(миниатюра)
В четверг, как обычно, мы всей компанией отправились в баню. Баня – это святое! Это не только помывка, парилка и полоскание под душем, это ещё и неторопливые содержательные беседы в предбаннике. Такие беседы облагораживают и очищают душу, придают необременительную приятность мыслям и, кроме того, позволяют быть в курсе последних событий в стране и мире.
- А банкира-то совсем оправдали, - сообщил новость Серёга. Он был среди нас самым молодым и самым резвым. Учится на менеджера и, попутно, подрабатывает почтальоном, поэтому информирован всякой ерундой по самые свои лопушистые уши.
- Какого? – спросил Мишка (для кого Мишка, а для кого - Михаил Владимирович). Он – «председатель» нашего банного «клуба», мужик степенный, любящий постичь самую суть обсуждаемой проблемы, а также выпить и закусить вкусной и здоровой пищей (впрочем, в нашей компании насчёт выпивки и закуски делом никто не промахнётся).
- Мирового, - пояснил Серёга. – То есть, международного. Международный Валютный Фонд! – и он нравоучительно поднял вверх указательный палец. – Ну, вы помните, он вроде бы сначала на горничную в гостинице залез, а это уже аморалка, уголовная статья! А теперь выяснилось, что ни на кого он не залезал. То есть, залез, но по обоюдному с той горничной согласию.
- Сама, что ли, подставилась? – догадался Мишка. Он по выходе со своего родного тепловозостроительного завода на пенсию, устроился вахтёром в наш педагогический институт – источник насколько обширных, настолько и противоречивых знаний, поэтому поневоле стал сообразительным человеком.
-Добровольно?
- Ага, - кивнул Серёга.
- Ну, а чего же? – рассудил Мишка. – Чего ей кочевряжиться-то? Всё правильно: она - горничная, он - банкир! Даже и сравнивать нечего!
- Хотя он, похоже, всё-таки тот ещё ходок! – продолжил Серёга. - Его же ещё две обвинили!
- В чём? – спросил Витька, ещё один наш «член». Витька работал охранялой на кладбище и в свободное время какими-то пряниками приторговывал, что, конечно, не способствовало активному развитию его умственных способностей (которые, ему, впрочем, совершенно не нужны).
- В насильничании, - пояснил Серёга и вздохнул. – С такими деньжищами – и насильничать! Дурак, что ли, совсем?
- Может, у этих снасиленных кой-чего мёдом намазано! - выдвинул смелую версию Витька и легкомысленно захохотал (а ещё кладбище охраняет! Поимел бы совесть-то!).
- Может, сладкие до невозможности удержаться!
Мы осуждающе уставились на него, и Витька тут же прекратил свой дурацкий хохот.
- Это ты про кого? – сдвинув брови, спросил его наш грозный «председатель».
- Про горничных этих, про кого!
- А-а-а-а… - разочарованно протянул Мишка, но на всякий случай погрозил Витьке пальцем. – Ты смотри, Витьк! Не шибко тут! А то я смотрю, ты в последнее время совсем расшалавился!
- Да, у меня тоже, помню, одна была… продолжил наш «председатель» после некоторого молчания и потянулся за сигаретой. – В восемьдесят пятом, осенью… Мы тогда в командировке были, в Казахстане, под городом Джезказганом… Тоже в гостинице познакомились, называлась то ли «Елдаши», то ли «Курбаши»… В общем, чего-то про басмачей… Только поселился, смотрю – заходит одна. Вам, говорит, постелю постелить? Я посмотрел: а ничего! Смазливенькая, с чёлочкой, на носу – то ли родинка, то ли бородавка… Ну, постели, говорю… Чего не постелить? Пора! Она стелит, а сама глазками – туда-сюда, туда-сюда… Я сначала насторожился: может, воровка? Зыркает, чего стырить? А потом понял: это она мне так авансы своими раскосыми глазками раздаёт. Дескать, ну, чего ты, Вань? Будь смелей, ударник производства! Да… Я в то время молодой был, ещё без грыжи и радикулита… Ну, понятно, поднялось… Она постелила, я и предлагаю: давай, говорю, Гюльчатай, вмажем граммулек по сто пятьдесят с огурчиком? За наше вроде бы случайное знакомство, а? Ах, говорит, нам на работе не положено, и вообще я не пью! Не пьёт она… За себя льёт… Да ладно, говорю, ломаться-то! «Не работе не положено»! Какой гранд-отдел: общая уборная в конце коридора! Ну, слово за слово, шуры-муры, это самое… В общем, всё нормально…. И что же выдумаете? Только мы друг от дружки отпихнулись, она и заявляет: или на мне женишься, или я заявление сейчас в милицию отнесу, что ты меня снасильничал… Во как! Вот это заявленьице! А мне ж насильничать никак нельзя, я же бригадир всей нашей комплексной бригады! Это же позор на всю нашу СМУ и в масштабе управления! А ты говоришь – банкир! Тут и без всякого банкира влетишь по самое по небалуйся!
- Ну и чего дальше-то? – заинтересовано спросил Санька, ещё один наш «член». – Женился?
- С какой это радости? – удивился Мишка. – Подумаешь, переспали! Даже и не переспали, а так…поелозили… Да я уже к тому времени и женатый был. И до этого ещё два раза…
- Значит, отстала?
- Ага. Я паспорт показал, она надулась, обиделась… Очень уж ей хотелось из ихнего поганого посёлка смыться… Да и чего там весёлого? Одни рудники, песок и зеки… Колбаса из конины, кино два раза в неделю и радиация…Это под кого угодно подставишься – хоть под банкира, хоть под бригадира, хоть под Прохора-соседа…
- Небось, вспоминал потом? – подначил его Витька.
- Чего?
- «Чего»… Кого! Горничную эту, с бородавкой!
- Не, мне это ни к чему! – замотал головой Мишка. – Я этих слюней не уважаю! Опять же у меня как раз в том годе Лизка родилась! Какие тут воспоминания! Работать надо было! Не до воспоминаний! И вообще, дуйте-ка ещё за пивом!
