон: "Living is easy with eyes lost"