Ну, дед, ты такой древний, что у тебя раньше своего телефона не было? – спросил приехавший из Москвы, на каникулы внук Даниил. Он как всегда уткнулся носом в свой мобильник и не замечал ничего вокруг. – Тебе телефон подарили, чтобы общаться с нами в любое время, мало ли что может случиться.-
Дед покрутил в руках новый мобильник, окутал себя облаком сигаретного дыма, прокашлялся и, посмеиваясь, ответил:
- В моем детстве не только ваших смартфонов, айфонов, не было, я жил в такое время, что простого телефона дома не было. Раньше телефоны проводили только врачам, милиции да большому начальству. У нас дома только радио висело. Как сейчас помню, небольшой квадратный черный рупор, по которому иногда сообщали местные новости. Моя мама раньше говорила: «У меня все есть, и часы тикают и радио говорит». И была счастлива.
Жили мы с ней в небольшой сибирской деревне Малышев Лог в Кемеровской области. Отец с армии не вернулся , мать она схоронила, а тут я родился. Маме Лиде в то время лет двадцать было всего, помочь было не кому, одна осталась. Как она потом рассказывала, рожать ей пришлось дома: апрель месяц, на полу вода… Каждую весну затапливало дома и улицы, которые находились в логу. Роды начались внезапно, телефона не было, чтоб вызвать скорую помощь, поэтому пришлось самой у себя роды принимать. Правда, потом соседи отвезли ее в больницу. Много мама плакала и тосковала от одиночества. И тут в определенное время вечером, как только стемнеет, стала приходить её мать, моя бабушка, которой уже не было на свете. Мама каждому ее приходу не удивлялась, и радовалась родной душе, было хоть с кем поговорить, вспомнить былое, как хорошо они жили, на Телецком озере, в поселке Артыбаш. В начале прошлого века, там был золотой прииск, они жили большой дружной семьей. Дедушка работал на прииске, хорошо зарабатывал, семья ни в чем не нуждалась. Потом началась война, дедушку, как и всех мужчин, забрали на войну, с которой он не вернулся. Прииск без мужиков закрыли, и население стало разъезжаться кто куда. С большим трудом добрались до села Майма, где бабушка родила еще одну дочку Машеньку. Там они голодали, денег и работы не было, а на руках четверо маленьких детей, жили на квартире. Перебивались мелкими заработками, то кому квартиру побелить, то в огороде помочь. Мать всю еду отдавала детям.
Потом вообще слегла от бессилия. Хорошо, соседка сердобольная оказалась, пошла в администрацию и рассказала о ситуации в семье. Глава администрации на свои деньги купил продуктов, накормил детей, а обессиленную мать подкармливали понемногу манной кашей, так как организм уже пищу не принимал. Из села Майма в поисках работы уехали в Кемеровскую область. Бабушка рассказывала моей маме даже те моменты из их жизни, которые мама не знала, потому что была ребенком. Бабушка со мной водилась, а мама печку топила, готовила кушать, стирала. Когда я засыпал, бабушка уходила. Мама даже не спрашивала куда она уходит и откуда приходит, боялась узнать правду. Как потом рассказывали, за бабушкой прилетал красный шар и забирал ее. Да и соседи стали замечать, что как только темнело, к нашей двери подлетал большой красный шар, у крыльца рассыпался, из него выходила моя бабушка и заходила в дом. Соседи забеспокоились и приступили к моей маме с расспросами, а когда она им рассказала, что к ней приходит умершая мать, помогает с ребенком, они объяснили, что если мама не прекратит с ней общаться, у нее может быть серьезное нервное заболевание, и помогли отвадить от дома эту неизвестную силу. Мама потом и сама поняла, что правильно поступила, хотя ей было очень тяжело одной. После этого решила переехать поближе к родне в село Барит.
Помню, года в четыре- пять , катался зимой с горки в корыте. Раньше корыта были внизу закругленные, а борта невысокие. С торца была дырка, чтобы привязывать веревку и таскать за собой. Бывало, на горку затащишь, сядешь в это корыто и несешься со свистом вниз. Оно было легкое, катилось быстро. Единственное неудобство было в одежде. Мама купила мне пальто на вырост, чтобы несколько лет носил. Я все время путался в нем, а когда оно замерзало, стояло колом , я еле к дому доходил. Придешь домой, пальто поставишь в угол, чтобы оттаяло , и скорее на печку, на теплые кирпичи отогреваться. Как то вышел во двор зимой, ходил , гулял и увидел, что какой - то листок с цветными картинками ветром прибило к забору. Пробирался по пояс в снегу к этому листку, набрал полные валенки снегу, но этот листок, трепетавший на ветру и готовый в любой момент унестись в снежную даль, забрал и принес домой. Книг у нас в доме в то время не было. Мать объяснила, что это листок из букваря. Сначала я рассматривал картинки, потом начал спрашивать, что это за буквы. Мама объяснила, и я начал пытаться читать по слогам слова на этом листке. Выучил его наизусть и надолго запомнил. Потом мама писала мне другие буквы. Так я научился читать. К пяти годам я уже свободно читал разные слова, понимал вывески на магазинах.
Самым дорогим подарком для меня были книги, которые подарили мне соседи, когда уезжали. Дети у них уже выросли, они собрали стопку детских книг и принесли мне. До сих пор помню, как обрадовался. Я от счастья не мог произнести ни слова, слезы наворачивались на глаза. Я чуть не прыгал дома, глядя на книги, и стал с упоением читать их и перечитывать по нескольку раз.
Вторая настоящая радость была, когда мама купила радиодинамик. Часами сидел возле него и слушал. Знал наизусть все передачи, какая во сколько начинается. В шесть утра слушал бой курантов, новости, зарядку делал вместе с радиоведущим. Раньше были интересные познавательные передачи, рассказы разные читали, песни хорошие пели, выступали поэты, читали свои стихи.
Потом бегали к соседу, который за большие деньги приобрел телевизор с большим увеличительным стеклом перед экраном, линзой назывался, потому что экран был маленьким. Сосед был очень горд своим телевизором и запускал смотреть передачи по очереди, потому что желающих было много.
К шести годам я знал таблицу умножения. Когда пошел в школу, уже и читал и считал. Когда переехали мы с мамой ближе к своей родне на Барит, а семья у них была большая, шесть детей, то я у них почти постоянно находился. Помню, как спрятавшись в простенке за печкой, из соседней комнаты, а печка соединяла две комнаты, мы с Гошей подсказывали его брату Ване, учившему в третьем классе таблицу умножения. Ваню поставили в угол, наказали за то, что не выучил эту таблицу, и мы ему помогали.
В школу ходили на другой конец села, вытянувшегося вдоль небольшой речки. Собирались несколько человек и шли, тогда казалось, что очень далеко. В конце занятий учительница напоминала , что мальчики, даже если был сильный ветер и пурга, обязаны проводить домой девочек до их калитки в своем районе. Я жил в начале улицы, а девочка, с которой я сидел за одной партой, жила в самом её конце.
Я измучился провожать ее, да еще в длинном пальто. Бывало, идешь, снег метет, света белого не видно, а учительницу не ослушаешься, – идти надо. До сих пор помню как звали эту девочку – Надя Ивлева.
Даниил, которого возили в школу на машине, с ужасом слушал рассказ деда. А тот продолжал…
Жили в то время в основном с огорода, работали на земле вместе, огороды были большие, заготовок делали много, потому что зима в Сибири длинная. Мать часто болела и лежала в больнице. Иногда приходилось, чтобы поесть, сначала пойти на огород, накопать картошки, помыть, почистить, пожарить и только потом садиться за стол и есть. Обед надо было заработать. В комнате стоял большой ларь, в котором хранили кедровые орехи. Когда есть было нечего, забирались на него и грызли вкусные маленькие орешки, они спасали от голода, это было хорошее витаминное подспорье.
Мать держала двух коз, и я любил смотреть, как она их доит. На невысокий столик, возле которого стояла скамеечка, куда садилась мама, запрыгивала коза и стояла, ждала, когда ее подоят. Причем козы еще между собой дрались, чтобы запрыгнуть первой на это почетное место. После дойки мать вынуждена была шлепнуть козу по хвосту, так ей не хотелось спрыгивать со столика, куда уже рвалась запрыгнуть вторая. Вот так в соперничестве они и доились. То одна запрыгнет первая, то вторая. Молоко было очень вкусное, жирное. Мать из него и сметану делала и творог. До сих пор люблю козочек, наверно из детства осталось.
– Бедный дедушка, как же тебе тяжело было жить! – посочувствовал внук.
– Особой тяжести я не замечал, скорее всего было интересно. По сравнению с вашей беззаботной жизнью, может быть, и тяжело, но, как известно трудности вырабатывают характер. Зато я никогда не боялся никакой работы, все умею делать и тебя вот учу, никакого зла не держу, книги люблю читать, а не в телефоне сидеть. Пойдем - ка лучше на рыбалку, на вечерний клев сходим, может еще чего вспомню, так расскажу.
Внук послушно отложил телефон, они с дедом взяли удочки, червей, хлеба для прикорма, и пошли, тихо беседуя между собой. Деду была радость, а Даниилу наука.