Константин Сергеевич шел по бульвару генерала Краснова. Народ валом валил в обе стороны. Настоящий Вавилон. Медленно текущий лакированный поток машин усугублял это движение, создавал впечатление чего-то апокалипсического. Вот где приходиться гулять, подумал Чижиков-Пыжин. В парк он решил больше не ходить. Но и здесь совершенно не место для прогулок. Где вы, молекулы живительного кислорода? Их сжирают вот эти железные монстры. Господи, ну неужели нельзя перейти, наконец, на альтернативное топливо, чтобы не поганить мать вашу природу. Во всем виноваты жлобы нефтяных монополий. Жадные жлобы... живущие в уютных коттеджах в лесу, чьи дети учатся в тихих уютных кембриджах… а наши дети должны дышать всякой гадостью…
А народу-то, народу… Черт бы вас всех побрал, и чего вы все сюда, в Москву-то, приперлись. Как говорит один знакомый философ: «Сказывается распространённая иллюзия, согласно которой, если несколько миллионов идиотов собрались жить в каком-либо определённом месте, то, значит, это место мёдом намазано и поэтому необходимо приложить все усилия, чтобы осесть там же...» – Костя! Чижиков!
Чижиков-Пыжин остановился и оглядел урбанистический адский пейзаж. Кто это его кличет? А-а… старый знакомый… Из приткнутой носом к тротуару «тойоты» выглядывал и махал рукой Епишин. Константин Сергеевич приветливо улыбнулся и подошел к другу-писателю. – Здорово, брат, Чижиков. Куда бредешь-шагаешь?.. А я смотрю – ты, не ты? А это ты. – Здорово, Василий, – Чижиков протянул руку.
Епишин как всегда крепко сжал протянутую ладонь. Он всегда давал понять, что человек он деятельный, хваткий, сильный. В этой жизни не даст себя оттереть на задний план. – Ну, как вообще жизнь протекает? – по-братски поинтересовался Епишин, при этом лицо его, напоминавшее румяно испеченного колобка, масляно светилось любовью к жизни. Можно сказать, что он был полной противоположностью желчного и тощего Чижикова. – Да как тебе сказать, – вздохнул Константин Сергеевич, – фуевая жизнь у меня… – Ну, брат, ты что… Не узнаю оптимиста… – Был оптимист, да как-то незаметно сдулся… – Непорядок в писательских рядах, – по-генеральски высказался Василий Епишин, – знаешь ведь, что уныние есть наш первый враг, сейчас же какая-нибудь болезнь прицепится… – Наш первый враг – это читатель, – высказался Константин Сергеевич. – Вот так афоризм, брат! Хороший слоган для Дома Писателя, ха-ха-ха… А я не жалуюсь… Помнишь, как говорил Абдула? «Хороший дом, хорошая жена, что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?» – Хорошая машина… – О, да! Не нарадуюсь на свою ласточку. – Епишин любовно погладил крышу своего авто. – Новейшая модель, здесь еще таких нет. – А где купил? – Там, где её производят – в Японии! – Ну, положим, выпускают их в Малайзии… – Это неважно… У меня в Джапане книга выходит. Вот договорчик подписывали. Лекцию я им прочел… Объяснил кое-что. Ты ведь знаешь, что для русского яма, для японца – гора. Поняли косоглазые. Вы, говорят, русский Мураками. Ха-ха-ха!
Константин Сергеевич подумал, зачем японцам третий Мураками, но вслух ничего не сказал. – Хочешь, подвезу, куда надо. У меня полчаса свободного времени есть. Жену, понимаешь, жду, а она позвонила, сказала, что задерживается… Чижиков хотел было отказаться, но внезапно передумал. – А подвези… До стадиона. Здесь невозможно гулять… – Тебя до «Серпа-и-молота» подбросить?.. Правильно, надо гулять, здоровье главное в наши годы… А я, брат, совсем не гуляю. Все некогда, все кручусь… При этом Епишин энергично крутил баранку, выезжая на полосу. – Я вот думаю… – начал было высказываться Константин Сергеевич. – Ну, куда ты лезешь! – Заорал Епишин. – Куда прешь, чувырла накрашенная!.. Вот чего я не люблю… Понасажают бабья за руль… Извини, я тебя, кажется, перебил… – Да, проехали… – мысленно махнул рукой Чижиков.
Наконец вклинились в железный поток и понеслись. Внутри было как в кабине космического истребителя из «Star wars». Уют, полумрак, красивые шкалы приборов таинственно светились неземным светом. И пахло как-то по-японски, приятно. – Приборная доска европейская, – пояснял Епишин, видя заинтересованность Чижикова. – Никаких иероглифов, все по уму... А ты что-нибудь сейчас пишешь? – Как же пишу… – Ну и? – Говорят, не формат. – Понятно. Трудно сейчас, брат, вписаться, – при этом Епишин аккуратно вписался в поворот и остановился у светофора. – Ну, тебе-то грех жаловаться…
Епишин заулыбался и дал газу, едва оранжевое пятно светофора спрыгнуло в зелень. – Вчера с Пал Сергеичем, – рассказывал Епишин, – в «Петровиче» так нажрались. Он мою рукопись чуть не потерял. Надо завязывать с этой бумажной писаниной и переходить на компьютерные файлы. Удобно и хлопот никаких… – Кто такой Пал Сергеевич? – Пал Сергеич Пивоваров. Главный редактор «Скорионуса». У меня там книга выходит… первая часть. А это я ему вторую часть нес. А он говорит мне по трубе, давай в ресторации встретимся, у меня там делегация, не могу принять в редакции. Ну, и нажрались, как водится… Ох, сука, «Майбах»! Ты погляди, какой красавец! 57-я модель, Maybach Zeppelin, роскошнейший седан класса «люкс». Прикинь – шестилитровый битурбированный движок V12, 640 лошадей, четыре фары, 700 тысяч евро! Живут же люди…
Чижиков равнодушным взглядом проводил уходящий вдаль обтекаемый черный лимузин, на его, Чижикова, взгляд, практически ничем не отличающийся от таких же машин, едущих рядом. Епишин вытер слюни, настроение у него чуть-чуть снизилось. И Чижиков понял, что сейчас лучше не тревожить брата-писателя дурацкими разговорами. И все же у стадиона они тепло простились. Гуляя по тропинкам парка, Константин Сергеевич сказал себе, что так дальше коптить небо нельзя и что прямо сегодня вечером начнет новую жизнь.
* * *
– Анюта! – Ау! – Иди сюда быстро! – Что случилось? – жена Константина Сергеевича, запыхавшись, прибежала из кухни, думая нехорошее. Константин Сергеевич Чижиков-Пыжин вышел ей навстречу, держа в руках пухлую пачку листов с машинописным текстом. – У меня родилась гениальная идея, – сказал писатель. Жена облегченно выдохнула воздух: – Я уж думала, случилось что… – Не буду я писать никакие детективы. Не знаю я специфику милицейской работы, да и душа не лежит ко всем этим смертоубийствам. Пусть криминалом занимается Вера Костоломова, у нее это хорошо выходит… – Так… – подозрительно спокойно сказала Анюта, подбоченясь. – И это вся твоя гениальная идея? – Нет, не вся. А займусь я любовными романами! Хороша идейка?! Лицо Анюты полыхнуло нездоровой краснотой: – Любовь решил крутить, старый ты… – Молчать! Что это еще за бабские вопли?.. Я сказал – начну писать любовные романы. Усекла?
Жена Анюта расслабилась, а потом захохотала: – Ой, не могу… Ты хорошо подумал… Это ведь резкий довольно поворот – от фрезерного станка – к кровати… – Почему к кровати? Я не собираюсь писать какую-нибудь порнуху… Нет! Это будет возвышенная любовь! Настоящие страсти, а не дешевые трахасти… – Охо-хо, опять за рыбу деньги… Я тебя умоляю… Хочешь, по башке дам вот этим половником? Сколько тебя можно учить жить? Когда ты, наконец, поймешь, что людям не нужны возвышенные чувства, им нужны просто чувства… – Ну, а я об чем и толкую. Я уже все понял про жизнь и перековался. Вот смотри, – он протянул жене пачку машинописи. – Это мой производственный роман… – Ну, вижу… Он у тебя десять лет лежит в папке, никому не нужен… – Так вот, я на его основе сотворю любовный роман. Вот смотри, у меня тут кто?… дочка начальника цеха… влюбляется в фрезеровщика пятого разряда… Все это на хрен переписываю. Будет она у меня – дочкой олигарха! Понятно? – Так-так, это уже интересно… – Анюта сунула половник под мышку и подсказала: – И влюбляется в Фрезеровщика…
Константин Сергеевич почесал затылок. – Нет, разумеется, общественный статус парня надо переменить… Скажем, будет он у нас студентом. – Ну и как же они встретятся? Он бедный студент, она – дочь олигарха… Даже если она тоже студентка, то учится в какой-нибудь Сорбонне. Твоему парню ничего не светит… – А мы её на каникулы пришлем на родину. Вот тут они и встретятся!.. Константин Сергеевич нервно забегал по комнате. – Я этой дочке олигарха такую козью морду подстрою, такую шмазь с ней сотворю, что она у меня как миленькая выйдет за нашего простого парня… Всю задумку рассказывать тебе не стану, а то ты проболтаешься супружнице Епишина, а он, этот подлец пера, он же в две недели накатает роман по моему сюжету… – Ну, ты меня оскорбляешь, – надулась жена Анюта.
Константин Сергеевич обнял жену, погладил, как обычно гладят кошек. – Не обижайся, я тебя в соавторы возьму. Любовный роман – дело не простое. Там люди противоположного пола взаимодействуют. Тут как раз нужна и мужская точка зрения и опыт, сын ошибок трудных… и женская точка зрения… – А женский опыт? не нужен?.. а? парадоксов друг?.. – Я те дам опыт!.. – Вообще-то, сейчас однополая любовь в моде. – Нет, дальше я отступать не буду, – твердо сказал Константин Сергеевич. – Ни шагу назад! – как говорили когда-то. Никаких лесбо и гомо… Уж лучше сдохну, чем писать такое.
------------------- продолжение следует начало см на странице автора
