потом дошло: попользовался и бросил. Сначала хотела в петлю залезть, а потом, сижу, плачу, на живот смотрю. Смотрю и думаю: ну ладно мне жизни нет, а ребёночку-то за что?! Он ведь даже ещё не родился.
Куда?! К родителям конечно. Приняли. Поплакали с мамкой, поплакали, отец, тот аж почернел весь, но держался. А тут и срок рожать подошёл. Родила Лариску, большая уже, двенадцать лет. Родители в ней души не чают.
Ну а дальше, что дальше?! Пока Лариска маленькой была с ней сидела, родители-то работали, а когда та немного подросла посмотрела я, посмотрела, подумала: какой нахрен институт, деньги надо зарабатывать. Устроилась санитаркой. А что, хоть и маленькая зарплата, а всё равно деньги. Потом, потом как по маслу, видать и таким как я иногда должно повезти. Приметили меня доктора, ну что знаний у меня много больше, чем санитарке полагается. Сначала просто медсестрой, потом курсы закончила, а потом операционной медсестрой назначили. Знаешь, когда идёт операция я всё вижу, всё понимаю! Но вместе с тем понимаю, не хватает мне знаний, хоть всего два курса не доучилась, а не хватает.
Эх, Варвара, Варвара-краса… Слышь, а коса где? Или ты другая Варвара?
- Наверное другая. Та кажется царевной была, а я парикмахерша. - ошарашенная рассказом Светы, хорошо хоть выпивши была, нашла юмор ответить, да и успокоить Светку, хотя бы так.
- А что? Тоже неплохо. - и обе рассмеялись.
***
Вроде бы и делов всего ничего: пройти между двух берёз, как приказала бабка Василиса, и на тебе, лес совсем другой. Девушка, ну как девушка, всё-таки двадцать шесть годиков минуло, стояла разинув рот. Оглянулась назад, вместо берёз два каких-то корявых обрубка. Хорошо хоть стоят точно также, как и берёзы, какой-никакой ориентир. А лес, лес-то какой! Здоровенные, необъятной толщины деревья вознеслись ввысь, к самому небу, и своими кронами закрыли его. Оттого здесь, внизу, было как-будто поздний вечер. А ведь там, вон за теми корягами, ранее утро, и солнышко во всю светит. Странный лес, другой. Да, другой, совсем не такой, как тот который начинается сразу же за огородом бабки Василисы. Вспомнив про огород девушка сразу же вспомнила, вернее, очнулась от морока навеянного странным лесом, вспомнила, что бабка Василиса приказала ей нигде тут не шляться, а просто набрать в мешок мха и сразу же возвращаться. Точно морок, решила девушка, потому что всё это время смотрела вверх стараясь рассмотреть небо. Теперь же, очнувшись, она посмотрела под ноги и ахнула. Земли не было видно, всё было затянуто мхом. И мох был какой-то не такой, какой девушка видела до этого, какой-то жёлто-синий. Если вверху царили ветви и листва, то внизу царили упавшие старые или сломанные бурей деревья, обломанные ветром ветки и мох, мох был везде. Он покрывал не только лежащие стволы умерших деревьев, но и стволы деревьев живых. Это было царство мха. Девушка быстро заполнила мешок, оставаться здесь надолго ей самой не очень хотелось, и поспешила к двум корягам с тем, чтобы поскорее оказаться в другом лесу, со всех сторон пронизанному солнечным светом. В лесу вплотную подступающему к огороду бабки Василисы. Девушку звали Алёна.
