веранде отчего то стал мокрым. А Джульетта вдруг встала в позу, будто захотела по- большому.
Он ещё успел шепотом крикнуть: «Надя!», как Джулька начала тужиться.
Заскочила Надежда, будто за дверью стояла.
-Началось?
-Началось, началось… Ошейник с неё сними! И коробку из комнаты принеси для щенков. И тряпки подавать будешь…
Сам же встал на четвереньки сбоку от собаки, одной рукой поглаживал по крупу, а другую просунул меж задних ног ладошкой вверх. И видел, как у Джульки всё вдруг расширилось до неимоверных размеров и наружу, к жизни, пробивается что то бесформенное, мокрое, будто одетое в целлофановую обёртку. Это- блестящее, мокрое и неподвижное- он и принял в свои ладошки. И сам не заметил, как его пальцы принялись лихорадочно срывать эту мерзкую липкую плёнку, сквозь которую угадывался силуэт, смахивающий на большую дохлую мышь. Он даже не заметил, что Джульетта уже развернулась к нему и тоже активно помогает и языком, и зубами.
Он не успел сказать Надежде про ножницы, как собака откусила пуповину, слизнула остатки пузыря и лизала уже щенка в мордашку.
-Саш, потряси его! Он не дышит!- раздался откуда то сверху голос забытой всеми Надежды.
Он осторожно- осторожно пальчиком пошевелил тому ротик и также осторожно дунул в мордочку. Джульетта, в тревоге и волнении, мешала, пытаясь расшевелить того языком.
-Опусти его. Она его не видит.
Сашка опустил ладошки к полу. И щенок сказал: «Пи-и!» И зашевелился. А Джулька всё лизала и лизала его.
Александр стоял на коленях в заляпанной кровью и мокротами одежде. Руки и бедра тоже были заляпаны. В ладонях лежал ребёнок.
Сашка поднял голову. Дурацкие слёзы катились по лице. И ему не стыдно было за них. Он их просто не замечал. А Надежда смотрела на него- и тоже плакала. И улыбалась счастливо. И футболка её тоже почему то было забрызгана мокрым и красным. Первородным. Материнским.
Г Л А В А 6
Когда Сашка спросил про время и ему ответили- он не поверил! Было одиннадцать двадцать! Это ж что получается, он спал всего час?! Это ж что получается, три дня бессонницы- коту под хвост?! А как же инструкции, по которым она должна была рожать под утро? Это ж что- у всех дам такой сволочной характер? Мужикам назло, да?!
Но об этом быстро забылось: у Джульетты начались новые потуги.
На четвёртом щенке он уже с апломбом ветеринара помогал ей освобождаться от плода и командовал женой: «Тряпку! Ещё тряпку!..» Вся «операционная» была забрызгана послеродовой жидкостью. Он, обтерев тряпкой ладони, поднимал по-хирургически руки вверх и распоряжался: «Стену вытри! И вон там, у плинтуса! Да выложи ты щенков из коробки! Всё- равно она их повытаскивает! Иди, сполосни тряпки, пока время есть… И стульчик притащи маленький такой, я вам для посадок делал…»
Джулька действительно вытаскивала детишек из коробки и складировала на подстилке. Делала она это как то деликатно, осторожно, цепляя зубами за шкирку. Они, как мормыш в озере, толчками передвигались вдоль неё, с трудом находили сосок и замирали, присосавшись.
Толю с женой нелёгкая принесла на седьмом щенке.
Джулька уже изнемогла и отупела от боли и потугов. Последние щенки «шли» с трудом, очень долго и мучительно.
Сашка, как мог, помогал ей: оглаживал, поджимал осторожно живот, гоня плод к выходу, морщился и гримасничал, будто рожал сам…
Седьмой щенок был почти на выходе, когда за тонкой верандной стеной раздалось Толино громкогласное:
-Добрый вечер, дорогие хозяева!!!
Джулька, тужившаяся из последних сил, со злобным рыком рванулась к двери. Сашка на карачках засеменил следом.
-Джуля! Джуля, фу! Место, место! Фу!
Команды были противоречивы, но он ничего не соображал от испуга.
-Джуля! Джуля! Место!..
Ухватил собаку за загривок, потащил обратно, на подстилку. Та, вся на нервах, огрызнулась, цапнула его клыками за кисть.
-Место, место! Тихо, тихо, Джуля!.. Хорошо, хорошо!.. Фу! Тихо!..
Сашка, не обращая внимания на боль, всё- таки утащил её на «операционный» пол. И всё успокаивал и успокаивал.
Плод опять втянулся в живот. Джульетта, затравленно оглядываясь на дверь, улеглась, замерла.
В дверь, впустив со двора приглушенный гомон и смех, заглянула Надежда.
-Что случилось?-
Уставилась испуганно на собаку.
И тут прорвало Сашку!
Он кричал громко и зло. И ни одного цензурного слова в его филиппике не было. Надежда поспешно исчезла. Но пересказывать Анатолию ничего не стала. Да он и так всё прекрасно слышал: и что о нём думают, и кто он такой на самом деле, и где ему сейчас следует находиться. Как, впрочем, слышала и вся улица. А, может, и весь садовый кооператив. У Александра был сильный голос.
-Всё, Джуля, всё, забудь про дурака. Не зайдёт он,- успокаивал Сашка в это время собаку. –Не зайдёт он, не бойся…
И успокоил. Через пять минут Джульетта разродилась седьмым щенком.
Немного погодя, вытирая тряпкой руки, Александр вышел к народу, покурить. Ноги, затекшие на низкой скамейке, хрустели в коленях.
Сад продолжал жить своей неспешной, трудовой жизнью.
Надежда кромсала на тряпки очередную простыню. Татьяна варила Джульетте ужин. Сорняки радостно тянулись вверх. Жарило солнышко.
-Ты смотри- прокусила всё-таки,- восхищенно проговорил «доктор», рассматривая левую руку. Оглянулся по сторонам. –А где этот, дефективный?..
-А они с Ленкой сначала за теплицу побежали, там спрятались… А потом сразу уехали: завтра придут… Ты есть будешь?- Татьяна, оказывается, и человеческую пищу сготовила.
-Буду,- раздосадовано буркнул Сашка. Душа, кроме еды, требовала ещё и продолжения ругачки. –Успели всё-таки… Чего орали то?
-А когда Толя приходил тихо?! Они же не знали, что ты ещё не ощенился… Думали: Джульетту порадуют… Да вымой ты руки по- человечески! Занесешь себе какую- нибудь заразу!
-Зараза- это у вас, вон, на дворе… Стол хотя бы протёрли! Пылища!.. И ещё колбасу кладёте,- он взял нож и пристроился было к непочатой палке колбасы.
-Не трогай!- Надежда закончила наконец то с перевязочным и подтирочным материалом. –Это ребята для Джульетты принесли!
-Что, целую палку?- изумился Сашка с занесенным над колбасой ножом. –Вот сволочи! За все грехи сразу откупиться хотят, что ли?!
Вчитался в этикетку. «Колбаса молочная. Телячья». И возмутился!
-Ну, уж!.. Пока сервелат не припрут- нет им прощенья!- и откромсал себе приличный кусок. –Тем более- мы вдвоём с Джулькой страдали,- добавил он, давясь, набитым ртом.
А всего щенков оказалось восемь штук. Три девочки и пять мальчиков.
В девятнадцать- двадцать пять роды закончились.
Г Л А В А 7
Восемь плюшевых игрушек настырно двигались вслед за щеткой пылесоса. Иногда даже бежали. Причём, попки у щенков старались настырно обогнать передние лапы. Это щенкам не нравилось, но попки их не слушались и продолжали торопиться.
Щетка тоже не поддавалась. Рычала, пихалась, ускользала.
Но паршивцы отыскали где то под диваном три окаменевших носка и переключились на них.
Сашка, улыбаясь, передвигался по комнате. Ковёр светлел на глазах. Правда, кое- где оставались темные влажные пятна, но это дело времени. Просохнут.
В наушниках плеера гремел неистовый Шевчук.
Тогда, вечером, после родов, приехала «вторая смена»: дочка. И, к счастью, на три дня.
Надежда с Татьяной как то на удивление быстро собрались, поцеловались на прощание и укатили в город: завтра на работу.
Сашка затопил баньку. Медленно затапливал, получая кайф и удовольствие от процесса. Попутно поливал огород.
Дочка в это время развлекалась, названивая матери Надежде по телефону:
-Мам! Вы только уехали- Джулька ещё двоих родила! Честное слово! Да ты у папы спроси! Девочку и девочку!.. И ещё тужится! Мам, что делать то?!
Сашка усмехался, перебрасывая шланг на следующую грядку. Ах, какая неподдельная искренность звучала в голосе у дочурки! Достойная смена подрастала. Было на кого положиться в трудную минуту. Не соскучатся.
Джульетта обессилено лежала на веранде вместе со щенками и пыталась забыться. Это удавалось. Щенки пока активности не проявляли. Щенки были пока маленькими и глупыми.
А дочка уже звонила тётушке Татьяне…
Он думал, что вечером уснёт «без задних ног»… Но пошел двенадцатый час ночи… затем первый… затем второй… затем третий…
А они лежали со взрослой двадцатилетней дочкой на диванах, голова к голове, и всё говорили, говорили, говорили… И казалось: для огромного счастья им не хватало именно этих 4- 5 часов! Которые тоже пролетят… Но останутся! И без которых жить не стоило…
Джульетта дремала, обложив себя детьми, на веранде и через открытые нараспашку двери прислушивалась к разговору. И завидовала. И ревновала «старшую сестру» к хозяину.
Затем приподняла морду. Оглядела спящее плюшевое царство. Облизала ближних. И дальних. И успокоилась. И заснула.
…Сзади, в ладонь ткнулось что то мокрое и холодное. Сашка заорал от неожиданности и в испуге шарахнулся в сторону. Пылесос поспешил вслед за ним и выдернулся из розетки. Наушники выпали из ушей. Щенки рассыпались по углам и испуганно таращились на «деда Сашу».
Джулька стояла посреди комнаты и виновато помахивала хвостом:
-Хозяин! Ну, ты чего такой нервный стал, дёрганный?.. Нос любимой собаки тебя пугает…
-А ты чего, как ниндзя, крадёшься?! А если б я тебе щёткой по мордасам звезданул? Думать надо, а не носы подсовывать! Всё! Пошли все в вольер!
Он подхватил первую попавшуюся пару щенков и поволок их на двор, в сооруженный меж грушами вольер. Вернулся за следующими. Навстречу плелась Джульетта с любимой дочкой в зубах. Дочка покорно, как марионетка, болталась в воздухе.
-Да не таскай ты тяжести! Сам перенесу!.. Иди, отдыхай…
Попробовал захватить сразу трёх щенков. Те не давались, выскальзывали на пол. Один из вредности даже описался на весу.
-Весь в мамку пошёл… Ничего, сейчас в пруду искупаюсь,- стоически философствовал Сашка.- Всё- равно шорты постирать хотел…
Вернулся за оставшейся парой.
Пары не было.
-Эй, мелочь! Вылезай! Кис- кис! Медвежата, вылезайте!
Кряхтя, наклонился, посмотрел под диванами и кроватью. Щенков нигде не было.
Зашла Джульетта.
-Ну, ты чего так долго? За смертью посылать…
Прямиком направилась к одежному шкафу, заглянула за приоткрытую створку и вытащила щенка. Второй сам выпал следом и сразу же напал на мамкино ухо. Джульетта, не обращая на того внимания, направилась к выходу. Щенок бежал рядом и балдел от жизни.
Сашка так же, с кряхтением, поднялся, выпрямился. Оглядел уныло залитую солнцем комнату.
Валялись брошенные носки, все почему то разного цвета. Валялись обрывки обоев и разорванный сланец. Накидка с кресла полустянута на пол. Как то незаметно было, что здесь проводили уборку. Может, только влажную… На влажную очень похоже было, если судить по количеству тёмных пятен на ковре.
Г Л А В А 8
Она проснулась средь ночи от неясной тревоги.
Привстала. Внимательно огляделась. Ребятишки мирно спали рядом. Искаженная зеркалом луна вытянула и зачернила предметы в комнате.
Ни звука.
Но тревога не уходила.
Где то далеко, в пролеске, тоскливо проплакала птица. Взбрехнула ответно собака у охранников.
А насчет моей доброты- это Вы ошиблись: рычу порой на свою четвероногую.
