– Не спи! Я тебе всё расскажу. Всё, что было.
После того, как мама окончательно запретила жениться на Ксюше, Женька нашёл скитавшуюся по соседству молодую пьюшку, она с ним вместе жила в том подвале, потом перешли на квартиру к тёте Варе и её дочке. Когда квартиранты дрались, весь дом ходил ходуном. Но мама за них платила вовремя, так что терпели их, а куда деваться? Деньги-то нужны…
Молодая никого ему не родила. Она могла ходить как угодно одетой, но в волосы всегда вплетала какую-нибудь розочку, бантик, и всегда красилась. Поговаривали, что у неё был за границей брат, то ли в Германии, то ли ещё где. Но связь была прервана бродяжьей жизнью, и молодая погибла в нетрезвом виде под колёсами неизвестного автомобиля. Нашли у дороги холодный девичий труп с бантиком в волосах. Женька с воспалёнными глазами рассказывал её историю, пытаясь понять, отчего же она так рано ушла:
– А ведь могла и она плохую водку выпить, палёную! Может, плохо стало, потеряла сознание и упала у дороги, и машина сбила её?! Её по смерти даже не вскрывали – кому это надо? И похоронили, как неизвестную, в общей могиле, в целлофан – и на глину… Я позже узнал!
***
Ночные прогулки
Новая «невеста» была старше и не захватила ни повального увлечения молодых той водкой, которую они так хвалили, и выпили её море, даже два, ни их восторга перед пакетиками химического растворимого сока Юпи. Ой, тоже не святая, чего уж, но ей совершенно не хотелось в ту сторону развиваться. У Женьки-«жениха» она видела склонность к продолжению привычных качелей: уйти в запой, не работать, жить в подвале, затем «подшиться», не пить, держаться, начать работать, какое-то время жить в квартире, или в родительской семье, и так до первого выяснения отношений – и опять в запой.
Мама нашла ему квартирантку. Девчоночка была красивая: миниатюрная блондинка с аккуратной фигуркой, правда, личико в гормональной сыпи, но это поправимо, о, да. Он сдавал ей маленькую спаленку: кроватка, шкаф, письменный столик – тетрадки проверять! – учительница ж, а сам жил в зале на диване.
– Почему не женишься, хорошая девочка, Жень!
– Да она русских вообще не любит, хочет жениха только коренной национальности.
– Я не представляю! Такого красавца не видит под самым носом!
– Я кушать приготовлю, а она не ест. Я выливаю…
Сначала было странно и жалко выливаемой еды. Потом что-то стало пониматься, но не могла допустить к себе ту мысль, что как-то ела ведь у него что-то, но нет, тогда были какие-то бутерброды, ещё предложил вина, но сам не пил, и вино не пошло. Пили кофе. А он сам приготовил какой-то суп, на ночь оставил на плите, дал его понюхать – эх, испортился, и он понёс кастрюлю выливать в унитаз.
– Я скоро «гулять» пойду. Ночью.
– О, ночью? Я с тобой пойду.
– Нет. Я один пойду. Я всегда вот так «гулять» ночью хожу. В два-три часа ночи, когда нет никого.
Какие-то странные обрывки речи, воспоминаний – почему-то вида заскорузлой мёрзлой картошки, покрытой ростками. Ну понятно – один жил, не было в доме хозяйки – посмотреть за картошкой, дабы не допустить прорастания, и ещё ведь только зима… Или не умеет выбирать нормальную картошку и купил самую дешёвую на уличном базарчике у магазина? Почему его суп так скоро испортился? И что за дикий вопрос он вдруг однажды ей задал? Почему он так криво усмехнулся, когда она ответила, что иногда люди отдавали им что-то хорошее и они это забирали, он что думал о ней? – написала и передёрнулась. Какой же был вопрос? А некорректный был вопрос, и нечего вот так было спрашивать, да!
А просто он думал, что она точно так же живёт, как он, что она – такая же, как он. Большую часть своей жизни он так жил, и с этим миром и образом жизни соприкасался, и в нём находил себе и любовь, и алкоголь, и всё, что требовалось для жизни. Поэтому, когда она снова вышла на работу, он приходил к ней и всё удивлялся – ну, надо же! Лежала пачка лучшего кофе, хорошие фрукты, коробки со сладостями и лакомствами, самый дорогой сыр. На виду висел аккуратный офисный костюмчик, на гладильной доске – белая блузка. И он с сияющими глазами очень мило задал свой приглашающий в постель вопрос: – Будем е**ться без трусов?
Один раз-таки уболтал, был грех, уж после того, как насовсем расстались. Раз – но не больше, ведь он к тому времени уже успел жениться, так зачем же продолжать грешить и изменой обижать новую жену? Хотя бы и со старой – в обоих смыслах – «невестой»!
– Да мы с ней так живём, не очень, - он стоял перед ней с синяком огромным под глазом – непонятно, кто из них спровоцировал драку, и вдруг с каким-то бешеным восторгом произнёс: – Представляешь, взяла табуретку вот так, за две ножки – и чуть не убила меня! Как только я успел отскочить…
Жаловался, что новая жена заставляет переписать на её имя квартиру, да тут вмешалась его мама:
– Квартира на меня оформлена, что ты хотела? Ты с ним живёшь – живи, но знай, чья это собственность.
– Ты знаешь, что мне кажется? Она хочет свою дочку под меня подложить, и на меня в суд подать за совращение малолетней! А ей 16 лет. Хочет, чтобы я в тюрьму сел, а она бы в моей квартире жила. Специально нас наедине с дочкой оставляет, а сама уходит. Открытое шампанское даже оставила, ну, типа! Чтобы мы с её дочкой выпили…
– Блин, да что же это за люди за такие подлые-то! Свою дочку не жалеет?! Тьфу! Да как это можно? Но ты знаешь что? Женился – так живи. Ребёнка сделали – надо жить!
Уже росла девочка, маленькая принцесса Евгеньевна. Женька её обожал и вечно с собой носил на руках. Звонил и рассказывал:
– Если бы ты тут жила, я бы тебе её показал, почему ты уехала? Знаешь, она так на меня похожа!
Так и не пришлось узнать.
***
Не плачь!
Однажды майским воскресным днём бывшая Женькина «невеста» шла в другом городе по своим делам, когда в кармане джинсов зазвонил телефончик. Это был голос его мамы. Она говорила тревожно и взволнованно:
– Женя умер!
– Как умер? Он мне вот только звонил, 10 числа! Я ещё сказала – как ты поздно, уже 12 ночи… – не сразу и дошло.
– Ой, мой Женька маленький!.. – и на всю улицу закричала, заплакала! – Не может быть!
– Вот, ты плачешь, и я с тобой! – какое горькое единение в их общем плаче!
– Он с тобой прощался...
- Он чувствовал, что скоро умрёт...
- Он хотел, чтобы ты приехала!
- Женька, Женька, Женька!!!
- А его жена – так даже не заплакала, когда узнала! Хотя у неё дочь от Жени.
– Господи, как же не плакать, такой молодой! Все мы не без греха – но он же славный, такой был славный…
– Я сказала, чтобы мне твой номер нашли, чтобы позвонить. Завтра хороним. Ты приедешь?
– Нет, я тут недавно работаю, меня не отпустят… Да и денег нет на самолёт. Как он умер? Что случилось?
– Инфаркт. Я пришла рано утром, около шести, сразу почувствовала, что-то не так! Позвонила, он не открывает. У меня свой ключ. Зашла, а он сидит в кухне, у стола, уже холодный. Сидя умер! В 4 часа утра, так сказали. Носогубный треугольник – синий…
– Да, при инфаркте – цианоз, это симптом.
– Но он был трезвый! Ты не подумай!
– Да какая разница, Боже мой… Как жалко!
– На столе было лекарство. Видимо, выпил таблетку. Валидол. Он всегда с валидолом ходил.
Женька любил слушать попсу, и среди обилия дисков была у него песня, с которой по слезоточивости не сравнится ни одна другая: «Не плачь!» Тани Булановой. Никогда она не могла её спокойно слушать! Сколько бы ни убеждала себя, что на неё не стоит реагировать, это – попса, стократно слышанная, но вот поди ж ты! Всякий раз что-то так и дрогнет в середине, а в глазах – сами понимаете…
2020
Где-то накануне Ивана Купалы
. 
Отлично написано, Оля! Прочитал на одном дыхании.
Привет!!!