Глава 8. Брат и сестра.
Планы тети Дуси нарушились, потому что в субботу приехала из Москвы её дочь, а значит, сестра Витьки – Лиля. Эта Лиля какой-то неуловимой похожестью напомнила Витьке ту его сестру – Лильку тоже, которая осталась дома в Бурно-Октябрьке. И он подумал, что таскает наверняка сейчас Лилька вместо него траву каждый вечер на плечах для коровы Зорьки. Ищет у арыков зеленые островки, режет серпом, набивает полный мешок под завязку и таскает. А кому еще? Сашка с Володькой – так у них еще силенок маловато. А Зорьке вечером, хоть и пасется она весь день со стадом сельским вместе, а все равно приходит домой полуголодная, если хочешь, получить от неё молоко, хоть разорвись, а чтобы жевала она во время дойки что-то съедобное – выложи в кормушку. Известно же, разве напасется пастух на всю эту коровью ораву травы в полу выгоревших от солнца предгорьях. Все пацаны с улицы таскают, откуда могут, траву своим коровам. А как же иначе. И сейчас – Лилька, тоже.
А тети Дусина Лиля вся из себя – городская, и чем-то на Лильку – бедолагу похожа, только Лилька – худая совсем, а у этой лицо полненькое, красивое. И вообще, вся она нарядная, на невесту похожа. Понравилась Витьке сразу его двоюродная сестра. И приветлива она с Витькой была, и разговаривала долго с ним, расспрашивала обо всем. А вечером убежала к подружкам. Ну понятно, - у неё свои дела, девчачьи. А Витька для неё – шпингалет, пацан совсем. Тетя Дуся, ей же самой некогда, вспомнила, что обещала Витьке Москву показать, сказала как-то мимоходом, мол, может быть, возьмешь брата на денек в свою Москву, покажешь ему Кремль, Красную площадь, в Мавзолей сводишь? На что Лиля ничего не ответила, как будто тети Дусиной просьбы и не услыхала. А тетя Дуся не стала повторять. Витька понял сразу – не сводит, и подумал – что действительно, будет он ей в той Москве как обуза. И вдруг опять, в который уже раз за последнее время, захотелось ему домой. И вообще, совесть надо иметь. Ведь кто кроме него той, домашней его Лильке поможет. Жалко же её.
А в воскресенье опять произошло неожиданное и приятное событие. Приехал на каникулы свои из Суворовского училища еще один его брат – Генка. И интересно, как только он приехал, сразу же Левка объявился. Очень он обрадовался Генке. А Витька – тоже обрадовался. Генка был высокий, статный, в красивой черной суворовской форме. На плечах – погоны с буквами СВУ, а на рукаве, - нашивка, из которой понятно, что окончил он четвертый курс. И еще – фуражка с околышем.
Витьке Генка тоже, как и Лиля, сразу понравился. Он оказался совсем простым и непосредственным. Витьку сразу признал за своего и вел себя с ним как равный с равным. Витька сначала стеснялся его, а потом осмелел и попросил померить китель и фуражку. Генка не возражал. Левка тоже – крутился вокруг Генки довольный, и не думал никуда исчезать. А вечером Генка сказал, что переводит и Витьку и Левку на военное положение и что спать они теперь будут на улице. Витька сначала его не понял. Летом, дома, он тоже часто спал на улице под открытым небом, для чего во дворе у них специально стояла кровать, но, то был только их двор. А здесь он что – на общий городской двор кровати вынесет? Да и нет таких кроватей у тети Дуси. И тут вскрылась для Витьки Левкина тайна.
Оказывается, в дальнем углу двора, среди общей застройки было у тети Дуси еще помещение, что-то вроде кладовки или сарайчика, и когда он вошел туда вовнутрь вместе с братьями, обнаружил, что были там широкие пустые деревянные полки, на которых вполне можно было разместиться даже взрослому. Они чем-то напомнили Витьке ту, вагонную полку, в поезде, на которой он сюда ехал. И по не заправленной постели на одной из них он понял, куда пропадал Левка, и где спал по ночам.
Генка притащил постельные принадлежности для себя и для Витьки и устроил его на верхней полке, а сам решил спать на второй нижней рядом с Левкой. Такое «военное положение» Витьку вполне устроило и совсем не напугало. Уж кем-кем, а неженкой он точно не был. На кроватях, на которых он и его братья спали дома, заводские сетки давным-давно были продавлены и порваны, и железная кроватная рама на них тоже была покрыта толстыми деревянными досками, и еще, поверх них – лежал набитый соломой матрац. И спалось на этих кроватях Витьке и его братьям по-королевски, и ни один бок ни у кого не болел. Так что и тут он перед своими двоюродными братьями не осрамился и уснул вместе с ними на свежем воздухе «без задних ног».
А утром Генка сам проснулся рано и им не дал долго спать. Притащил ведро холодной воды. Заставил и Витьку и Левку не просто умыться, а сказал, что закаляться надо. Облил их до пояса холодной водой, и велел затем, насухо растереться полотенцем, чтобы жар по телу прошел. Витька и тут не огорчился совсем. Вода в его речке Терс особенно до обеда, бывала такой холодной, что мгновенно пупырышками покрывалось тело, и зуб на зуб не попадал от её студёности. И это притом, что светило вовсю солнце и окутано было все вокруг на земле обжигающей жарой. Очень хотелось от этого купаться пацанам. И разве дождешься, когда эта вода потеплеет.
А еще Генка сказал, что по утрам надо чистить зубы. Витька сроду не держал в руках зубной щетки, да и не было дома ни у кого этих щеток. А Генка взял свою, выдавил на неё из тюбика мятную пасту и протянул Витьке – давай, учись! И Витька стал учиться, так усердно старался, что потекла из десен кровь. А Генка сказал, что это с непривычки, и ничего страшного в этом нет. Нужно просто приспособиться и привыкнуть. Витька, когда прополоскал от зубной пасты рот, признался себе – а ведь и вправду приятно ощущать эту мятную свежесть по рту. Потом, они проводили генеральную уборку в своей «казарме» все протирали, драили и чистили от пыли. И не было времени оглянуться – так и пролетел незаметно день.
Генка оказался очень деятельным и непоседливым, и вел себя как настоящий командир. Витька с удовольствием ему подчинялся. Он думал с завистью, что вот, через год закончит Генка полный курс Суворовского училища и пойдет служить в армию офицером. Но Генка просветил его, что это совсем не так. Пока он только – кадет. После Суворовского их распределят по военным командным училищам, где надо будет учиться еще целых четыре года и только потом он станет офицером и получит звание лейтенанта. И он не знает еще – кем будет. Пехотинцем, танкистом, артиллеристом, или ракетчиком. А может быть и летчиком – предположил Витька, но вслух ничего не сказал. Ему не понравилось, что Генка назвал себя кадетом – попахивало это слово чем-то из царских времен. И вообще он удивился очень и не одобрил, что Генка в первый же день снял свою военную форму и переоделся в гражданское. Витька бы на его месте так и щеголял весь отпуск в форме всем на зависть. Так и форсил бы… А Генка – нет! Наоборот, сказал, что военная форма ему надоела. Вот чудак!!!
