Вечера на хуторе близ Диканьки, часть 1

ему.

Расходятся в разные стороны.

Картина 9.

Выходит Григорий Григорьевич, навстречу ему Иван Федорович Шпонька.

Григорий Григорьевич. А! Иван Федорович! Что же вы говорили, что сейчас, как только увидитесь с тетушкой, приедете, да и не приехали?

Григорий Григорьевич обнял и облобызал Ивана Федоровича Шпоньку.

Шпонька. Большею частию занятия по хозяйству… Я с приехал к вам на минутку, собственно по делу…
Григорий Григорьевич. На минутку? Вот этого то не будет. Эй, хлопче! (выбегает мальчик) Скажи Касьяну, чтобы ворота сейчас запер, слышишь, запер крепче!  (мальчик убегает)
Шпонька. Тетушка имела честь… сказывала мне, что дарственная запись покойного Степана Кузьмича…

Григорий Григорьевич скорчил неприятную мину и сделал вид что ничего не слышит.

Григорий Григорьевич. Ей богу, ничего не слышу! Надобно вам сказать, что у меня в левом ухе сидел таракан. В русских избах проклятые кацапы везде поразводили тараканов. Невозможно описать никаким пером, что за мучение было. Так вот и щекочет, так и щекочет. Мне помогла уже одна старуха самым простым средством…
Шпонька. (перебивает) – Я хотел сказать… что в завещании покойного Степана Кузьмича упоминается, так сказать, о дарственной записи… по ней следует с мне…
Григорий Григорьевич. Я знаю, это вам тетушка успела наговорить. Это ложь, ей богу, ложь! Никакой дарственной записи дядюшка не делал. Хотя, правда, в завещании и упоминается о какой то записи; но где же она? никто не представил ее. Я вам это говорю потому, что искренно желаю вам добра. Ей богу, это ложь!

Выходит Старушка-хозяйка с двумя барышнями.

Григорий Григорьевич. А вот идет сюда матушка! Следовательно, обед готов. (старушке-хозяйке) Это, матушка, наш сосед, Иван Федорович Шпонька!

Старушка-хозяйка пристально посмотрела на Ивана Федоровича Шпоньку.

Старушка-хозяйка. Вы водку пили?
Григорий Григорьевич. Вы, матушка, верно, не выспались, кто ж спрашивает гостя, пил ли он? Вы потчуйте только; а пили ли мы или нет, это наше дело. Пойдемте за стол!

Все сели за стол и стали есть.

Старушка-хозяйка. Вы напрасно взяли куприк, Иван Федорович! Это индейка! Возьмите спинку!
Григорий Григорьевич. Матушка! ведь вас никто не просит мешаться! Будьте уверены, что гость сам знает, что ему взять! Иван Федорович, возьмите крылышко, вон другое, с пупком! Да что ж вы так мало взяли? Возьмите стегнушко!
Шпонька. (негромко) Гм, что это за индейка!  Такие ли должны быть индейки! Если бы вы увидели у меня индеек! Я вас уверяю, что жиру в одной больше, чем в десятке таких, как эти. Верите ли, государь мой, что даже противно смотреть, когда ходят они у меня по двору, так жирны!..
Григорий Григорьевич. (спокойно) Иван Федорович, ты лжешь!
Шпонька. Я вам скажу, что прошлый год, когда я отправлял их в Гадяч, давали по пятидесяти копеек за штуку. И то еще не хотел брать.
Григорий Григорьевич. (громче и отчетливей) Иван Федорович, я тебе говорю, что ты лжешь!
Шпонька. Именно, государь мой, не хотел брать. В Гадяче ни у одного помещика…
Григорий Григорьевич. (еще громче) Иван Федорович! ведь ты глуп, и больше ничего.
Шпонька. (через паузу, вставая) Позвольте откланяться. Мне пора ехать.

Иван Федорович Шпонька в полной тишине уходит. Некоторое время все сидят в полной тишине.

Григорий Григорьевич. (в сердцах, вставая) Все врет!

Григорий Григорьевич а за ним и все остальные расходятся.

Картина 10.

Выходят Тетушка Василиса Кашпоровна с Иваном Федоровичем Шпонькой.

Тетушка Василиса Кашпоровна. Ну что? выманил у старого лиходея запись?
Шпонька. Нет, тетушка! У Григория Григорьевича нет никакой записи.
Тетушка Василиса Кашпоровна. И ты поверил ему! Врет он, проклятый! Когда нибудь попаду, право, поколочу его собственными руками. О, я ему поспущу жиру! Впрочем, нужно наперед поговорить с нашим подсудком, нельзя ли судом с него стребовать… Но не об этом теперь дело. Ну, что ж, обед был хороший?
Шпонька. Очень… да, весьма, тетушка.
Тетушка Василиса Кашпоровна. Ну, какие ж были кушанья, расскажи? Старуха то, я знаю, мастерица присматривать за кухней.
Шпонька. Сырники были во сметаною, тетушка. Соус с голубями, начищенными…
Тетушка Василиса Кашпоровна. А индейка со сливами была?
Шпонька. Была и индейца!.. Весьма красивые барышни, сестрицы Григория Григорьевича, особенно белокурая!
Тетушка Василиса Кашпоровна. А! (посмотрела пристально на Ивана Федоровича Шпоньку, который, покраснев, потупил глаза в землю) Ну, что ж? Какие у ней брови?
Шпонька. Брови, тетушка, совершенно с такие, какие, вы рассказывали, в молодости были у вас. И по всему лицу небольшие веснушки.
Тетушка Василиса Кашпоровна. А! Какое ж было на ней платье? хотя, впрочем, теперь трудно найти таких плотных материй, какая вот хоть бы, например, у меня на этом капоте. Но не об этом дело. Ну, что ж, ты говорил о чем нибудь с нею?
Шпонька. То есть как?.. я с, тетушка? Вы, может быть, уже думаете…
Тетушка Василиса Кашпоровна. А что ж? что тут диковинного? так богу угодно! Может быть, тебе с нею на роду написано жить парочкою.
Шпонька. Я не знаю, тетушка, как вы можете это говорить. Это доказывает, что вы совершенно не знаете меня…
Тетушка Василиса Кашпоровна. Ну вот, уже и обиделся! (в сторону) Ще молода дытына, ничего не знает! нужно их свести вместе, пусть познакомятся! (Ивану Федоровичу Шпоньке) Слушай, Иван Федорович! я хочу поговорить с тобою сурьезно. Ведь тебе, слава богу, тридцать осьмой год. Чин ты уже имеешь хороший. Пора подумать и об детях! Тебе непременно нужна жена…
Шпонька. (вскрикнул) Как, тетушка! Как жена! Нет с, тетушка, сделайте милость… Вы совершенно в стыд меня приводите… я еще никогда не был женат… Я совершенно не знаю, что с нею делать!
Тетушка Василиса Кашпоровна. Узнаешь, Иван Федорович, узнаешь, (в сторону) Куды ж! ще зовсим молода дытына, ничего не знает! (Ивану Федоровичу Шпоньке) Да, Иван Федорович! Лучшей жены нельзя сыскать тебе, как Марья Григорьевна. Тебе же она притом очень понравилась. Мы уже насчет этого много переговорили с старухою: она очень рада видеть тебя своим зятем; еще неизвестно, правда, что скажет этот греходей Григорьевич. Но мы не посмотрим на него, и пусть только он вздумает не отдать приданого, мы его судом… (уходит)
Шпонька. (задумчиво) Правда, Марья Григорьевна очень недурная барышня; но жениться!.. это так странно, так чудно, об этом подумать нельзя без страха. Жить с женою!.. непонятно! Я не один буду в своей комнате, но нас должно быть везде двое!.. (уходит)

ВАН © 22.07.2009