Однажды я ушла из дома. Для этого были свои причины, потом как-нибудь расскажу.
Ушла буквально в ночь, с двухлетним сыном на руках, совершенно не соображая, что делаю и куда иду.
На улице шел кинематографический дождь, все было наполнено беспросветной безысходностью. Поймав такси, я даже не сразу сообразила, куда поеду. Потом решила ехать к подруге Ленке, которая жила одна, и в гостях у которой была два раза, и которой у меня даже не хватило ума позвонить. В Марьиной роще стояли три совершенно одинаковых дома, и от стресса никак не могла вспомнить, в каком из них именно живет подруга. Водитель, сначала ворчавший, что, вот, мол, сами не знают, куда едут, потом проникся ситуацией, таскал мои нехитрые пожитки.
– Подъезд хоть какой?
– По-моему, второй... Или третий? Нет, третий, кажется, точно, третий! Или второй? – пыталась вспомнить я.
– Ладно, их тут четыре всего, найдем барышню твою. Этаж-то помнишь?
Этаж тоже помнился весьма условно.
Ленку, слава Богу, мы нашли со второй попытки. Денег водитель не взял. Уложив Ясика, стали прикидывать, как бы обустроиться с этими временными трудностями. Мы обе работали.
Благослови Бог подруг, чтобы бы мы все без них делали!
На следующий день я осталась дома и занялась поисками квартиры и няни. Через день осталась дома Ленка, и по объявлениям звонила она.
Потом мне разрешили временно занять корпоративную квартиру, которая все равно пустовала на тот момент, Ясика я иногда брала на работу, иногда за ним приглядывала моя приятельница. В общем, первый шок от сумасшедшего поступка прошел, все как-то устроилось, жизнь потихоньку вошла в русло.
Со временем появилось свое жилье, и я начала поиски детского сада. Обзванивала все находящиеся рядом заведения, и в обеденный перерыв ездила смотреть. Мест не было, группы были все забиты, время близилось к сентябрю, и я уже была на грани отчаянья. И вдруг в одном саду сказали, что есть место. Ринувшись туда, я по какой-то случайности перепутала дома и попала в дом напротив. Войдя в скромное помещение, спросила Валентину Ивановну, заведующую. Меня поправили – Татьяну Ивановну, я не стала спорить, потому что в голове все заведующие почему-то с отчеством Ивановна, слились в одну тетеньку, и вполне могла перепутать имя. Татьяна Ивановна оказалась заведующий ведомственного садика, относящемуся к какому-то НИИ архитектурного планирования или чего-то подобного, в группе было всего 10 человек по сравнению с обычным количеством 25, садик был платным, но вполне по моим деньгам, я внесла сумму, и не веря своему счастью, поехала на работу. Через час позвонила настоящая Валентина Ивановна и недовольным голосом сказала, что она ждала, а я не приехала, и место уже отдано. Только тогда я поняла, что, как говорится, счастливо ошиблась дверью, и усмотрела в этом знак судьбы.
Надо сказать, что вечером я все же съездила в тот сад и очень обрадовалась, что попала не туда – обстановка была казенной и совершенно не понравилась. Заведующая намекала на спонсорский взнос в размере, значительно превышающим то, что я официально заплатила за случайный ведомственный садик, и вообще оказалась дамой весьма неприятной.
Почему-то все заведующие ведут себя так, как будто оказывают тебе неслыханную милость, принимая ребенка, разговаривают высокомерно и даже чуть хамовато. Диалог выглядит, как будто она верховная жрица, а ты провинившаяся служанка, которую могут казнить, но по прихоти жрицы могут и помиловать. Короче, была очень рада, что не попала в тот детский сад, мимо которого так судьбоносно проехала.
…Сын был очень маленький, самый младший в группе – ему еще не было трех лет, и это являлось основной официальной причиной, по которой сразу заходила речь о баснословной «спонсорской» помощи и повинностях в виде мытья полов, окон, покупки игрушек и книг для группы. Ведомственный садик его возраст не смутил, и это было огромным преимуществом.
Сейчас прошло 20 лет, очень надеюсь, что ситуация в садах теперь другая.
Итак, моему малышу, горячо и неистово любимому сыночку, предстояло сделать первый шаг во взрослую жизнь. Я до сих пор не понимаю логики работы детских садов. Как могут работающие с 9 до 6 (плюс дорога) родители, забирать ребенка в пять часов вечера? В нашем саду было чуть лучше – разрешалось забрать ребенка в 6 и даже в полседьмого, но я работала до 7, а когда случались авралы или проходил совет директоров – и до 8, и до 9, и до 10. Потихоньку стала искала няню и готовила Ясика к саду.
Я ему врала, что это такой детский клуб, где весело, радостно, много игрушек, и ему не будет скучно и одиноко. Что такое детский клуб, мой сын знал – иногда в выходные мы ходили туда с подружками. Ясик, уже тогда отличавшийся взрослой логикой, спрашивал, зачем тратить столько денег на клуб, когда он прекрасно может поиграть дома.
Кроме того, во время прогулок, он всегда выезжал на подаренной папой машинке с педалями, и без нее гуляний не представлял. Пришлось упросить воспитателей разрешить машинку. Разрешили.
Я старалась объяснить ребенку, что пока работаю – у него как бы тоже будет своя работа – играть, заниматься, гулять и спать. Спать он наотрез отказался.
Мне очень хотелось, чтобы его детский сад ничем не был похож на мой.
Воспоминания о моем детсадовском детстве были весьма печальные. Я не могла есть манную кашу и супы, вообще не любила тамошнюю еду, а есть нас заставляли и обещали вылить несъеденное за шиворот, от чего меня парализовывало от страха. Когда насильно кормили - тошнило.
Будучи интровертом, не любила шумные игры, поэтому подруг имела мало - всего двух. Кроме того, была очень медлительной, а у наших воспитательниц – злобных теток, царило железное правило – кто не успел одеться и выйти вместе с группой, гулять не идет. Поначалу я очень спешила, пальто и шапка вечно были надеты кое-как, из-за чего перманентно болела.
Потом поняла свое счастье – целый час можно одной сидеть в группе, играть во что хочется, читать, рассматривать картинки, можно даже тихонько попеть. Долгое время я «прогуливала» прогулки, воспиталкам было по фиг, но потом меня пару раз заметила заведующая и сделала им втык, после чего одинокий часовой рай кончился.
Веранда, где мы гуляли, находилась прямо напротив окон нашей квартиры, и можно было целый час стоять у забора и разглядывать белые кружевные занавески, подвешенные горшки с цветами в кухне и не задвинутые шторы в гостиной. И мечтать о том, как через несколько часов буду ходить по этим комнатам, смотреть в окно и видеть веранду. Какие-то абсолютно метафизические движения происходили в моей пятилетней голове, я совершала астральные полеты в свою квартиру и жила там целый час, пока мы гуляли. Одна «я» с тоской смотрела на домашние окна, а вторая – зеркальная - также из этих окон смотрела на себя, гуляющую в саду.
Я вообще очень любила мечтать, а пребывание в детском садике никак этому не способствовало, нас всех строили в шеренгу – готовили к взрослой жизни.
В общем, помня свое детсадовское прошлое, очень переживала за своего сына и старалась всячески подстелить ему соломки. Попросила воспитателей не кормить его завтраком, а давала перед уходом в сад йогурт, сок и фрукты с собой; просила не заставлять его есть вообще, а также не заставлять спать. Они удивленно пожимали плечами и кривили губы, видно мамаш с такими претензиями им еще не встречалось.
Кроме того, я учила Ясика давать отпор, как воспитательницам, так и детям. Было невыносимо страшно от того, что он маленький, его обидят, а он смолчит, проглотит, будет переживать в себе, возненавидит сад и три лучшие года жизни будут отравлены. В общем, дула на воду изо всех сил.
Первого сентября на любимой машине с любимым рюкзаком в виде ушастой собачки, с цветами, конфетами и маленькими подарками всем детям мы с папой повели его в сад. Мое нервное напряжение находилось на таком пределе, что состояние было близко к обмороку. Я пообещала, что заберу его в обед, разрешила не спать, и обливаясь слезами, поехала на работу. Взяла какие-то бумаги, как будто над ними работаю, встала к окну и посылала лучи своей любви, молитвы и заботы через шоссе, шесть улиц, два парка, и три переулка, – в окно садика, где третьим глазом видела, как Ясик знакомится с детишками, как они занимаются, гуляют. Отпросившись с обеда, я побежала его забирать. Зайдя в группу, увидела, как мой сыночек спит щекой на подоконнике. Воспитательница сказала, что он почти все время стоял у окна и заснул возле него одетым. Наверное, он тоже смотрел через шоссе, шесть улиц, два парка и три переулка…
Мы шли из сада и Ясик аккуратно спросил, долго ли еще нужно ходить в сад? Пришлось сознаться, что до выходных.
– А скоро ли выходные? – поинтересовался ребенок осторожно.
– Ну давай считать. Сегодня вторник – не считается, он уже прошел. Завтра среда, это первый день, он как бы тоже не считается. Не считается и последний день – пятница, потому что чего его считать – он же последний? Остается один день – четверг, это очень мало, правда?
– Понятно, целых три дня, – вздохнул Ясик.
Я села перед ним на корточки, обняла его и совершенно по-взрослому сказала, что надо привыкнуть, у нас нет другого выхода, а это был лучший вариант из всех, которые можно было выбрать. Просто надо привыкнуть и все.
– Кому надо? – философски спросил мой сын.
– Нам обоим милый, поверь - и мы крепко-крепко обнялись, стараясь не расплакаться…
Ясик, наученный мною, уже вполне знал свои права и по мере сил боролся с несправедливостью.
– Настя, у тебя есть пьяво не есть кашу, Светьяна Вячесьявовна, у вас нет пьява заставлять Настю есть кашу – картаво зачитывал он всем их права.
Шло время, иногда я среди дня забирала сына на работу, мне разрешали, зная о моей ситуации. С подложенными на стул под попу толстыми словарями и справочниками, он печатал знакомые буквы на компьютере или рисовал. Все в офисе его обожали.
Как-то вечером пришлось позже забрать его из сада, все ушли, была только нянечка, с которой у меня были очень теплые доверительные отношения. Звали ее Римма Шарафовна. Она одна завязывала ему шнурки, на руках уносила спать и защищала перед воспиталками.
– Немедленно прекратите завязывать ребенку шнурки, они сами должны это делать, – отчитывали воспитательницы. (Мы репетировали завязывание шнурков весь вечер, но пока не очень преуспели, потом я купила ботинки на липучках)
– Александру Сергеевичу Арина Родионовна до 16 лет завязывала шнурки – ничего, стал великим поэтом, – парировала нянечка.
Я ей пожаловалась на дикие невыполнимые правила забирать ребенка во время рабочего дня, а она вдруг сказала:
– Вы знаете, я все равно ухожу из сада в пять, могу забирать Ясика и ждать вас дома, заодно приберусь, приготовлю что-нибудь, можем на кружки ходить, на занятия. Только я на метро не езжу – боюсь.
Мы посмотрели друг на друга и поняли, что каждая из нас нашла свое счастье. У Риммы Шарафовны была очень непростая обстановка дома, и шла она туда через силу, поэтому побыть с ребенком у нас для нее было выходом. А для меня это было самой невероятной удачей, которая со мной случилось за последний год – ведь они не просто ладили с Ясиком, а действительно любили друг друга. Дома теперь всегда была
Вот что можно сказать... Тот нечастый случай, когда не хотелось, чтобы рассказ закончилсяНаверное, поэтому автору ГЭЛ показалось, что он незавершён. Жизненно, доподлинно точно переданы чувства мамочки и сыночка-крохиАбсолютно похоже проходила наша адаптация с сыном такого же возраста. Все ходили в хороводе и пели: "приди, приди, солнышко", а он: "Приди, приди, мамочка" И на окне так же висел. Только когда пришла малышка Оля с огромными синими глазами, он перестал болеть и ходил в садик с удовольствием.
Жизненно, доподлинно точно переданы чувства мамочки и сыночка-крохиАбсолютно похоже проходила наша адаптация с сыном такого же возраста. Все ходили в хороводе и пели: "приди, приди, солнышко", а он: "Приди, приди, мамочка" И на окне так же висел.
Девяностые. Едут две бухие воспитательницы в автобусе. Громко разговаривают. Молодая жалуется на загруженность групп. Старшая покровительственно: Всему учить... Привела из умывальной, а в группе окна открыла. На завтра - половина группы придёт...