Грозно подбоченившись, она решительно отодвинула плечом не в меру расходившегося визитёра от двери и насмешливо произнесла:
- Ты погляди только на этого героя! Явился, не знамо откуда, кричит, угрожает... ишь какой выискался!
- А вы не влезайте не в своё дело! - огрызнулся Олег Борисович. - Вас никто не приглашал!
Но не тут-то было. Если уж дворничиха брала слово, то остановить её не смогла бы, наверное, и катастрофа планетарного масштаба. Хоть она была щуплей и ниже ростом Данилова старшего, но каким-то образом ухитрилась смотреть на него свысока и уверенно теснить в сторону лестницы.
- Ну-ка, давай, двигай отсюда, хулиган интеллигентный! - угрожающе надвинулась она на визитёра. - А то я не посмотрю, что при галстуке! Давай-давай...
Такому мощному натиску Олег Борисович противостоять был не в силах. Шаг за шагом он отступал к лестнице и наконец, не выдержав напора, взмахнул рукой и в отчаянии воскликнул:
- Да пропадите пропадом! Все вы тут одним миром мазаны!
С этими словами Данилов сбежал по лестнице. Внизу хлопнула входная дверь, затем донёсся звук мотора быстро отъезжающего автомобиля, и вслед за этим наступила тишина.
Надежда и Галина Романовна тревожно переглянулись.
В коридор из комнаты выглянули встревоженные шумом Маша и Вера Ивановна.
- Тётя Надя, что случилось?
Молча кивнув на прощание разочарованной соседке, которая явно хотела бы продолжить обсуждение произошедшего инцидента, Надежда закрыла дверь и опустив голову, чтобы родные не увидели слёз обиды, направилась в свою комнату.
- Кто это был, Надюша?
- Никто...
Вера Ивановна попыталась задержать дочь, но та мягко увернулась и плотно прикрыла за собой дверь. Непонимающе переглянувшись и пожав плечами, Маша и Вера Ивановна отправились досматривать свой любимый сериал, резонно решив пока не докучать Надежде излишними расспросами - придёт время, сама расскажет, если сочтёт нужным.
В комнате было настолько тихо, что Надя слышала, как монотонно гудит за окном последняя задержавшаяся пчела, собирая сладостную дань с цветущей акации. Незаметно подкравшиеся вечерние сумерки беззвучно скрадывали постепенно угасающий день. А в близлежащих домах, подобно тёплым фонарикам, начали вспыхивать уютными огнями окна квартир. Из-за потемневшей кроны высокого старого тополя робко выглянула луна. На её бледном фоне стремительным росчерком промелькнул дёрганый силуэт быстрокрылой летучей мыши, нетерпеливо вылетевшей поохотиться на ночных мотыльков. Несмело, будто проверяя свои силы, подали голос первые сверчки. Ночь постепенно вступала в свои права.
Стоя у окна, Надежда с грустью смотрела на такую же одинокую, как и она сама, небесную странницу, безмолвно плывущую над затихающим городом, и чувствовала, как непрошенные слёзы пытаются прорвать плотину самоуспокоения.
Словно откликаясь на её настроение, из дальнего конца двора, скрытого раскидистыми каштанами, где на детской площадке днём резвилась малышня, а по вечерам собиралась молодёжь, долетели вкрадчивые звуки гитарного перебора. А затем хрупкий девичий голос запел:
Нежна
Плывёт над городом луна.
Она
Печали трепетной полна.
Темна
Из одиночества стена.
Одна
Стою я молча у окна.
Одна... всегда одна,
А ночь длинна и холодна...
Как лёд.
Но разве кто-нибудь поймёт
Полёт
Души, которая зовёт
И ждёт,
Когда единственный войдёт,
Возьмёт
И бережно к себе прижмёт...
Но я... всегда одна,
А ночь длинна и холодна...
Мой Бог!
Ну, неужели мой порог
Не смог
Переступить тот, кто продрог
В пути,
Чтоб обогреться и найти
Любовь -
Его с надеждой жду, но вновь
Одна... всегда одна,
А ночь длинна и холодна...
Как лёд...
Голос умолк. Раздались разрозненные хлопки, затем весёлые голоса, девичий смех.
"Юная и счастливая... - подумала Надежда, грустно улыбнувшись - Что она знает об одиночестве?.."
Впрочем, не смотря на явно подростковый возраст (судя по голосу), исполнено было с душой, красиво.
- Что ж, хватит распускать нюни!
Надежда решительно тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и вернулась к акварели.
* * *
Грустно в этот вечер было не только Наде. В темноте своей комнаты, сидя в глубоком кресле с полупустым бокалом вина в руке, искренне плакала Маргарита Сиволап, размазывая по щекам тушь. Но это не были слёзы раскаяния или обиды. Плакала она от злости, потому что весь её тщательно выстроенный корыстный план восхождения на вершину материального благополучия, рухнул в одночасье, похоронив под своими руинами мечты о лёгкой и красивой жизни в отдельном особняке, о поездках за рубеж на отдых и путешествиях, о богатых нарядах и украшениях...
- Столько времени было потрачено на этого олуха, и всё коту под хвост! - сквозь зубы процедила Марго и залпом осушила бокал до дна.
Со стуком поставив его на журнальный столик, она вытянула ноги и, медленно проведя ладонями по животу и бёдрам, угрожающе пробормотала:
- Ничего, пока ещё в форме, время есть... найдём другого!..
В пустом и тёмном офисе рекламной фирмы "Успех" свет горел только в директорском кабинете. В отчаянии обхватив голову руками, Дмитрий Семёнович Бывший сидел за столом и с тоской смотрел на семейную фотографию в рамочке, стоявшую перед ним. Запоздалое раскаяние жгло его изнутри нестерпимым огнём. На фотографии лучезарно улыбающаяся Светлана ласково прижимала к себе сына и дочь, а он сам стоял сзади, слегка наклонившись к ним и приобняв семейство. Все выглядели счастливыми и красивыми.
- Боже мой, какой же я идиот... - прошептал он, нервно взъерошив волосы на макушке. - Потерять самое дорогое на свете...
Светлана Леонидовна тоже перебирала старые семейные фотографии, на которых она была вместе с мужем и детьми, и плакала от обиды. Она вспоминала молодость, знакомство, свадьбу, а затем рождение двойняшек. При мысли о них, она невольно улыбнулась сквозь слёзы, словно лучик солнца пробил мрачные тучи. Сегодня днём дети спрашивали, когда вернётся папа, и она ответила невнятно, на ходу сочиняя, что папе сейчас нужно по работе куда-то срочно поехать, а когда он вернётся пока не ясно. Но Светлана Леонидовна понимала, что рано или поздно всё всплывёт и придётся детям объяснять, а она очень переживала, как они это воспримут. Но, так или иначе, рано или поздно, жизнь всё расставит по своим местам.
- Поживём - увидим... - сказала она сама себе и закрыла альбом с фотографиями.
* * *
- Игорь, нам нужно серьёзно поговорить!
Олег Борисович постарался, чтобы его голос прозвучал строго и убедительно, хотя после вчерашнего разговора с Надеждой Поляковой на душе скребли кошки. Какое-то смутное чувство запоздалого раскаяния преследовало его ещё с вечера, когда он вернулся домой.
- О чём?
Сын нехотя обернулся к нему, стараясь не глядеть в глаза. Судя по всему, разговаривать он не хотел, но вежливость не позволила полностью проигнорировать слова отца.
- Я об этой женщине...
Данилов старший подставил свою чашку поближе к кофейнику, из которого Игорь наливал себе утренний бодрящий напиток, и примиряюще добавил:
- Должен признать, что я несколько... погорячился... хотя и ты должен меня понять...
- В чём?
- Ну, возможно, мне и не стоило столь резко высказываться, но... когда-нибудь, когда ты сам станешь отцом, то поймёшь, что волноваться за детей - это неотъемлемое право и обязанность родителей!
- Но ведь это моя личная жизнь, - стараясь говорить спокойно, возразил Игорь. - Я уже вполне взрослый, чтобы самому решать!
- В тебе говорит юношеская горячность и максимализм, но если хорошенько подумать и взвесить все за и против, то разница в годах не может со временем не сказаться на отношениях...
- Что ты имеешь в виду? - искренне удивился сын. - О какой разнице идёт речь?
- Только не нужно думать, что твой отец уже совсем ничего не понимает, - поморщился Олег Борисович. - Я и сам когда-то был молод и романтичен, и, признаюсь честно, мне тоже однажды понравилась... впрочем, речь сейчас не обо мне... Так вот, вчера я разговаривал с твоей избранницей...
- Где?!
Потрясённый неожиданным признанием отца, Игорь едва не выронил кофейник.
- Откуда ты узнал её адрес?
- Ну... скажем так, повезло... - ушёл от прямого ответа Олег Борисович, не желая признаваться, и решительно добавил: - Но не это главное, а то, что вы не подходите друг другу... по годам!
- О чём ты говоришь?! - удивился сын. - Мы же с ней практически одного возраста!
- Не пытайся меня обмануть, Игорь, пожалуйста! Я же видел её собственными глазами, вот так, как тебя, и даже разговаривал - скорее, это мы с ней одного возраста, а не ты!
- О ком ты говоришь?! - изумился Игорь, с недоверием уставившись на отца. - Мне кажется, мы говорим о разных людях...
- Господи, да о Поляковой! О Надежде Поляковой, - я всё знаю!
- Ты что, разговаривал с ней?!
Игорь замер на мгновение, а затем, схватившись за голову, рухнул на стул.
- Зачем?! Зачем?!. - бормотал он, раскачиваясь из стороны в сторону.
Наклонившись к сыну, Олег Борисович взял его за плечи и легонечко встряхнул.
- Я хочу, чтобы она оставила тебя в покое и не ломала тебе жизнь!
- Она?!
С горькой улыбкой юноша посмотрел на отца глазами полными слёз.
- Ты даже не понимаешь... ты не знаешь, что это я должен был уже давно оставить её в покое. Ведь это именно я преследовал её, потому что, как мне казалось... впрочем, теперь это уже не важно. Как ты мог?!
- А что я должен был делать, пустить всё на самотёк?! Ты же заявил, что влюблён, жить без неё не можешь... даже портрет этой Поляковой рисовал, я же видел...
Не говоря ни слова, Игорь выбежал из кухни и вскоре вернулся с небольшим холстом. Развернув его лицевой стороной к отцу, он поинтересовался:
- И где ты здесь видишь Надежду Михайловну?!
Олег Борисович нехотя взглянул на портрет и неожиданно настороженно замер. Это была не Полякова. С лёгкой усмешкой на него с холста глядела совершенно юная миловидная девушка.
- Кто это? - растерянно спросил он.
- Это та самая девушка, о которой я говорил, а ты не понял и всё перепутал...
- Но... а как же... эта?.. Ну...
- Надежда Михайловна?
- Да.
- Я... мне казалось, что я влюблён в неё... но она была права, когда говорила, что я это придумал, глядя на её картины...
- Какие картины? - не понял Олег Борисович.
- Надежда Михайловна пишет совершенно замечательные картины! - с жаром пояснил Игорь. - Вот я под их впечатлением, очевидно, и вообразил... но теперь я встретил девушку, которая и в самом деле перевернула всю мою жизнь!
- И как её зовут?
-
