общества, в котором происходит дискурс. В результате моральные правила в каждом обществе могут отличаться. Мы можем себе представить дискуссии относительно этических вопросов, которые ведутся разных странах, в которых принимают участие разные люди. Для этих людей убедительными являются разные аргументы. Следовательно, общественная нравственность различается от социума к социуму. Но если мы ищем этические нормы в глобальном масштабе, тогда в дискуссиях могут принимать вообще любые люди, и тот результат, который получится в результате глобального дискурса, будет одинаков для всех людей. Поэтому для Хабермаса существует какая-то объективная этика, которая не имеет государственных границ, и которая является равнозначной для всех, равно убедительной для всех. Эта этика, конечно, может конкретизироваться в разных дискурсах по-разному. В результате, этика дискурса Хабермаса оставляет место и для универсальной, и для локальной морали.
Такова в общих чертах этика дискурса Хабермаса.
Теперь мы можем поговорить о недостатках, которые свойственны взглядам Хабермаса.
Во-первых, когда Хабермас вводит правила ведения дискурса (то есть правила, по которым ведется дискурс, такие как честность, добровольность и т.п.), он говорит, что эти правила дискурса представляют собой нечто объективное, что мы не в состоянии оспорить в принципе, потому что если мы пытаемся оспорить правила дискурса с помощью дискурса, то вступая в дискурс с другими людьми, мы уже изначально примем те правила, которым должен быть подчинен дискурс, и поэтому человек, который пытается в ходе дискурса оспорить сами правила дискурса, в конечном счете противоречит сам себе. Если человек не навязывает нам свою волю путем насилия или обмана, а пытается аргументированно ее обосновать, то тем самым он уже принимает правила дискурса. Следовательно, воля человека не может быть направлена на опровержение самих правил ведения дискурса. Именно поэтому эти правила дискурса сами по себе являются чем-то объективным, что мы оспорить в принципе не можем, не впадая в противоречия. Для Хабермаса это и есть объективные основания этики. Тем самым он пытается разрешить так называемую трилемму Мюнхаузена. Эта трилемма заключается в следующем. Когда мы доказываем определенные этические взгляды, то мы либо упираемся в какие-то догмы, то есть в последние основания, которые мы дальше не аргументируем, а только догматично провозглашаем, либо мы отказываемся от догм, и тем самым встаем перед проблемой бесконечного регресса, потому что мы вечно должны обосновывать то правило, на которое ссылаемся, каким-то другим правилом, а это другое правило еще каким-то третьим правилом, и так до бесконечности (короче говоря, если мы не хотим постулировать какие-то догмы, то это будет бесконечный регресс моральных аргументов), либо, наконец, и это третий вариант в рассматриваемой трилемме, мы впадаем в порочный круг, когда мы одно моральное убеждение доказывается с помощью другого морального убеждения, это второе – с помощью третьего, а третье - с помощью первого. Рассматриваемая ситуация, содержащая три возможных исхода при моральных дискуссиях, каждый из которых явно неудовлетворительный, называется Хабермасом трилеммой Мюнхаузена. Он её разрешает как раз с помощью правил дискурса. Он говорит, что правила ведения дискурса - это то, что никто не может оспорить, это вроде бы и не догма, но с другой стороны это что-то такое, что неоспоримо. Проблема этики Хабермаса заключается в том, что сами правила дискурса еще не дают ответ на вопрос, что такое добро и зло, что справедливо, а что несправедливо. Мы можем себе представить ситуацию, когда человек, вступая в дискурс, добросовестно придерживается правил дискурса, и готов аргументировать свою точку зрения, которая заключается в том, что никакой справедливости не существует, никакого добра не существует. То, что он пытается доказать с помощью дискурса, представляет собой этический релятивизм. Мы можем даже предположить себе ситуацию, когда все остальные люди согласятся с ним, то есть найдут его аргументы убедительными, и скажут: «Да, действительно, никакой объективной этики нет, никого согласия по моральным вопросам достичь невозможно». Когда мы пытаемся аргументировать какие-то свои воззрения, мы упираемся в то, что одни убеждения кажутся убедительными для одних людей, а другие - для других людей. В результате мы никак не можем друг друга переубедить. В конечном итоге мы вынуждены признать, что ни к чему конструктивному мы прийти не можем. Мы даже не можем постулировать какие-то общие правила толерантности к различным мнениям. Конечно, такая ситуация не столь часто встречается, но гипотетически она возможна. А это означает, что гипотетически с помощью этики дискурса Хабермаса можно обосновать отсутствие какой-либо универсальной этики. Когда мы не можем в ходе дискурса выбрать конкретные правила, по которым всем стоит жить, мы могли бы попытаться найти какие-то правила терпимости, которые будут подразумевать, что каждый может жить по-своему, но если относительно правил терпимости мы тоже не можем достичь согласия, то попадаем в ситуацию, когда все люди соглашаются только относительно того, что никаких моральных норм нет, и ни к какому согласию прийти невозможно. Только в этом все участники дискурса и согласны. Тогда спрашивается, как нам этика дискурса помогает найти ответы на те важнейшие моральные вопросы, которые перед нами стоят?
Вторая проблема этики дискурса Хабермаса заключается в том, что сами правила, по которым ведется дискурс, зависят от наших представлений, и в каком-то смысле исторически обусловлены. Возможно, через сто лет мы будем по-другому понимать правила дискурса. И хотя они нам кажутся очевидными, но то, как должна быть построена идеальная дискуссия, это на самом деле тоже предмет дискуссии. Какие правила мы будем считать соответствующим идеальной речевой ситуации, а какие - не соответствующими, следует установить в дискуссии. Но по каким правилам производить эту дискуссию? Здесь тоже имеется определенная относительность. Так, коллега Хабермаса - Апель, говорил о том, что эти правила дискурса являются трансцендентальными, то есть не зависят от нашего опыта. Позиция Апеля более логична, потому что позволяет нам избежать полнейшей относительности. Он говорит, что правила дискурса - это то, что существует вообще независимо от людей. Но тогда Апель упирается в определенную догму. В конечном счете, ничего кроме правил логики не может расцениваться как правила дискурса. Достаточно сложно специально мыслить нелогично, и вряд ли кто-либо будет отрицать логическое мышление как таковое. В этом смысле правила логики являются трансцендентальными, к ним и сводятся правила дискурса. Но что еще можно отнести к правилам дискурса? Если мы постулируем что-то еще в качестве правил дискурса, то мы неизбежно впадаем в какие-то догмы. Хабермас пытается избежать подобных догм, но, возможно, что мы вообще не можем разрешить этические вопросы, не упираясь в какие-либо догмы. В этом состоит вторая проблема этики Хабермаса. Иными словами, действительно ли правила дискурса - это то, что не подлежит вообще никакому обсуждению и оспариванию, что не изменчиво во времени? Если же правила дискурса изменчивы, то все относительно, этический релятивизм не побежден ни на одном из фронтов.
Третий недостаток этики дискурса - это относительность моральных истин. По сути, Хабермас говорит о том, что то, о чем люди договорились, и что каждый человек принял, то и является этически правильным. Но ведь сегодня мы можем прийти к одним выводам, через несколько лет – к другим, через сто лет люди могут сойтись в прямо противоположных выводах. Сегодня у нас одни моральные интуиции, завтра другие. Сегодня у нас одни аргумента, но в будущем возможно появятся другие. Возможно, аргументы останутся прежними, но потеряют свою убедительность ввиду смены моральных интуиций. Получается, что в будущем уже будет совершенно другая этика. С одной стороны, в этом выводе заключается плюс воззрений Хабермаса: этика дискурса позволяет морали быть гибкой. Но и недостаток в этом также можно увидеть. Здесь мы могли бы вспомнить критику этики Канта Гегелем. Гегель как раз говорил о том, что этика зависит от конкретной эпохи. Но в чем плюс взглядов Хабермаса по сравнению со взглядами Гегеля, так это в том, что Гегель не отвечает, по сути, на главный вопрос, а именно на вопрос о том, как мы должны понять здесь и сейчас, что является закономерным и необходимым ходом истории, а что является случайностью. Как мы должны сопоставить взгляды двух людей, живущих в одну и ту же эпоху и в одной и той же стране, если они кардинальным образом отличаются? Что здесь тезис, а что антитезис? Каким будет синтез? У Хабермаса есть ответ на этот вопрос: с одной стороны, у него этика может меняться с течением времени, поскольку в будущем, возможно, другие аргументы будут считаться более убедительными, с другой стороны, в каждый момент времени этическое правило должно подтверждаться в ходе дискурса, и именно дискурс позволяет нам понять, что является объективным на данный момент, что является универсальным, а что не является. Иными словами, в этом отношении у Хабермаса позиция более объективна, чем у Гегеля. Но тем не менее проблема относительности остается. Возможно правило универсализации все-таки следует считать чем-то таким, что является неоспоримым, и тогда именно правило универсализации будет являться абсолютным нравственным идеалом. Но Хабермас так не считает, именно поэтому его этика тоже имеет оттенок релятивизма.
Четвертая линия критики взглядов Хабермаса заключается в том, что поскольку моральная норма - это та норма которая принята всеми, не очень понятно, в какой момент появился некоторый результат дискурса. Мы не только должны прийти все вместе к какой-то нравственной норме, но мы также должны все вместе согласится на том, что наше обсуждение завершено. Однако если аргументы постоянно высказываются, наше обсуждение может продолжаться вечно. В практической жизни мы должны принимать решения, исходя из каких-то представлений об эффективности и о разумном количестве времени, которое можно посвятить дискурсам. Если мы не можем найти объективное решение, которое устраивало бы всех, то получается, мы должны в какой-то момент прервать дискурс, и принять решение в некотором смысле принудительное. В сущности, именно этим и занимаются наши законодатели. У каждого депутата в парламенте есть возможность высказаться и выступить. Но обсуждать вопрос вечно невозможно. В какой-то момент времени регламент понуждает депутатов проголосовать. В каждом моменте времени, в котором мы прерываем дискурс, скорее всего никакого стопроцентного согласия еще нет, но тем не менее решение мы уже должны принять. Поэтому получается, что никакой универсальной этики у нас на практике никогда нет. Я не могу конкретно в данный момент времени сказать, что мои взгляды разделяют абсолютно все люди, и именно поэтому в каждый момент времени у нас нет никакого результата дискурса. Не
