Как до нашей эры

Где лучше всего провести отпуск? Наверное, там, где будет резкая сме-на быта и обстановки. И не важно, шахтер ты или бухгалтер. В любом случае отпуск – это впечатления, чтобы было что вспомнить. Можно, конечно, по-ехать по Золотому кольцу России, в санатории черноморского побережья Кавказа, в Крым или еще в какое-то цивилизованное место России – везде впечатлений хватит. И везде после осмотра достопримечательностей ты придешь ночевать в четыре стены с телевизором, кондиционером и прочими удобствами цивилизации, включая хороший ресторан. В четырех стенах и без того проводишь большую часть жизни, они давят и толкают тебя на волю. А так хочется иногда почувствовать себя дикарем, этаким неандертальцем в звериных шкурах, у костра среди непроходимых лесных дебрей на берегу большой реки пожирать добытую тобой дичь. 
На пурпурных углях костра запекается молодой толстый гусь обмазан-ный глиной. Рядом, тоже в глине, запекается пара жирных карасей. Угли по-трескивают, вспыхивают мелкие искорки, и гаснут. На шкуре саблезубого ти-гра, сидит самочка Ням-ням, плечи закрывает соболья накидка, черные во-лосы волнистым блестящим водопадом опускаются до поясницы,. Ням-ням изредка вскидывает длинные пушистые ресницы и синими, как лесное озе-ро, глазами влюблено смотрит на защитника и повелителя, такого сильного и умного, а в синеве вопрос: «Жрать скоро будем?». Желудок давно уже удобно пристроился и облизнулся, что бы налету жадно хватать горячие куски мяса, истекающие сладким, душистым соком.
Повелитель Бум-бум палкой выкатил из костра раскаленный глиняный шар, от удара палкой он лопается с сухим треском, и на волю вырываются струйки одуряющего ароматного пара. Запах сочного печеного мяса бьет на-повал, из уголка чувственного рта Ням-ням стекает тонкая струйка голодной слюны, Ням-ням нервно сглатывает, но молчит ─ нельзя требовать еду у по-велителя. А он, обжигаясь и рыча, отрывает заскорузлыми пальцами горячие черепки вместе с присохшими перьями. Нежно-белая тушка пузырится блестящими капельками сока, бесстыдно торчат белые голые ноги, толстые, сочные, блестят вытекающим жиром. С довольным урчанием Бум-бум разламывает тушку и большую половину, как знак особой любви, протягивает Ням-ням.
Она аккуратно берет нежными пальцами с длинными ногтями с замы-словатым рисунком, за выступающие косточки, они уже остыли, и, оттопырив мизинчики, деликатно впивает острые зубки в нежное мясо,. Бум-бум жадно, с хрустом, вместе костями перемалывает могучими челюстями дичь.
Утолив первый голод, они не спеша поедают карасей, освободив их от глины вместе с чешуей, деликатно отщипывают волокна нежного мяса и от-правляют в рот, прикрыв глаза от удовольствия. Желудок сыто задремал и пищу принимает лениво, даже капризно, как будто делает одолжение. Насытившись, Бум-бум глухо рыкнул на своем неандертальском: «Бабубы». Схватил Ням-ням в охапку и, взрыкивая от переполняющей силы, отнес в берлогу.
Ее он отбил у медведя неделю назад, и теперь там уютно и чисто ста-раниями Ням-ням. Под ними шкура мамонта с толстым мехом, вместо одеял – тигриные шкуры, светящийся мох на стенах дает призрачное освещение. Изредка порхают светлячки в любовных танцах, и от этого становится еще уютнее и теплее на душе. Положив голову на крепкую, как из дуба, волосатую грудь Бум-бум, Ням-ням счастливо думает:
- «Как же хорошо здесь: ни тебе этой старой грымзы из бухгалтерии, соседи сверху не пытаются проломить каблуками пол под грохот музыки, ни перфо-ратора за стеной. Тишь и благодать».
            Именно так: «тишь и благодать». Без толкотни больших городов и шу-ма машин, без галдящих толп отдыхающих, назойливых шашлычников и продавцов сувениров и много еще чего «без», что мешает отдыху и уедине-нию.