В большом и просторном доме Абдрахмановых было многолюдно: на празднование шестнадцатилетия младшего сы-на Мирамбека собрались многочисленные родственники и дру-зья. Среди почётных гостей значился иммам из местной мечети, директор и главный бухгалтер районной птицефабрики.
Трапезу накрывали в двух смежных комнатах: отдельно для аксакалов и отдельно для женщин с детьми. Столов не бы-ло: по-казахскому обычаю большие блюда с горячим ставили прямо на пол, устланный разноцветным ковром. Аппетитно пахло свеже-отваренной бараниной: запахи от бешбармака и шурпы привлекали внимание гостей, возлежащих за разговором по кругу свободного от мебели большого зала. Гости уже пред-вкушали истинное наслаждение пищей.
Сам виновник торжества находился в кругу сверстников, оживленно обсуждающих выдающиеся события на зимних олимпийских играх.
Наконец, все обилие приготовленных блюд было подано, и гостям предложили воду для омовения рук (по своему нацио-нальному обычаю казахи едят руками), хотя вилки были преду-смотрены тоже. Мужчинам было подано вино в стеклянных графинах, его разлили по бокалам, и пир начался...
На следующее утро Мирамбек проснулся поздно: часы показывали одиннадцать. Он не торопился вставать, нежился в кровати: день был субботний. Юноша улыбался, мысленно про-слеживая вчерашнее торжество в свою честь. Он вспомнил, как отец обнял его и громко провозгласил:
- Это мой последыш. И он исполнит мою волю. Я посылаю его учиться в медрессе. Он будет служителем Аллаха. Верным и истинным мусульманином!
«Ну что ж, медрессе, так медрессе!» - вслух произнёс Мирамбек и потянулся в кровати, – Иммам дал мне своё благо-словение и, значит, я буду успешным учеником... для Аллаха».
С раннего возраста Мирамбек ходил с отцом в гости к иммаму и присутствовал при совершении намаза. Он не проти-вился религии своих родителей, потому что не знал ничего дру-гого. Не имея сравнения, он не мог выбирать. Мирамбек смот-рел в своё будущее без особенной заботы. Теперь он знал, что сам будет познавать науку ислама, читать и заучивать коран и провозглашать «единственно верное фундаментальное учение Мухаммеда».
Мирамбек оделся и выглянул в окно: на ветке растущего почти у самой стены карагача сидели три сереньких пташки и поочерёдно чирикали, словно вели вежливый разговор, делясь новостями свого птичьего мира.
- Эй, быстрокрылые, ну чего вы там рассказываете друг другу? Как жаль, что я не могу вас понять, а то бы подключился к ва-шей беседе. Подождите-ка, я вам лепешку покрошу на угоще-ние: у меня ведь день Рождения сегодня, пташки-невелички! Вот смотрите, она ещё мягкая и вку-у-сная какая!- Мирамбек крошил лепёшку на выступ у окошка; осторожно, чтобы не спугнуть пернатых гостей. Закрыл окно и стал наблюдать. Птички не заставили себя долго ждать и, подлетев к окошку, налету стали поклёвывать крошки и ещё громче зачирикали, выражая свою птичью благодарность человеку.
...Уже второй год Мирамбек посещал медрессе. Сначала всё ему казалось интересным и правильным. Но чем больше он углублялся в изучение Корана и мусульманско-религиозной ли-тературы, тем больше у него появлялось вопросов и неразреши-мых дилемм. Он искал ответы, не отмахивался от тревожащих его душу противоречий. Наблюдая за жизнью своих духовных наставников, Мирамбек видел несоответствие тому, чему его они учили. Товарищам по медрессе он задавал свои «неразре-шённые загадки», но они убеждали его повременить: мол, при-дёт время - поймёт, да и не ему указывать на жизнь высшего духовенства ислама. Мирамбек видел взяточничество, лесть, запугивание и прочее, что не принимала его душа, и не вмещал его разум, тяготеющий к свободе и чистоте. Однажды всё же он, переполненный сомнением, набравшись смелости, обратился к иммаму с вопросом:
- Разве Аллаху угодны все отправляемые нами религиоз-ные таинства без изменения к лучшему, к доброму и чистоту образу жизни верующего? Ведь мусульманин означает – право-верный, то есть поступающий правильно. А разве так поступают муллы и другие служители ислама?
На что иммам ответил:
- Мой юный друг, мы живём на земле, а Аллах высок и непонятен для нас, смертных. Я твёрдо уверен в правильности этого учения. И тебе советую - исполняй предписанное его про-роком Мухаммедом в Коране и когда-нибудь удостоишься вни-мания Аллаха.
Мирамбек ушёл от иммама ещё более опустошённым и разочарованным.
На улице было пасмурно, и дул холодный северный ве-тер. Листва, взметаемая им вверх, металась из стороны в сторо-ну, и начинал покрапывать дождь. Мирамбек не смотрел на редких прохожих, погружённый в своё глубокое раздумье. Ему не давали покоя вопросы: зачем я учусь в медрессе, если эти новые познания не приносят мне радости, а только более отяго-щают меня? Я не хочу ждать этого «когда-нибудь». Почему Ал-лах остаётся безразличным к моим душевным исканиям? Почему я не могу познавать его? Почему все мои отношения с ним строятся на страхе и туманности? Что же всё-таки Всевышний ожидает от меня?
Мирамбек шёл через парк по кленовой аллее. Ветер хле-стал в лицо, идти становилось всё труднее. Юноша, наклонив-шись вперёд всем телом, с трудом преодолевал порывы ветра. Вдруг что-то холодное и влажное коснулось щеки Мирамбека и прилипло к лицу. Думая, что это большой кленовый лист, он попытался стряхнуть его – но это оказался бумажный листок с двумя колонками печатного текста. На самом верху листка по-середине он прочитал непонятное слово Исаия. Чуть ниже слева - глава 9. Новый порыв ветра чуть было не вырвал лист из его руки. Юноша скомкал листок и, засунув его в карман курт-ки, ускорил шаг, желая скорее достигнуть общежития: там сухо и тепло!
Товарища, с которым Мирамбек жил вместе, в комнате не оказалось. На столе стоял стакан ещё тёплого чая и на сал-фетке – лепёшка и нарезанные казы – любимая Мирамбеком конская колбаса. Он стал с аппетитом жевать лакомство и запи-вать чаем. Достал из кармана и разгладил книжный лист. Стал медленно читать. Первый абзац он совсем не понял, но второй заинтересовал его: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет»
Он прочитал его снова. И снова. Стал читать дальше: в тексте говорилось о радости, которую будет испытывать народ. В сле-дующем абзаце говорилось том, что не станет притеснителей, и огонь сожжёт обувь воина и одежду, обагрённую кровью. Но вот он дошёл до шестого стиха: «Ибо младенец родился нам - Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира»
«Что это значит? Младенец... Бог крепкий... Отец вечности?» - ладони Мирамбека стали влажными, и на лбу выступила испа-рина. «Здесь сказано о каком-то Боге. Конечно, же это не ...об Аллахе. Аллах не может родиться и быть младенцем. Это, ви-димо, о другом... Боге» - Мирамбек был смущён, но продолжал читать дальше. «Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это»
«Кто же Это с Именем Саваоф? Господь... Опять Бог?! Ничего не понимаю. Ерунда какая-то.» Теперь Мирамбек читал вслух: «Слово посылает Господь..., чтобы знал весь народ...». С ка-ждым новым абзацем становилось всё непонятнее. Перечисля-лись народы, о которых Мирамбек и не слышал никогда: Еф-ремляне, Самарийцы, Сирияне, Филистимляне, Израильтяне...
Среди всего читаемого, юноша понимал отдельные сло-восочетания:
«И вожди сего народа введут его в заблуждение, и води-мые ими погибнут»; «...все они - лицемеры и злодеи, и уста всех говорят нечестиво», «беззаконие, как огонь разгорелось..», «Ярость Господа Саваофа опалит землю...», «Горе тем, которые поставляют несправедливые законы...», «При всём этом не от-вратится гнев Его...», «И что вы будете делать в день посещения... без Меня?».
... Мирамбек встал и подошёл к окну: ветер стих, круп-ные капли дождя висели на ветках, готовые вот-вот сорваться, листва, размётанная и мокрая, сбилась в кучки по краям дороги. Голова юноши была тяжёлой: прочитанное тревожило его. Он понимал, что этот лист, донесённый к нему ветром, даёт ему важную, неведомую для него до сих пор информацию. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что этот лист из Книги, в которой он сможет найти ответы на свои вопросы. И в то же время он понимал,что ему не позволят читать эту Книгу и, бо-лее того, его интерес к ней вызовет недовольство среди учите-лей медрессе. «И всё таки... я должен попытаться найти её. – Мирамбек опять подошёл к столу, где лежал лист, немного смя-тый, но уже сухой. Его взор упал на строки: «И что вы будете делать в день посещения... без Меня?».
«Это значит, что Бог посетит народы. - мысль словно во-рвалась в сердце, и оно встрепенулось, – Этот Бог другой! Как тут написано?!» Мирамбек снова сел и вслух прочёл: « И вожди сего народа введут его в заблуждение, и водимые ими погибнут.» А выше он увидел: пророк–лжеучитель. «Кто этот пророк, который учит лжи?». Юноша трепетал, его глаза бежали по строчкам, ум не успевал ухватить смысл читаемого, но вот он снова остановился: строчка светилась и словно выступала из общего контекста:
«...возложат упование на Господа, Святаго Израилева, чистосердечно. Остаток обратится... к Богу сильному».
Мирамбек склонил тяжёлую голову в ладони, дыхание стало прерывистым и шумным. Ему почему-то захотелось плакать. Но он сдерживал рвущийся наружу стон души. Наконец, его уста разомкнулись, и он выдохнул: «Бог Сильный, Святый Израилев!» Он повторял эти слова снова и снова. Ему казалось, время исчезло, и он ощущал себя в огромном пространстве, а не в ограниченной комнатке для двух студентов.
- Что с тобой, Мирамбек? Ну же, ты что, заснул? – юноша под-нял голову и увидел стоящего рядом своего товарища Кайрата, который тряс его за плечо.
Мирамбек смотрел на него, словно на наваждение. Трях-нул головой и медленно произнёс:
- Нет, я не спал. А может быть, и спал. Я не знаю.
- Что это за листок? – Кайрат приподнял локоть друга и, взяв лист, пробежал по нему глазами. – Откуда это у тебя? Это же Библейский текст! Ты что, собираешься стать христианином?
- Христианином? Не-е-ет! Нет! Но здесь записано заявление Бога. Смотри, вот здесь: «...ибо определенное истребление совершит Господь, Господь Саваоф, во всей земле»
- Ты что-нибудь понимаешь? Кайрат, это же слова Самого Бога. Скажи, а ты знаешь хоть одного христианина? Кто они, где их можно найти?
- Зачем это тебе? Да и никого я не знаю и знать не хочу. Это чуждая для нас религия. Наш бог - Аллах. Дай-ка я уничтожу эту писанину!
Кайрат взял листок и стал рвать его на мелкие части. Мирамбек смотрел на падающие на стол обрывки текста, кото-рый так встревожил его и вызвал желание узнать больше о Боге Сильном, о Святом Израилеве. Он не пытался остановить друга: всё тело его обмякло, и ему действительно захотелось спать.