Кто не знает печальной повести о бедной юной крестьянке Лизе, покончившей с собой из-за несчастной любви к молодому барину Эрасту, который сначала обольстил ее, а потом бросил ради женитьбы на пожилой и богатой вдове? Со школьной скамьи нам твердят о том, что бедную хорошую девочку-селянку обманул и отверг плохой богатый барин-повеса, тем самым доведя ее до суицида. И все мы, читатели, со времен Н.М. Карамзина и до наших дней, хором плачем о ее несчастной судьбе, не вдумываясь в истинную причину произошедшего и понимая все почти по-детски. Все понимание этой повести аккуратно раскладывается на две полочки: «Он» и «Она»: он – барин, она – крестьянка; он живет в «алчной» Москве, она – в деревне, возле березовой рощи; он - богатый, она бедная; его ореол – деньги, ее – свет; он – испорченный, она - чистая; он – праздный, она – труженица; он – плохой, она – хорошая; следовательно, он бросил ее, а она его любила. Вот и все! Как дважды два!
Нужно заметить, что такой прямо-таки карикатурной читательской трактовке изрядно поспособствовал сам автор, откровенно идеализируя героиню («Таким образом скончала жизнь свою прекрасная душою и телом») и порицая героя («Я забываю человека в Эрасте – готов проклинать его… все сие может ли оправдать его?»). Однако обвинять в этом Карамзина было бы с нашей стороны верхом несправедливости. Виновато в этом само время и культура. Ведь повесть создавалась в 1792 году, когда мировая (и русская тоже!) литература переживала своеобразный «подростковый возраст», а подросткам, как известно, свойственно видеть мир в черно-белом цвете. В 17 веке во всей Европе господствовал классицизм – весьма наивное литературное направление, делившее всех героев на «положительных» и «отрицательных», положительность заключалась в умении подчинить чувства разуму, и носителями ее являлись великие герои. Вскоре эта система свое отжила, и на смену ей пришла другая – сентиментализм. Сентиментализм оказался столь же наивным, как и его предшественник. Он также делил людей на «плохих» и «хороших», только исповедовал иные, диаметрально противоположные, ценности. Если для классицизма главной ценностью было общественное благо, то для сентиментализма – отдельная личность; если для классицизма критерием положительности было умение подчинять чувства долгу и разуму, то для сентиментализма - умение глубоко чувствовать; если в классицизме носителями «хорошести» являлись выдающиеся личности, то в сентиментализме – простые люди (в основном, крестьяне, выросшие в деревне, на природе, и не испорченные роскошью больших, шумных городов); наконец, если писатели – классицисты имели своей целью «воспитать» читателя, то писатели-сентименталисты – «выбить у него слезу». Надо сказать, что Николай Михайлович справился с этой задачей настолько превосходно, что все его современники оплакивали вымышленную им героиню, словно свою родную, а изнеженные, уставшие от безделья и травмированные несчастной любовью барышни, желая походить на нее, массово топились в пруду, не щадя своих юных жизней... Такой вот сентиментальный угар царил в 18-столетии…
Ну ладно, странности эпохи. Но не стыдно ли нам с вами, людям 21-го века, которые знакомы с достижениями психологии и философии, так же безутешно и бездумно рыдать над судьбой бедной Лизы, как наши далекие предки (и учить этому своих детей)?! Стыдно, друзья мои, стыдно! Поэтому предлагаю убрать сентиментальные слезки и попытаться глубже заглянуть в души героев, затем, чтобы выяснить подлинную причину их трагедии, а заодно и поразмышлять, так ли она идеальна с объективной точки зрения, как расписал ее автор и как мы привыкли ее считать?
Несомненно, Карамзин не был бы Карамзиным, если бы он значительно не «перерос» наивный сентиментализм. Если бы его произведение было чисто сентиментальным, оно умерло бы вместе со своей эпохой и было бы давно похоронено в руинах забвения, как, скажем, «Письма Эрнеста и Доравры». Но нет! «Бедная Лиза» волнует наши сердца так же, как и столетия назад. Почему?
Прежде всего, Карамзин вовсе не думает делать своего Эраста совсем уж плохим. Напротив, он человек с «изрядным разумом и добрым сердцем». И любил он Лизу искренне, они «боясь не сдержать слова своего, всякий вечер виделись». Тогда почему же они не смогли быть счастливы? Почему любовь завершилась трагедией? Ответ литературоведов на этот вопрос потрясающе наивен: потому что Эраст – помещик, а Лиза – крестьянка! По сути, повторяются слова героини: «Однако ж тебе нельзя быть моим мужем!.. Я крестьянка». Конечно, разную социальную среду героев нельзя совсем сбрасывать со счетов, но не в ней главная причина их разрыва. Тогда в чем же?
Чтобы ответить на этот вопрос, самое время вспомнить греческую теорию о триединой любви между мужчиной и женщиной. Она состоит из трех ступеней: самая низшая – физическое влечение (Эрос); более высокая – любовь душевная, или страсть (Филио), о которой мы так много говорим и знаем и которую воспевают поэты, как огонь и великую стихию; и, наконец, высшая, платоническая, духовная любовь (Агапе), которая гораздо менее «горячая», чем Филио, но гораздо более совершенная, чем она. Агапе перерастает собственно отношения мужчины и женщины и видит в своем объекте уже не лицо противоположного пола, а близкого человека; она строится на уважении, духовной близости, самопожертвовании и терпении. В отличие от Филио, ее объект – не вымышленный идеал, а реальный человек со всеми недостатками и слабостями, но все-таки близкий. Если Филио целиком эгоцентрична, и центром ее оказывается «Я» влюбленного ( Ее тезисы: Я люблю тебя, я страдаю без тебя, весь мир для нас, ты меня любишь - мне хорошо; главное – наше счастье), то Агапе основана на самопожертвовании, и центром ее является «Ты» любимого, она лишена многословия, и ее главный тезис таков: «Будь счастлив даже не со мной, и мне радостно, потому что ты счастлив». Это вершина Любви. Ведь, по словам Апостола Павла, истинная любовь «долготерпит, милосердствует, не завидует, не ищет своего, прощает и никогда не перестает». Здесь святой говорит именно об Агапе, которая, в отличие от Филио, всегда милосердна и лишена жестокости. Если Филио и Эрос уходят вместе с юностью, то Агапе не боится ни возраста, ни болезней, ни разлук, ни бед, ни времени, ибо основана на родстве и близости душ. Если для Филио характерно безумие, в припадке которого человек способен на все что угодно, то для Агапе – разум сердца, помогающий стать выше своих страстей ради блага близкого человека.
Подлинное счастье может быть лишь тогда, когда все три ипостаси любви находятся в гармонии, которая не возможна без строгой иерархии. Главой всему должна быть любовь духовная, без нее и душевная теряет всю свою красоту и весь свой смысл, становясь лишь тревожным, лживым сном, который непременно должен закончиться. В свою очередь любовь физическая, не озаренная светом духовной и душевной любви, становится безобразным грехом, уничтожающим человеческую личность. Агапе и Эрос находятся в своеобразной борьбе, и в зависимости от того, которая из них окажется сильнее, можно судить о подлинности чувств. Существует закономерность: чем сильнее любовь духовная, тем слабее плотская – и наоборот. Поэтому, хотим мы того или нет, возникает однозначный вывод: основа подлинной Любви – целомудрие и воздержание.
Если перенести эту систему в плоскость отношений наших героев, все сразу встанет на свои места. И станет понятным, почему Эраст вздумал совершить столь странный поступок – уехать вдруг на войну, которая подходила к завершению, и проиграть в карты все свое состояние. Вспомним еще раз историю любви Эраста и Лизы.
Итак, впервые они встретились на рынке, где он покупал у нее ландыши. Между ними возникло то, что принято называть «любовью с первого взгляда». Это, кстати, вполне естественно для красивых молодых людей.
Но вот происходит сближение. Уставший от своей развратной и праздной жизни, до отказа заполненной развлечениями и распутными дамами, но в глубине души будучи прекрасным и чистым молодым человеком, Эраст нашел в Лизе то, «что сердце его давно искало», то есть невинность, целомудрие, духовную красоту и искренность – говоря словами поэта Некрасова, «первоначальную ясность души». Между героями возникает любовь духовная, которая становится для него могучей, очищающей силой: «Все блестящие забавы большого света представлялись ему ничтожными… С отвращением помышлял он о отрезвительном сладострастии, которым прежде упивались его чувства». Перед юношей открылось то, о чем он раньше и не подозревал – платоническая любовь Агапе, основанная на духовной близости и чистоте. Связывающая их страсть целиком и полностью подчинялась этой высшей любви. Карамзин гениально охарактеризовал их отношения – «страстная дружба». Это значит, что герои были не просто влюбленными друг в друга мужчиной и женщиной, но и –прежде всего – близкими друзьями; это был подлинно прекрасный союз двух благородных душ.
Но идиллия эта в одночасье разрушилась, когда, боясь потерять друг друга ( в тот день за Лизу безуспешно присватался богатый крестьянин), герои совершили грех. И хотя «заблуждение прошло в одну минуту», последствия оно имело самые тяжкие. Ведь «Эраст не мог уже доволен быть одними невинными ласками своей Лизы – одними ее любви исполненными взорами – одним прикосновением руки, одним поцелуем, одними чистыми объятиями. Он желал больше…и… ничего желать уже не мог, - а…исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви». Место совершенной, кроткой Агапе заняла хищная Эрос, и героев связывали уже всего лишь страсть и плотская близость, а такие отношения не могут длиться вечно. Куда же делась любовь духовная? Все очень просто. Ведь из-за развратного образа жизни способность Эраста любить изрядно поистрепалась, и женщины для него были лишь красивыми игрушками, как для пушкинского Евгения Онегина:
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь,
Откажут – мигом утешался,
Изменят – рад был отдохнуть.
А Лизу он полюбил по-настоящему за то, что у нее «чувствительная невинная душа», а утратив свою невинность, любимая девушка «не была уже для Эраста сим ангелом непорочности, который прежде воспалял его воображение и восхищал душу. Платоническая любовь уступила место таким чувствам, которыми он не мог уже гордиться и которые были для него уже не новы». Легко представить, как разочаровался в любви этот молодой человек, чья история подлинной любви оказалась такой недолгой и непрочной! Его чувства можно выразить известной циничной фразой матерых ловеласов: «И ты такая же, как все!». Таким образом, безрассудно отдавшись любимому, Лиза, сама того не понимая, оттолкнула его от себя. Вспомним строки Ахматовой: «Есть в близости людей заветная черта… стремящиеся к ней безумны, а ее постигшие поражены тоскою». Потеряв веру в настоящую любовь и не зная, куда деться от безмерной тоски, герой отчаянно бежит от надоевшей любовницы и от самого себя. Бежит за новым призраком – честью. Он воображает себя доблестным защитником отечества и отправляется на войну. Но,