универсального правила, которого придерживались бы все, и имеются основания говорить о дискриминации хотя бы одного человека, который не согласен с нашим решением. Для того, чтобы проверить, могла бы моральная норма быть поддержана всеми, недостаточно, говорит Хабермас, проверить ее согласно правилу, которые мы знаем как «золотое правило морали». Это правило гласит: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. «Золотое правило морали» подразумевает, что в каждом конкретном случае я должен задать себе вопрос: «а хотел бы я сам, чтобы со мной так поступили в аналогичной ситуации?». Хабермас говорит, что этого правила абсолютно недостаточно, потому что моральная истина - это не то, что я хотел бы, это не просто мои моральные чувства и мои моральные убеждения, а это моральное убеждение, которое достигается в ходе дискуссий, коммуникации, и которое разделяется всеми, а не только мной. Поэтому я не могу утверждать, что какая-либо норма является моральной нормой, то есть действительно объективной и универсальной нормой, если эта норма соответствует моим личным представлениям, моим желаниям, касающимся того, как я хотел бы, чтобы со мной поступали в той или иной ситуации. Но одновременно, по Хабермасу, не достаточно и того, что Кант называл категорическим императивом. Кант предполагал, что исходя из природы человеческого разума все люди приняли бы одни и те же нормы, если бы были объективны, если бы не были подвержены своим страстям, вожделениям, желаниям и т.д. Хабермас наряду с «золотым правилом морали» отвергает и категорический императив. Он говорит о том, что для нас недостаточно задать себе вопрос о том, какое правило приняли бы все люди. Мы просто не можем задать себе такой вопрос, потому что ответ на него был бы однозначно субъективным, а потому совершенно незначимым. Мой личный ответ на этот вопрос не может не быть субъективным, потому что я не могу заранее сказать, согласны ли со мной другие люди. Я не знаю, какие у них есть аргументы в пользу их позиции. Более того, даже если я это знаю, я должен все-таки провести с другими людьми дискуссию, чтобы в ходе этой дискуссии могли быть уточнены и мои моральные позиции, и моральные позиции других людей. Важно не только то, что думает каждый из нас, но и то, изменятся ли наши позиции в ходе обсуждения. Поэтому категорический императив сам по себе тоже не достаточен, он должен проверяться в ходе дискуссии, а без дискуссии нет истины.
Поскольку Хабермас говорит о том, что моральные нормы - это такие нормы, которые были бы приняты абсолютно всеми, он вводит так называемый принцип универсализации. Этот принцип гласит, что последствия, которые связаны с принятием той или иной моральной нормы, должны быть приняты всеми (естественно, приняты без какого-либо принуждения, без обмана, без насилия, то есть путем квалифицированного рационального размышления). Таков принцип универсализации. Если какая-либо норма ему соответствует, то значит, эта норма является моральной. Здесь очень важно, что Хабермас апеллирует к последствиям. Для Канта последствия сами по себе были не важны, для Канта если есть какое-то правило (не лги, не кради, не убивай), то абсолютно не важно, к каким последствиям может привести применение данного правила. Даже если всем будет хуже от применения данного правила, всё равно оно представляет собой объективный нравственный закон, который следует непосредственно из человеческого разума. Хабермас отвергает такую постановку вопроса. Он говорит о том, что ничего в нашем разуме самом по себе не содержится объективно, поэтому мы должны смотреть на то, какое правило могли бы принять все люди, считающие, что их интересы затрагиваются этим правилом. Конечно же, когда люди высказываются относительно своих моральных взглядов они смотрят на последствия, которые повлечет применение того или иного морального права для них самих и для других людей. Так вот, последствия принятия правила должны быть одобрен и приняты всеми. Но с другой стороны этика дискурса Хабермаса, конечно же, не тождественна простому консеквенциализму, такому как утилитаризм. Почему? Во-первых, утилитаризм провозглашает, что главным правилом является наибольшее счастье наибольшего числа лиц, Хабермас сразу говорит, что (1) согласие должно дать не большинство, а все, то есть выигрывать от применения привала должны, грубо говоря, и большинство и меньшинство, и что (2) речь, по сути, здесь идет не о пользе или вреде, а о том, согласны ли люди на применение конкретного правила или нет, и это другое отличие этики Хабермаса от утилитаризма (возможно после каких-то дискуссий в области морали и нравственности я приду к выводу, что справедливым является правило, которое причиняет мне вред, но хотя я лично от этого правила пострадаю, я понимаю что другие люди, которые придерживаются данного правила, приводят достаточно убедительные аргументы в пользу него, а я против него не могу привести каких-либо аргументов, то есть в этом смысле я в итоге могу рационально согласиться с тем, что вот такое-то правило является обоснованным, даже если оно причиняет мне вред). Таким образом, с одной стороны, Хабермас, подобно утилитаристам, обращает внимание на последствия, на то, что Кант считал не значимым, с другой стороны, для Хабермаса польза сама по себе вообще никакого морального значения не имеет, а имеет значение именно согласие людей. К тому же сам по себе принцип универсализации никак не связан с логикой пользы, последствий или согласия: он просто есть сам по себе. В результате, этику дискурса Хабермаса следует считать развитием кантовской деонтологии, а не бентамского утилитаризма.
Мы могли бы хоть подумать, что правило универсализации и является главным правилом справедливости. Для Юргена Хабермаса это не так. Правило универсализации - это, по сути, всего лишь предпосылка к другому правилу, которое он называет правилом дискурса. Правило дискурса гласит, что любые моральные нормы, если они претендуют на то, чтобы считаться моральными, должны выдержать испытание дискурсом. Но что такое дискурс? В сущности, все очень просто. Дискурс - это практически то же самое, что и дискуссия. Имеется в виду особый вид дискуссии, при котором нет никакого обмана, нет никакого насилия, есть только совокупность людей, которые имеют цель достичь истины, в том числе моральной истины, то есть истины относительно того, что такое справедливость. Предполагается, что каждый из участников дискурса заинтересован в том, чтобы понять, что такое справедливость, каждый из них приводит аргументы в пользу того, что он считает справедливым. Другие люди могут привести аргументы, отличные от тех которые привожу я, и мы вместе рассуждаем над высказанными аргументами. Мы пытаемся привести контраргументы в отношении тех позиций, которые считаем неправильным, но также мы пытаемся найти слабые места и в своей собственной позиции. Никто из нас не преследует свой личный эгоистичный интерес. Такая идеальная ситуация обсуждения и называется дискурсом. Когда мы приводим какие-то аргументы в этой ситуации, мы апеллируем к разуму другого человека, мы не пытаемся манипулировать его чувствами, страхами и т.п. Мы пытаемся приводить какие-то разумные доводы, которые были бы приняты другими людьми через размышление над этими доводами. В этой ситуации дискурса каждый имеет право задавать тему дискурса: у всех имеются равные права на участие в дискуссии, а соответственно каждый имеет право задавать ее тему. Ну и кроме того, если мы говорим о том, кто имеет право принимать участие в таком дискурсе, однозначный ответ: все. Потому что если мы исключаем кого-то из возможности вести дискурс, то мы тем самым его дискриминируем. Мы не должны даже смотреть на то, затрагиваются ли интересы конкретного человека тем решением, которое должно быть принято в ходе дискурса, потому что только сам человек сможет нам сказать, затрагиваются его интересы или нет. Но это значит, что каждый, кто хочет принять участие в дискурсе, должен иметь возможность принять участие в нем.
Рассмотренное нами правило дискурса (то есть правило, согласно которому моральными нормами являются лишь те, которые выдержали испытание дискурсом) и является для Хабермаса основным. Не правило универсализации, а именно правило дискурса. Правило универсализации - это скорее такое правило, к которому будут отсылать участники дискурса, потому что если они действительно хотят доказать что-то другим людям, то они будут пытаться приводить аргументы, которые были бы значимы для всех людей, а не только лично для них самих, и они будут пытаться обосновать такое моральное правило, которое бы получило поддержку всех людей. В этом смысле люди в ситуации дискурса аргументируют по правилу универсализации, но правило универсализации является только своего рода дополнительным правилом.
На дискурс Хабермас возлагает большие надежды. Он говорит о том, что дискурс - это как раз тот способ, которым мы сможем с одной стороны сплотить общество, с другой стороны избежать тоталитарных режимов. Почему это происходит? Потому что если каждый имеет право участвовать в дискурсе, то каждый ценит то общество, в котором он находится, и это общество имеет для него какую-то ценность. Именно поэтому для Хабермаса, когда он говорит о патриотизме, важное значение имеет конституционный патриотизм, то есть патриотизм относительно базовых конституционных норм, которые позволяют каждому человеку наравне с другими определять судьбу того общества и государства, в котором он живет. Важен именно конституционный патриотизм, а не патриотизм, связанный с общими генами, историей, традициями. Если правила, содействующие дискурсам, существуют в обществе, то наличие этих правил является сплачивающим фактором, который, так скажем, имеет ценность для всех людей. Но что если право на участие в дискурсе наоборот подчеркнет различия тех людей, которые объединяются в общество и государство, что если оно наоборот приведет к каким-то конфликтам? Дело в том, что в какой-то момент люди, которые не могут обосновать свою позицию с помощью аргументов, перестают считать аргументацию разумной стратегией, и могут попытаться прервать дискурс, навязать свою волю путем обмана и насилия или еще какими-то другими способами, которые не отвечают критериям дискурса. Если мы рассматриваем дискурс как «идеальную речевую ситуацию», тогда мы, конечно же, говорим о том, что никакого насилия и никакого обмана нет, и тогда дискурс действительно является сплачивающим фактором. Но если мы рассматриваем демократические институты в реальности, то конечно же понимаем, что в любой момент право каждого на выражение сомнения, на аргументацию может наоборот подчеркнуть тот факт, что у людей есть какие-то коренные разногласия, которые они не хотят решать мирными средствами. Поэтому большой вопрос заключается в том, всегда ли реальные попытки создать социальные дискурсы будет способствовать солидарности.
Следует отметить, что правило дискурса, по всей видимости, способствует закреплению каких-то национальных особенностей того или иного
