войну поехал, ну и задержался там, а я тем временем сыночка ему родила, Гвидона. Вот они, завистники эти, воспользовались тем что царя дома нету, схватили нас ночью тёмной и в бочку. Ну а после в море сбросили, так мы и поплыли неизвестно куда. Если бы не ты, неизвестно что было бы.
– Подожди, – сказал Старик, а сам подумал: «Кажись врёт. Не может такого быть». – Сколько же вы в бочке этой по морю проплавали, если ты говоришь что как только сына родила, так вас сразу же в бочку и закатали? Ты на сына–то своего посмотри, ему лет двадцать будет. Это что же, вы двадцать лет в бочке проплавали? Врёшь поди.
– Не забывай, я Царица! – придав своей фигуре величественный вид произнесла женщина. – Я никогда не вру. В бочке мы пробыли двадцать дней, я считала. Видать бочка эта непростая, раз за двадцать дней царевич Гвидон на двадцать лет подрос, ну а я на двадцать лет состарилась. – вздохнула царица.
– Чудеса, да и только. – Старик и верил, и не верил царице. Верить–то хотелось, тогда всё хорошо и по доброму получается, а не верить хотелось, потому что уж больно на вранье похоже. – Надо будет бочку эту проверить, на чудеса. Взять поросёнка и положить в неё на денёк. Глядь, и подрастёт как за год. Представляете выгода какая?! – Старик, опять же, в силу ремесла своего рыбацкого, соображал быстро и фокус с поросёнком придумал тут же, не сходя с места.
– Проверяй. Если не веришь. – недовольно как–то проговорил царевич. – Сам посуди, зачем нам врать–то?
– Да я не поэтому. – отмахнулся от царевича Старик. – Верю я вам, верю. Меня бочка интересует. А вдруг и правда она такая чудесная, представляете что будет?
– Забирай её себе. – царевич пнул ногой бочку. – Ну как подарок что ли, за наше спасение.
– Спасибо, царевич. – в знак благодарности поклонился Старик. – Даже если бочка эта и никакая не чудесная, всё равно спасибо. В ней можно будет рыбу солить, гляди какая большая. Да и вообще, вещь в хозяйстве нужная.
А пока вот что, помоги–ка Салтаныч мне бочку в сараюшку закатить, а потом домой ко мне поедем. Помыться, поесть вам с дороги надо, – Старик усмехнулся. – да и переодеться не мешает. Одеждато двадцать дён не меняна, грязная уже.
Царица в знак благодарности улыбнулась Старику, а царевич Салтаныч, тот ничего не говоря поднял бочку, один, и понёс к сараю. Старик опять обалдел. Слышать–то о богатырях он слышал, а вот видеть их живьём не приходилось, царевич первым был.
– Куда ставить, показывай. – царевич стоял перед воротами сарая.
– А где свободное место увидишь, туда и ставь. – сказал Старик.
Царевич занёс бочку в сарай и скоро вышел оттуда, на ходу отряхивая штаны, запачкался немного.
– Ну, гости, хоть и нежданные, но все равно дорогие. – «Правильно сделал, что лошадь не распряг, как чувствовал». – подумал старик. – Садитесь в телегу, карет царских у меня нету, не положено.
Царица с царевичем уселись в телегу. Старик впереди, за кучера, а лошадь, лошадь хоть и удивилась по–своему, по–лошадиному, мол, что это сегодня так рано? Но поскольку знала всего лишь одну дорогу: из деревни к морю и от моря в деревню, пошла домой.
***
Пока ехали до деревни Старик с разговорами и с расспросами не приставал. Люди, считай с жизнью попрощались, а тут спасение пришло, такое не каждый пережить сможет. Пусть в себя придут, полагал Старик, в баньке попарятся, поедят, тогда уж скорее всего сами всё расскажут, не надо будет ничего выспрашивать да выпытывать, так лучше будет.
Сейчас Старика заботили вещи, которые поважнее будут, чем рассказы царицы и царевича. Старик думал и пытался угадать, как будет ругаться Старуха, сильно или очень сильно? В том что она будет ругаться Старик нисколечко не сомневался, потому что по другому быть не могло. Да и как могло быть другое, если уже столько лет одно и тоже – ругань на ругани и руганью погоняет? Другого в своей жизни Старик не видел, потому и не представлял.
Но сегодня, видимо сильно задело это спасение его просоленную и пропахшую рыбой душу, Старик собирался дать отпор Старухе. Он решил, когда Старуха начнёт ругаться, Старик осадит её, резко осадит.
Ладно бы на него, тогда ничего страшного, привык уже. А тут люди посторонние, да ещё к тому же невинно пострадавшие, они–то здесь причём? В чём они перед Старухой виноваты? Или она их в бочку неизвестно за что закатала и теперь буянит и ругает Старика и гостей за то, что: первый освободил, а вторые освободились? От этой мысли Старику даже весело стало, правда на чуть–чуть, не весёлые думы и картины Старухиного гнева взяли верх над весёлостью.
Старик решился, если Старуха начнёт ругаться, не если, а начнёт, тогда он власть и силу свою мужескую над ней покажет, ну и что, что при гостях. Поколотит Старуху, чтобы знала кто в доме хозяин и что перечить ему не след. Опять же, бабу, её иногда даже полезно поколотить, для неё самой же и полезно, а то в конец распустится.
Вот Старик, он Старуху никогда пальцем не тронул и глядите что получилось? Так что сегодня ей надо будет сто раз подумать прежде чем рот открывать и кричать на всю деревню, правда Старуха об этом пока ещё не знает.
До деревни ехать было недалеко, да и лошадку Старик подстёгивал и подбадривал. Та в свою очередь, то ли понимая, случилось что–то, то ли не желая ещё подбадриваний, в виде кнута, на этот раз бежала трусцой, не так как утром, еле–еле плелась.
Подъехали к дому. У ворот встречала Старуха. «Ну прямо день чудес сегодня какой–то. – удивился Старик. – Ну вот откуда она узнала, что я сегодня вернусь так рано? Может просто вышла по каким–то делам, а тут я?».
Но думать об этом было уже некогда, да и незачем, вот он дом родной и вот она, Старуха, встречает.
Старик в двух словах рассказал Старухе о случившемся, ну а дальше, дальше, даже если бы из бочки той черти повыскакивали Старик удивился бы меньше, чем тому как повела себя Старуха.
Гости, тем временем, слезли с телеги, поприветствовали хозяйку и стояли, ждали, значит, приглашения.
– Ну а ты что стоишь? – вот они чудеса–то. – Заводи лошадь на двор, распрягай и, иди баньку истопи, гостям с дороги в баньку сходить надо, попариться.
***
Старик чуть не упал от удивления, хорошо что рядом с телегой стоял, в случае чего на неё упал бы, не на землю. Сказано всё это было Старухой совершенно спокойным тоном и как бы это сказать, Старик такое в первый раз слышал, поэтому не знал, как оно называется. Старуха сказала всё это любяще–ворчливым тоном, так что ли. Ну что, разве не чудеса?
– Здравствуйте, гости дорогие, – Старуха обратилась к гостям, поклонилась, приветствовала, значит. – Добро пожаловать в дом. Живём мы хоть и небогато, но и не бедно, так что, чем богаты, тем и рады. Милости прошу в дом. – и опять поклонилась.
Старик тем временем, опять думать начал. Распрягая лошадь, он думал о том, какие на этот раз в Старуху черти вселились, что всё это значит и что будет дальше?
Он распряг лошадь и отвёл её на лужайку, сразу за домом. Там Старик её стреножил и шлёпнув ладонью по крупу, иди мол, щипай свою траву, отправился топить баню. Здесь, за домом, лошадь можно было оставлять вполне спокойно, волки побаивались деревни потому и не шалили, ну разве что зимой и то редко.
Пока Старик занимался баней, Старуха привела гостей в дом и предложила им кваса испить, с дороги, значит.
– Зовут меня, стало быть, Старуха. – говорила она протягивая поочерёдно царевичу и царице ковши с квасом. – Живём мы со Стариком давно, ладно живём. Он рыбу ловит, в Самом Синем море, а я хозяйством занимаюсь и его каждый день жду. – при этих словах Старуха как–то опечалилась, как бы показывая насколько оно тяжело вот так ждать мужа каждый день и гадать, вернётся он или нет? И ведь не врала, не позировала, видно было. – Дети у нас уже взрослые, сыновья, двое. Женатые оба, отдельно живут. Хорошо живут, не забулдыги.
Точно также как и Старик она не стала расспрашивать гостей, кто они и откуда, и как в бочке той оказались. Имена только и спросила, те конечно же сказали, представились.
Вот ведь, опять чудеса получаются, не иначе. Ни Старик, ни Старуха, ни в каком университории никогда не обучались. Да что там, они про университорий тот и слыхом не слыхивали, а вон как себя с гостями вели, любой, самый учёный преучёный умник позавидует.
Покуда гости пили квас, хозяйка рассказывала о себе и о своём житье–бытье, Старик же истопил баньку, о чём и пришёл сказать.
– Царица, – Старуха прибрала со стола крынку с квасом и ковшики. – ты иди первой, парься, а я тебе сейчас одёжку подберу и принесу, а если хочешь, помогу тебе, в баньке. Насчёт одёжки не переживайте, новая она, ненадёванная, про запас держим. Не царская конечно, но, чем богаты, как говорится.
Царица поблагодарила и отправилась в баню. Старуха пошла в другую горницу, сундук там у неё с добром стоял, одёжку подбирать, а после, тоже в баньку. Ну а царевич и Старик вдвоём остались, заняться им пока нечем было.
– Не робей, Салтаныч, – толкнул в плечо царевича Старик. – самое главное, живыми остались, а всё остальное ерунда. Отдохнёте у нас как следует, сил наберётесь и поедете в своё царство. Батюшка–то твой, поди, с ног сбился, вас разыскивая.
– Никуда мы не поедем. – сказал как отрезал царевич. – Раз такое случилось, то первая и самая главная вина на отце моем, царе Салтане, лежит. Допустил, значит виноват. Он царь, а не простой мужик. А раз власти много, то ответ держи, в кусты не прячься. Своим умом буду жить, не пропадём. Да вот хоть к тебе, в помощники подряжусь, рыбу ловить. Возьмёшь?
– Взять то можно. – Старик почесал затылок. Если честно, удивили его слова царевича, не ожидал он от него такого.
Думал, ну попарятся в баньке, поедят как следует. Отоспятся, тоже как следует на перинах мягких, не доски всё–таки, и домой, в царство своё. А оно видишь как разворачивается? Обиделся стало быть царевич на батюшку, царя Салтана, не хочет домой–то возвращаться. Своим умом решил жить, ну что ж, пусть живёт, только где он ум этот применять будет? Царских должностей в наших краях нету, разве что должность Руслана, князя местного? Так она Русланом же и занята.
Правда, чего греха таить, никудышный князь Руслан этот, опять где–то шляется. Нет чтобы княжеством своим заниматься, за порядком следить, да суд справедливый править, он всё себе никак невесту найти не может, видите ли приспичило ему.
Ты сначала в доме своём порядок наведи, чтобы порядок тот был и достаток конечно же, а потом уже молодую жену сватай. А то получается в княжестве бардак, власти никакой, бояре только и делают что воруют, всё им мало и мало. И управы на них никакой нет. А князь вечно где–то шляется, и получается что больше окоротить бояр тех и некому.
Старик ещё почесал затылок, то ли ещё подумал, то ли просто затылок чесался, голову надо помыть:
– Взять–то можно, но каждый должен заниматься своим делом. Я рыбак, моё дело рыбу ловить, а ты царевич, твоё дело царством руководить.
Коли уж родился я в семье рыбака, то на роду мне написано – рыбу ловить. Царством–государством управлять мне никто не доверит, да и сам я не соглашусь, потому как для другого дела рождённый. А ты царевич, ты тоже должен заниматься своим делом – царством управлять. Не царствовать, обжираться–обпиваться, а управлять: чтобы порядок в
