Лекция 9. Этика дискурса Юргена Хабермаса

Юрген Хабермас считается сегодня одним из самых влиятельных и самых известных философов, его вклад в философию касается, в том числе, и сферы этики. Им была разработана уникальная этика дискурса, и эту этику дискурса в этой лекции мы и рассмотрим.
Основной смысл этой этики дискурса заключаются, как сам Хабермас выражается, в интерсубъективном истолковании категорического императива. Иммануил Кант, когда провозглашал свой категорический императив, опирался на природу разума, на человеческое свойство разумности. Хабермас говорит, что рациональность по своей природе процедурная. Рационально то, что люди могут обосновать с помощью каких-то аргументов в ходе дискуссий, поэтому рациональность можно отождествить с аргументированностью. Отсюда интерсубъективное толкование категорического императива означает, что категорический императив межличностен: это то, что мы обосновываем в ходе дискуссий с другими личностями. Если мы какое-то правило не можем обосновать, значит оно и не может претендовать на универсальную нравственную норму.
Этика дискурса вообще мыслилась Хабермасом как попытка противостоять этическому релятивизму, то есть Хабермас придерживался позиции, которую он называл когнитивизм. В этике эта позиция означает, что в сфере морали, в сфере нравственности есть какие-то объективные идеалы, статус которых можно уподобить статусу истины для сферы познания. Точно так же, как в сфере познания мы предполагаем существование истины, то есть некоторого действительного положения дел, которое мы стремимся выявить, и которое от нас не зависит и для нас объективно, в сфере этики есть что-то объективно доброе, нам остается только его познать. Эта позиция и называется этическим когнитивизмом. Хабермас пишет, что в сфере этики наши нравственные интуиции играют примерно ту же самую роль, что и восприятия в сфере познания окружающей действительности. Восприятие - это информация, которая нам дана непосредственно, но эта информация должна быть ещё обработана, проверена и систематизирована, сформулирована в виде понятий, осмыслена с помощью теорий, проверенных на практике посредством наблюдений и экспериментов. Так или иначе, данные восприятия в любом случае остаются первичным кирпичиками в процессе познания. Они есть то, с чего познания начинается. То же самое можно сказать и о наших нравственных чувствах. Хабермас имеет в виду, что мы должны как-то осмыслить наши первоначальные моральные интуиции, проверить и систематизировать их. Возможно, какие-то из наших моральных чувств мы в результате объявим неправильными, признаем их своеобразным самообманом, который дан нам первоначально (подобно иллюзиям и миражам в процессе восприятия). В этом состоит этический когнитивизм, которого придерживается Юрген Хабермас.
Как уже было сказано, объективность какого-либо правила у Хабермаса отождествляется с признанием этого правила по результатам дискуссии, с аргументированностью. Для того, чтобы лучше понять, почему Хабермас приходит к такому выводу, к интер-субъективному толкованию категорического императива, к пониманию рациональности как аргументированности, мы можем рассмотреть следующие четыре положения, которые, на мой взгляд, являются определяющими в мировоззрении Юргена Хабермаса.
Итак, первый момент состоит в том, что у каждого человека есть своего рода последние этические основания. Что я подразумеваю под последним этическим основанием? Каждый из нас верит в какую-то догму, которую он считает незыблемой и неоспоримой, и уже с помощью которой обосновывает все остальные моральные тезисы, а также свои поступки и действия. Например, я могу воздерживаться от краж, потому что я считаю право частной собственности священным. Но когда мы говорим о том, что нечто является священным, мы автоматически подразумеваем, что это нечто является высшей ценность. Следовательно, если я считаю право частной собственности священным, то мне уже не нужно никакой другой аргументации для его обоснования, кроме самого постулирования права частной собственности. Мне не нужно никак само это право обосновывать, потому что для меня оно является чем-то совершенно очевидным, чем-то, что уже не требует обоснования. Но у других людей запрет краж может быть обусловлен другими основаниями. Например, кто-то является верующим человеком, он считает, что нужно соблюдать заповедь, запрещающую кражи, и для него эта заповедь, данная Богом, тоже будет последним основанием. «Бог повелел нам не воровать, поэтому я не буду воровать», - и никакого другого основания такому человеку уже не нужно. Ему уже не нужно доказывать, что бог говорил правду, что богу нужно доверять. Такие вещи даже не встают в его сознании. Они или очевидны, или несущественны (раз Бог сказал, в любом случае надо исполнять). Для третьего человека запрет краж может быть обусловлен какими-то другими причинами. Например, уважением к уголовному законодательству. Иными словами, каждый из нас имеет какие-то свои последние основания. Под последними основаниями мы понимаем какое-то положение, которое уже далее не требует обоснования. Мы можем свои этические взгляды обосновывать какими-то принципами, эти принципы можем обосновывать каким-то другими принципами, но в конце концов мы придём к каким-то тезисам, которые дальше мы уже не будем обосновывать. Раз у каждого из нас есть свои собственные последние этические основания, то возникает проблема, ведь у каждого из нас они разные.
Здесь мы переходим ко второму положению, которое важно в мировоззрении Хабермаса. Этот мыслитель говорит о том, что каждый из нас сам является лучшим экспертом в своем внутреннем мире, в своих последних основаниях, в своих моральных интуициях и хаотических воззрениях: ни один другой человек, кроме меня самого, не сможет разобраться в том, что именно для меня важно, а что неважно. Поэтому Хабермас говорит о том, что мы не можем решить что-либо за другого человека. Мы можем лишь примерно понять, что думает тот или иной человек, мы можем пытаться вчувствоваться в него, понять его внутренний мир, но в конечном счете все это будет всего лишь примерной реконструкцией его внутреннего мира. Мы не сможем пережить внутренний мир другого человека так, как он сам его переживает. Соответственно, раз мы не можем до конца познать другого человека, единственный выход, который нам остается: спросить самого этого другого человека о том, что он думает. Короче говоря, в этических вопросах мы не можем решать за другого человека, мы должны спросить его самого, и каждый должен иметь возможность высказаться в дискуссиях относительно того, что правильно, а что неправильно, что есть добро, а что есть зло. Высказывание это должно происходить с помощью коммуникативного действия. Под коммуникативным действием Хабермас понимает любое действие, которое направлено на критическое восприятие другими людьми. Примерами коммуникативного действия являются выражение мнения, дача каких-то приказов, выражение рекомендаций, в том числе высказывание своей этической позиции. Все это коммуникативные действия, то есть действия, которые должны найти отклик у другого человека, и рассчитаны на этот отклик, и которые при этом, как говорит Хабермас, обладают притязанием на значимость. Имеется в виду, что с помощью коммуникативного действия мы как бы выражаем, что нечто для нас значимо. С помощью этого высказывания мы постулируем какую-то свою ценность, которой мы придерживаемся. В любом случае коммуникативное действие предполагает, что мы можем аргументировать, почему мы придерживаемся тех или иных ценностей, но коммуникативное действие не предполагает каких-либо угроз, насилия, обмана. Короче говоря, коммуникативное действие - это такое действие, которое апеллирует к ценностям другого человека, пытается как-то их пробудить, но не пытается заставить человека делать что-то против своей воли. Так вот, каждый в ходе дискуссии по этическим вопросам должен иметь возможность высказаться с помощью коммуникативных действий, поскольку мы не являемся экспертами во внутреннем мире других людей.
Третий момент, на который следует обратить внимание, чтобы понять мировоззрение Хабермаса, состоит в следующем. Мало того что мы должны дать возможность высказаться всем, этого недостаточно, ведь если мы будем просто знать мнение каждого человека, мы получим всего лишь совокупность разрозненных мнений, то есть мы не получим еще какое-то однородное правило. Мы получим лишь только мнения, но чтобы прийти к какому-то консенсусу, чтобы действительно выработать этическое правило, с помощью которого мы могли бы различать добро и зло, справедливость и несправедливость, мы должны вступить в дискуссию друг с другом, и попытаться свои последние основания, которые у нас есть, доказать другому человеку. Возможно, у нас это получится, и тогда другой человек станет придерживаться нашей точки зрения. Но возможно в ходе дискуссии мы обнаружим, что у нас не хватает аргументов для того, чтобы защитить свою позицию, и в этом случае мы будем вынуждены пересмотреть ее. Если у другого человека окажется больше убедительных аргументов в защиту своей позиции, то нам придётся свою позицию поменять. Таким образом, дискуссия сама по себе предполагает, что мы можем изменять свои позиции, дополнять их, заново их осмысливать. Получается, что важно не только то, что мы пытаемся как-то вчувствоваться в другого человека, понять, что для него важно, и сравнить это с тем, что важно для нас, но еще и то, что мы ведем активную мыслительную работу внутри себя, и пытаемся осмыслить свои собственные взгляд. Все это происходит в ходе дискуссии, воображаемой или реальной. Именно поэтому дискуссия она очень важна и является определяющей при выработке каких-то нравственных правил. Здесь как раз видно, почему Хабермас считает, что рациональность процедурна. Почему рациональность отождествляется с аргументированностью? Те положения, которые мы перечислили, уже показывают, что по-другому быть просто не может. Совокупность мнений не тождественна дискуссии, в ходе которой эти мнения перерабатываются, уточняются, изменяются, отбрасываются или распространяются.
Четвертый момент, который следует обозначить, это взгляд Юргена Хабермаса на понятие истины. Дело в том, что притязание на истинность и притязание на этическую значимость для Хабермаса практически тождественны. Он говорит о том, что истина, касающаяся «сущего», тоже должна обосновываться в ходе дискуссий, в ходе аргументации, и мы не можем без дискуссий сказать, что является истиной, а что не является. В конце концов, каждый из нас имеет свои представления о том, что есть истина. В ходе дискуссии мы стремимся доказать друг другу правильность своих критериев истины.
Хабермас не устает подчеркивать, что моральные нормы должны заслужить признание всех людей, и именно это является главным критерием морали. Моральная норма - это то, относительно чего согласны абсолютно все. Если хотя бы кто-то не согласен, и мы не можем его убедить в нашей правоте, то это уже говорит о том, что мы не достигли объективного и