представьте клиентку с цементом(!) в волосах. Наш диалог звучал так:
— Ну хорошо, давайте помоем голову и приступим к стрижке, — сказал я.
— А чего её мыть — она вроде чистая, хотя постой, давай лучше помоем, — у меня в голове цемент…
Ну, как вам? Хоть стой, хоть падай...
Или ещё:
— Сынок, ты задок убери совсем, а передок оставь, ладно?
На мой простой вопрос:
— Вы как чёлку носите? Налево или направо?
Ответ:
— В горку!
Ну, и плюс ко всему прочему — очередь, очередь, бесконечная очередь. Но как тогда быть со своими клиентами? Когда работать с ними? Конечно, они шли с другого входа, и мы их вклинивали между клиентами из очереди… Мне запомнился один скандальчик по этому поводу. Конец мая, почти лето, жарковато. Тогда у нас не было кондиционеров. Как всегда, очередь километровая. И вдруг в наш женский зал влетает женщина с кипой тетрадок и громогласно вопрошает:
— Когда прекратится это безобразие??? Я уже три часа сижу в очереди, а она и не движется! Я вот учу ваших детей русскому языку и мне приходится выкраивать время на причёску с таким трудом, что я сижу и проверяю диктанты в очереди, а не дома. Конечно, очередь и не будет двигаться! А как ей двигаться, когда у вас все через ЗАДНИЙ ПРОХОД идут???
Вы представляете, «через задний проход»! И это учительница русского языка?! Да мы тогда просто умерли от смеха после её выступления…
А тотальное увлечение лечением волос с помощью лука или чеснока? Это вообще нечто! Поймите, сухой волос не пахнет, а вот когда его намочишь, то всё — тушите свет! Слёзы из глаз норовят брызнуть. Женщины, вы поймите, что вы не должны пахнуть луком и чесноком!!! Это можно представить в каком-нибудь колхозе, в деревне, но в нашей с вами Москве??? Бред какой-то.
Но случается и такое. Одна моя клиентка поехала в Испанию на отдых с молодым человеком и, по совету своей бабушки, полечила волосы луком. Что она там пережила, это ни в сказке сказать, ни пером описать. Горничные, которые меняли постельное бельё и полотенца, глазами дикого карпа смотрели на неё и не понимали, почему в России так любят есть этот чёртов лук. Всё в номере провоняло от лука. После бассейна ей было стыдно подойти за пивом к барной стойке — ведь жара, и испарения от волос с ароматом лука быстро распространялись по гостеприимной Испании. И она стала потихоньку замечать косые взгляды отдыхающих. Но это ещё не всё! Самое страшное, что её парень взбунтовался и стал спать на матрасе, и причём на полу. А надувной матрас он купил специально уже там, в Испании. Короче, ни отдыха, ни секса — ничего! А вы говорите, что лук — это ерунда. Надо смотреть глубже.
Вот ещё один пример. Делаю химическую завивку на волосы, которые лечили луком. Заходит постоянная клиентка и громко говорит:
— Привет, девчонки и мальчишки! У вас чего сегодня, праздник?
— Почему праздник? — спрашивает Павел.
— У вас так аппетитно курицей пахнет в зале. Да ладно скрывать-то, у кого день рождения, признавайтесь!
— Да нет, Тань, это я химию на лук делаю, — съязвил я. Моя клиентка готова была сквозь землю провалиться.
Запомните — мелочей не бывает! Думайте, что делаете. Вы же женщины!
Записка № 13. Борьба не на жизнь, а насмерть — за место под солнцем!
Так, день за днём, клиент за клиентом протекала моя практика. Конечно, Павел здорово помог мне на первых порах. И когда у меня не было работы, я сидел и внимательно смотрел, что и как он делает. А вместе с моими наблюдениями я постепенно знакомился и с его клиентками. Он называл меня своим учеником, а это дорогого стоило, вроде товарного знака качества. Когда у Павла было слишком много народу, он просил меня взять одну из его клиенток. Так и работалось потихонечку.
Были и тусовки на работе, и совместное с клиентами распитие горячительных напитков. Мне все нравилось, и я уже стал подумывать, как тут остаться работать в дальнейшем. Конечно, я понимал, что место у кресла может освободиться только при одном обстоятельстве — летальном исходе у кого-нибудь из мастеров. Ведь только так, вперед ногами, можно кого-то вынести, отодрав от своего рабочего кресла. Все к нему просто прирастали на всю жизнь. Но мне опять повезло. Как я уже говорил, коллектив был разнородный и работали разновозрастные мастера, а план по сдаче выручки для всех был один. Конечно же, не все его выполняли, и над теми, кто его не выполнял, нависала тень старухи с косой. Да они это и сами чувствовали и все понимали. А мы, молодые, старались напирать и напирать, и если заведующая была дальновидной, то процесс вливания в коллектив проходил безболезненно. Лариса была резкой, но справедливой и с чувством юмора.
Она говорила тем, кто не тянет план:
— Не можешь работать — иди в магазин и яйца фасуй. Десять штук пачка — и все дела. Или кондуктором билетики отрывай в автобусах.
Но если по-честному, то за такое долгое время работы уже должны появиться свои клиенты, и лучше работать дома и без плана. То есть те, кто об этом думал заранее, так и делали, а остальным не повезло. Короче, на мое счастье и счастье Лехи освободилось два места, и нас оставили. Мое место еще долго сопротивлялось, но после того как она вместо химического состава нанесла на волосы одной из клиенток жидкий лак и посадила под сушку, шансов остаться у нее не осталось. Ту клиентку долго отмачивали от застывшей корки лака.
Кроме того, она иногда забывала про то, что делала. Один раз на кухню заглянула клиентка, про которую она забыла вовсе:
— Девочки, а где мастер, который работает у окна? — спросила она.
— А вы что хотите, женщина? — спросила Лариса с удивлением, глядя на ее взъерошенные волосы.
— Да она мне уже седьмой раз голову моет и под сушку отправляет. А я же не знаю — может, так и надо! — возмущалась клиентка.
Всё, ее участь была предрешена — место освободилось…
Записка № 14. Экзамены
Но, как говорится, хорошего понемногу. Постепенно наступало время окончания нашей летней практики. И мы все, кто ее проходил, должны были вернуться в училище. Возвращались с разными результатами, но было видно, что все уже понемногу заматерели. Причем заматерели в прямом смысле, то есть научились владеть матом в совершенстве (сказывалось интенсивное общение с народом). Кстати, практику в учебной парикмахерской никто не отменял, и два раза в неделю мы демонстрировали там все, чему научились за лето. Каждый старался показать что-то свое, необычное, и я в том числе. Но у меня был козырь: я учился у Павла, мастера мужского пола, а это существенно отличается от женской руки. Во-первых, Павел показал мне неведомый многим женщинам-парикмахерам того времени вертикальный срез ножницами. Тогда все стригли прямым срезом, и из-за этого страдала естественность стрижки. То есть, волосы лежали не небрежно, а кукольно как-то. Но сразу хочу рассказать, что пока я этому учился, у меня не было живого места на пальцах левой руки — одни порезы. Но оно того стоило. Вы бы видели реакцию нашего обучающего мастера, когда я это продемонстрировал.
— Что это за цирк! — визгливым голосом воскликнула она. — Ты что это, кусками стрижешь? Где ты этому мог научиться? Чтобы я этого больше не видела!
Но меня уже было не остановить: кто такая для меня была эта Ирочка, училка-истеричка, и кто был Павел! Павел — это свет в конце тоннеля, ведущего в мое светлое будущее. А Ирочка явно не вписывалась в мое представление о светлом будущем. Тем более, как женщина она мне и не нравилась, хотя и была старше всего на два года. Ее образ почему то напоминал мне комсорга, а я хотел бы видеть на ее месте прежде всего женщину, обучающую нас творчеству, а не слушать ее лекции, напоминающие комсомольские собрания в нашей школе.
— Ирина Константиновна, а Вы этого больше и не увидите. Без обид конечно, но здесь, в учебной парикмахерской, этому и не научат. И если вдруг, со временем, вас посетит прозрение, то я оставлю вам свой адрес, где буду работать.
Да, меня немного понесло, хотя я не жалею о сказанном. Ирочка меня поняла и с усмешкой проворчала:
— Ну-ну, мы посмотрим, как ты экзамены сдашь, умник!
Но мне уже было все до лампочки, ибо я чувствовал уверенность в своих силах. За лето у меня появились свои клиентки, и чтобы на халяву выглядеть хорошо, они с охотой приезжали к нам в учебную парикмахерскую. Все они были молодые девчонки с интересной внешностью, поэтому мои работы смотрелись весьма неплохо на учебном фоне. Помните мое наблюдение? О том, что чем красивее клиентка, тем лучше смотрится твоя работа. Если быть честным, то я очень гордился своими клиентками. От общения с ними я мужал, становился как мужчина. У меня не возникало сложностей в общении с противоположным полом. А какие тут сложности, когда одни женщины вокруг? Голову бы не потерять от такого счастья. Теперь в районе я ходил с высоко поднятой головой, а не как тот солдат со значками отличия на груди, привлекающий внимание только бабушек и дедушек у подъезда. У всех девчонок я был весьма популярен, и нехватки в практике своей работы не испытывал. Даже был выбор, а это круто меня подстегивало развиваться дальше…
Но настала экзаменационная пора, и нужно было сдавать зачеты. По «Здоровью и гигиене» сдал быстро. По практике тоже зачет был сдан. Самым сложным был зачет по парикмахерскому делу. Но как же хорошо быть одним мужиком среди тридцати девушек! Анна Александровна поставила мне задачу:
— Дмитрий, вы меня удивите чем-нибудь, и зачет у вас в кармане.
— А чем именно, Анна Александровна? — спросил я.
— Ну, уж постарайся, голубчик. Я люблю цветы в моем классе, а интересных ваз под них не хватает. Вот и придумай что-нибудь!
— Хорошо, Анна Александровна, — сказал я и выбежал из класса, чуть не сбив от радости мирно поднимающуюся по лестнице Ирочку.
— Глаза протри, авангардист ты наш великий, — пропищала она.
— Сори, Ирина Константиновна, простите, но — некогда, дела-а-а-а-а, — бросил я на бегу.
— Ну-ну, беги-беги… Как бы крылышки тебе не подрезали — с ножницами проблем-то нет, — ядовито проворчала она…
Вечером я собрал друзей за пивком и посоветовался, где мне взять вазу под цветы. Лёнька мне сразу сказал, что лучше сделать самому — это интереснее будет, чем покупать. А как я её сделаю? Я что, на все руки мастер?
Короче, решили, что это будет настоящий пень с торчащими корнями, а внутри ствола вырубим место под горшок для цветов. Эх, видели бы вы эту картину: молодой парикмахер с рюкзаком за спиной и топором в руках миролюбиво чешет по району в направлении оврага. Если бы наряд милиции это увидел в наше нынешнее время, то Москва так и не узнала бы мастера Дмитрия. Но во время распада страны, в том бардаке, это проскочило. Средь бела дня я завалил какое-то дерево, но этого было мало. Моя цель — это пень. Часа три мне пришлось поработать в роли дровосека, машущего топором под музыку в плеере. Вечерело. Стали вырисовываться очертания пня. С неимоверным трудом мне удаётся погрузить его в рюкзак…
Обратный путь казался вечностью. Шёл так же, с топором в руках, но из рюкзака с торчащими вверх корнями на окружающих смотрел пень! Углубление для горшка выдалбливал, как настоящий дятел, дома. Точнее, дятлов было два. Вторым дятлом стал мой друг Лёнька, временно не работавший и располагавший временем в неограниченном
