из-за него страдали. Но даже если мы руководствуемся принципом счастья наибольшего количества людей, это не избавляет нас от опасности того, что большинство будет дискриминировать меньшинство, что большинство будет жить за счет меньшинства, за счет угнетения этого меньшинства, и получать такое удовольствие, которое будет больше, чем страдание этого меньшинства. В этом случае дискриминация и эксплуатация будет оправданна с точки зрения утилитаризма. Пример с четырьмя моряками отлично это показывает. Опять же утилитаристы пытаются возражать, что в долгосрочной перспективе убийство не влечет увеличение совокупной пользы, но это лишь только предположение утилитаристов. Когда они говорят, что нам нужно соблюдать права человека, соблюдать принцип равенства для того, чтобы получить больше совокупной пользы, то возникает вопрос: почему бы не упростить эту ситуацию, и не признать сразу, что именно принцип равенства, принцип недискриминации является принципом справедливости, а не принцип пользы?
Надо сказать, что последователь Бентама - Джон Стюарт Милль - в своей книге «Утилитаризм» как раз пишет, что принцип пользы не значил бы ничего, если бы не был дополнен принципом равенства. Но мне кажется, что в этом случае Миль просто противоречит себе, потому что защищает уже не утилитаризм, а какую-то другую этику, связанную с постулированием равенства людей, их равного достоинства. Утилитаризм в чистом виде, на мой взгляд, является необоснованным в качестве теории справедливости. Джон Стюарт Милль, который был последователям Бентама, и который пытался устранить недостатки теории Бентама, в большей степени акцентировал внимание уже на равенстве. В другом своём произведении – «О свободе» - Милль говорит о том, что равные свободы для всех - это то, что приносит наибольшую пользу. Но снова возникает вопрос: почему бы тогда принципом справедливости не сделать равную свободу как таковую, а не принцип пользы? Ведь в противном случае нам придется постоянно гадать, приносят равные свободы совокупную пользу или нет. Между тем, равная свобода обладает какой-то убедительностью в качестве нравственного принципа не потому, что мы чувствуем за ней какую-то пользу для социума. Почему мы должны постоянно латать принцип пользы другими принципами? Если мы говорим о том, что убийство не выгодно в долгосрочном аспекте, то может быть лучше говорить о ценности безопасности, а не пользы. Утилитаризм все пытается интерпретировать с точки зрения пользы, но не всегда это получается удачно, потому что суждения утилитаристов в итоге основываются на каком-то представлении о вероятностях, на каких-то предположениях, зачастую недоказуемых.
Хотелось бы также отметить, что Джон Стюарт Милль, пытаясь исправить некоторые недостатки теории Бентам, выделял удовольствия высшие и низшие. Таким образом, он ввёл еще один критерий, по которому мы можем измерять удовольствие. Он считал, что высшее удовольствия - это те удовольствия, которые выбрали бы люди, испытавшие и те и другие. Иными словами, если мы представим два удовольствия, и множество людей, которые испытали оба удовольствия, то удовольствие, которое между этими двумя выберут указанные люди, и будет высшим удовольствием. Но этот критерий также не совершенен, потому что с точки зрения тех же социальных опросов большинство людей считают более возвышенным удовольствием читать Шекспира, а не смотреть Симпсонов, но при этом по тем же соцопросам большинство людей выберет смотреть Симпсонов, а не читать Шекспира. Возможно, здесь следует использовать какую-то другую терминологию, или другой критерий для различения высших и низших удовольствий. В конечном итоге возникает вопрос, спасает ли эта классификация утилитаризм как теорию. На мой взгляд, не спасает.
