Оказалось, что наш начальник пишет стихи.
Ну да, поздравлял нас с успешным завершением главного проекта и так, видно, после шампанского расчувствовался, что прочел под аплодисменты какие-то свои вирши: что-то там про хватких и находчивых, крепкую дружбу победителей, судьбу-индейку...
Я-то думал, он только бабки пилить умеет, лажу гнать – а он, выходит, тонкая душа, рвется к духовности…
А я в поэзии вообще-то кое-что смыслю, сотни стихов знаю. Для меня настоящие поэты – самые главные люди на земле. Ну и, понятно, не люблю, когда в это дело всякие проходимцы лезут, тоже что-то в стихах слагают, подделываются…
– Какую-то херню насочинял, и думает, что поэт, – шепнул я со зла своему приятелю по управлению.
– Ну, у каждого свои слабости. Чего тут плохого? Человек приобщается к прекрасному…
– Пусть уж лучше вышивает, а поэзию в покое оставит, не про него это.
– Слишком уж ты строг к людям. Стихи многие большие начальники пишут, в МИДе это вообще хороший тон, эдакое отдохновение от дебилов…
– Ну какой он поэт?! – не успокаивался я. Посмотри на него: сытый, чванливый, богатый… Поэт – это фигура трагическая, это – опала, безденежье, как правило, ранняя смерть… А он ни по одному параметру не подходит. И ведь никто не скажет, что это всё стряпня, только восторгаются.
– Ну, вот ты и скажи, – ехидно усмехнулся он. – Слабо будет?
– И скажу! – Я поставил свой бокал на стол и решительно двинул к начальнику.
– Вадим Георгиевич! – почти крикнул я. – Его помощник грозно преградил мне дорогу. – Я бы хотел о ваших стихах сказать...
– Не мешай, путь подойдет, – бросил В.Г. помощнику. – Что, понравились? Вы, наверное, и сами пишите?
– Да нет, пробовал, не получается, но поэзию очень люблю.
– Ну и как вам мои стихи?
– Вы знаете, – я на секунду запнулся, – я просто потрясен… Я даже не ожидал, что человек при вашем положении, титанических нагрузках, может писать такие тонкие, великолепные стихи. У меня прямо горло перехватило, когда я услышал. Это же настоящая поэзия…
Он, довольный, осклабился.
– А где можно почитать ваши произведения? – спросил я. – Вы, наверное, издавались?
– Да, есть книжонка небольшая, уговорили напечатать. – И, глянув на помощника, сказал: «Дай ему один экземпляр». – Стоявшие рядом с ним начальнички с завистью посмотрели на меня.
– Спасибо, – сказал я растроганно. – А я вам, если позволите, подарю редкое издание Пастернака. – И тут зачем-то брякнул: – Я вот, представляете, из-за него и стихов не стал писать. Почитал и понял: лучше не надо, чтобы не позориться…
Он подозрительно посмотрел на меня и отвернулся.
