«Крым, крым, крым!» - стучали колёса, «Юг, юг, юг-юг!» - пел паровоз.
Артёму уже мерещились душистые южные сады, тянувшиеся горной грядой вдоль берега Чёрного моря, свисающие спелые гроздья винограда, отливающиеся солнечным блеском и сами просящиеся в рот, крики назойливых вороватых чаек, безмятежно парящих над головой, и тела юных загорелых дев, скучающей походкой расхаживающих по набережной и высматривающих львиным глазом только его, одного…
Казалось, накрыт уже богатый стол, налито в бокалы звонкое южное вино, все давно уж заждались дорогого гостя, стоило лишь доехать, взмахнуть белыми крылышками и под фанфары торжественно опуститься на гостеприимную Крымскую землю.
От нетерпения Артём даже перевернулся на другой бок. Скорей бы! Но ещё ехать да ехать. Поезд пылил всего лишь в просторах Волгоградской области.
Широка река Волга! Проезжая по мосту, из окна она казалась шире Енисея, но поверхность воды отдавала каким-то неприятным мутным цветом, словно краски кто сыпанул.
Енисей намного чище.
Вагон был заполнен почти полностью
Вместе с Артёмом в одном купе ехал пассажир, хохол. Он выложил на стол вкусно пахнущий кусок копчёного сала и не спеша закусывал, бросая сердитые укоризненные взгляды в его сторону - «ну, чего уставился? своё ем».
Артём ничего не оставалось, как нагло, в упор, не отрываясь, смотреть ему прямо в рот, и ждать, когда же у того проснётся совесть и он предложит отведать кусочек. До того вкусный запах разбередил аппетит.
Хохол изо всех сил старался соблюсти независимость в этом процессе, жевал не спеша, смакуя каждый кусочек, не обращал внимания на хищнический взгляд напротив, но уже слабо получалось: он напрягался, суетился, скорее глотал чем жевал, рука теряла твёрдость, кусочки выскальзывали, падали на штаны. Казалось, он спешил скорее покончить с трапезой, не в силах более терпеть такое издевательство.
Наконец, хохол наелся, вытер руки, губы, ехидно взглянул на Артёма – «настырный», и непринужденно предложил:
- Ну чего ты? Угощайся.
Было бы сказано.
Между делом хозяин сала выставил поллитровку, «своя, вишнёвая», и начал рассказывать о себе.
Из его хвастливых речей Артём уяснил, что у того дом на берегу Дона, большое хозяйство, четыре свиньи, две коровы, не считая остальной живности. Есть сад, «большо-о-й», развёл он руки.
Расщедрился, запустил ладонь в рюкзак и великодушно вывалил две пригоршни вишни.
- Ешь, у меня ещё есть.
Артём не заставил себя долго ждать.
«Вишнёвая» оказалась довольно крепкой, по сути, самогон, настоянный на ягоде. Но пился хорошо. Не «ключница» делала.
Было уже далеко за полдень, хохол завалился на бок и похрапывал, обхватив рукой рюкзак.
Вскоре показалась очередная станция, поезд остановился и пассажиры потащились к выходу.
Артём вышел последним, завис на поручнях.
Народ кучками толпился возле вагонов.
Он огляделся, и мимолётом столкнулся взглядом с невысоким, одетым в спортивный костюм, мужичком средних лет.
Тот стоял у соседнего вагона и вроде бы безразлично рассматривал пассажиров. Скользнув глазами по лицу Артёма, он задержался на нём, всмотрелся пристальней. Во взгляде его замаячил интерес.
Артёму мужичок тоже понравился, свойский какой-то, взгляд доброжелательный, улыбчивый. Вон как губы довольно растянул.
Он в ответ тоже приветливо улыбнулся. Хороший, наверное, человек, раз смотрит так по-доброму. Словно в гости приглашает.
Мужичок дёрнулся, направился было к нему, но тут прозвучал гудок, он с досадой остановился и ещё раз пристально посмотрел на Артёма, словно пытаясь запомнить его на всю жизнь.
Поезд тронулся.
Хохол всё так же дрых, плотно запахнув пиджак, уткнувшись носов в подбородок. Остатки вишен беспорядочно перекатывались по столику туда-сюда, несколько
штук валялись на полу.
Артём под стук колёс задумчиво смотрел на хаотичное катание ягод. Чем-то завораживал его этот процесс, что-то ему это напоминало, чем-то заныло в душе, на сердце стало даже чуточку тоскливо и неуютно, - что к чему? Сам не понимал.
Лишь смотрел оцепенело, как кролик на удава, без звука, на это броуновское движение.
Он почему-то почувствовал себя этой самой вишенкой, никому не нужной, брошенной и одинокой, которая катится сама по себе, по воле ветра, словно перекати-поле, без цели, без направления, куда, зачем, кому это надо…
Неудержимая тоска нахлынула на него, сдавила грудь, дыхание, захотелось вдруг срочно обратно, домой, в родные стены, где всё до боли своё и не продаётся ни за какие деньги.
Казалось, душа осталась там, в родных краях, и чем дальше, тем тоньше натягивалась ниточка, связывающая их, всё сильнее тянула назад, что сопротивляться, казалось, уже не было сил. Хоть прыгай из вагона.
Пустота.
Может, сойти на следующей станции, и вернуться?
Неожиданно в купе возник тот самый приветливый мужичок в спортивном костюме. Он внимательно смотрел на Артёма и улыбался.
- Здорово.
- Здорово.
-Далеко едешь?
- В Крым.
Незнакомец продолжал испытывающее ощупывать его взглядом.
- Миша, - протянул он руку.
Артём, пожал, назвался.
- Слушай, пойдем, выпьем, - по-дружески приложил Миша руку к груди, - один считай еду, пустой вагон. Скучно, поговорить не с кем.
Как кстати. Словно палочка-выручалочка подоспела. Не жданно не гадано, как раз вовремя. «Видит Бог, кому тяжко» - обрадовался Артём.
Ему захотелось разогнать нахлынувшее вдруг дурное настроение, смягчить необъяснимо откуда взявшуюся жгучую тоску. После недолгих сомнений и колебаний он всё же переборол себя, и согласился.
- Пойдём.
Приподнялся было, но спохватился – а чемодан?
Прошёлся по вагону, ища, кому бы оставить.
В последнем купе наткнулся на молоденьких цыганок.
- Девчонки, покараульте, я скоро.
Девчонки недоверчиво и чуточку испугано уставились на него, в глазах застыл немой вопрос – мы же цыгане, не видишь, что ли? Кому оставляешь, вдруг украдём?
Но Артёму цыганки понравились, симпатичные, как такие могут украсть? Он улыбнулся:
- Ну как, договорились?
Подошёл Миша.
Девчонки посмотрели на Мишу, перевели осуждающий взгляд на Артёма. Но ничего не сказали.
- Значит, договорились?
Цыганки легонько кивнули, словно соглашаясь, укоризненно покачивая при этом головами.
Артём поставил чемодан.
- Я скоро, - помахал рукой.
Насчёт вещей он не беспокоился, воровать было нечего: пара штанов, курточка да рубашки. Деньги он хранил при себе. Правда, был транзистор, «ФЕД», которым он
очень дорожил. Ну да ничего, всё обойдётся.
Он повернулся и пошёл за Мишей.
Действительно, соседний вагон был весь пустой, за исключением бравого проводника и одного пассажира.
- Садись, - предложил Миша.
На столике появилась бутылка водки, немного закуски.
Выпили по одной, разговорились.
Миша, оказывается, не раз бывал в тех местах, куда Артём и ехал. Он рассказывал, где и как лучше пристроиться, куда сходить, где что купить. Поинтересовался, хватит ли денег…
Артем похлопывал себя по карману, радостно убеждая, что денег-то как раз хватит, ведь он всю зиму лес в Сибири валил. Теперь тратить надо.
Миша довольно растянул губы:
- Ну, давай ещё…
Бутылка уже закончилась, Миша побежал за второй.
Единственный пассажир из соседнего купе подошёл к Артёму, оглянулся, тихонько произнёс:
- Парень, иди отсюда. Сейчас все деньги выгребут. Я долго еду, ты уже не первый.
Артём осоловело смотрел сквозь него, уже слабо что соображая.
Подошёл проводник. Окинул взглядом пьяного Артёма, повернулся к пассажиру:
- Сядь на место и сиди.
- Да ведь жалко парня…
- Не твоё дело, иди к себе.
Пассажир покачал головой и подался обратно.
Вернулся Миша с бутылкой водки в руках. Мельком глянул на Артёма, потряс за плечё:
- Ну, как ты? Давай ещё…
Артём пьяным шаром отлично видел, как Миша сыпал ему в кружку какой-то белый порошок, уже не таясь.
Но хмельной бес уже прочно завладел разумом, парализовал волю, Артём лишь кисло улыбнулся и покорно потянулся за кружкой. Самому интересно – что же будет?
Миша сатанинским взглядом цепко следил, как он опустошал посуду. Себе почему-то не наливал.
Артём выпил. Вроде ничего, в памяти… и всё.
Помнит лишь, как бушевал на перроне в Саратове, окружённый потешающимися пассажирами и двумя смеющимися милиционерами. Где-то рядом, за спинами, мелькала довольно ухмыляющаяся физиономия Миши. Тут же стоял чемодан. Цыганки вынесли.
Прозвучал гудок, милиционеры скрутили его, закинули в машину, и Артём вырубился окончательно.
Сколько времени проспал, Артём не помнил.
Очнулся, открыл глаза: откуда-то сверху тускло брезжит лампочка, вокруг со всех сторон обступили бетонные стены. Воздух спёртый до невозможности, духота. Поворочался, отполированные до блеска деревянные нары чуть скрипнули.
Понял – каталажка.
Сразу всплыло всё происшедшее. Помнилось всё, до последнего глотка любезно подставленного Мишей зелья. Потом… мелькают лишь моменты буйства на перроне… милиция… и всё.
Хорошо сыграно, обставили его как по нотам. Вот если бы не пил… Он горько усмехнулся – в первый раз, что ли… И прежде зарекался.
Обречённо хлопнул ладонью по карману – так и есть, денег нет, пусто. А было прилично, за полгода работы.
Вот оно, горькое похмелье…
За дверью загремели ключами. Щёлкнул замок.
- Выходи.
Привели в комнату. За столом сидел майор милиции. В руках держал его паспорт.
Артём встал перед столом.
- Фамилия?
Он ответил.
Сказал так же местожительства и т.д.
- Куда ехал?
- В Крым.
- Зачем?
- Отдыхать.
- Отдохнул? – поднял глаза майор.
Артём лишь пожал плечами.
- Так, ладно, - протянул майор, бросая паспорт на стол. - Всё ясно.
Он пошарил в ящике, вытащил деньги, положил рядом с паспортом.
- Распишись.
Артём пересчитал: из всех денег осталось всего несколько мелких банкнот, буквально на несколько буханок хлеба да пакет сметаны. Кисло улыбнулся: «оставил - таки мелочь, чтоб с голода не сдох». Совестливый грабитель. И за то спасибо.
- Это всё? – словно успокаивая самого себя, разочарованно протянул он.
- Всё что было… - пожал плечами майор.
- А чемодан?
- Вон твой чемодан, - кивнул глазами за стол.
Артём посмотрел – ну хоть тут всё цело. Даже транзистор на месте. Стало немного легче.
Он расписался в получении.
- Теперь куда? – поинтересовался майор.
- Не знаю. Денег надо где-то подзаработать. Потом домой.
- И где ты тут подзаработаешь?
Артём подумал.
- Да в ближайшую деревню поеду. Месяцок поработаю, как раз на обратный путь и выйдет.
- В какую деревню? – возмущённо округлил глаза майор, - на хим.комбинат давай. Здесь рядом, через дорогу.
Он вытер вспотевший лоб.
- Там и жильё есть, потаскаешь мешки месяца два-три, потом езжай куда хочешь.
Артём не стал спорить.
Видимо, милиция работала на пару с хим.комбинатом, поставляла туда дармовую рабочую силу. Не на бескорыстных, конечно, условиях. Ты мне, я – тебе.
- Договорились?
Артём кивнул:
- Хорошо.
- Ладно, забирай вещи, и иди. Вот здесь через дорогу перейдёшь, к проходной, там тебя встретят. Давай.
Артём поспешил к выходу.
- Ишь, чего выдумал, деревню…- продолжал вдогонку возмущаться майор.
Артём поскорее вышел из здания милиции, и скорее на автобус, на вокзал. Там будет видно, что делать, куда податься…
Привычный монотонный шум автовокзала чуть успокоил расстроенные чувства Артёма, хотя настроение было
паршивое. Он вошёл
|