мне мать. – Теперь поливай кипятком. Паш, возьми за лапы эту падаль, только осторожно, не обожгись. Влад, лучше лей, не жалей. Теперь щипайте.
Мы начали отдирать мокрые скользкие перья.
– Шибче щипите, каторжники, скоро батя с работы придет, а у нас еще и конь не валялся.
С грехом пополам ощипали птицу.
– Павел, опять бери за лапы, Влад, возьми нож и вспори брюхо.
Я провел ножом по животу, из разреза хлынули петли кишок и что-то желто-зеленое, пошел резкий запах.
– Он не пропал? – заволновался поморщившийся Пашка.
– Нет, все нормально, это потрошки так пахнут.
– А их едят? – жадно спросил брат.
– Еще как, – подмигнула. – Как пожарим с луком, так тебя за уши не оттащишь.
– А мы пожарим? – облизнулся Пашка.
– Конечно, – успокоила. – Влад, теперь промой брюхо изнутри, внутренности пополаскай. Молодцы, – уложила птицу в кастрюлю. – Я пошла готовить ужин, а вы сварите свиньям. И перья под яблоней в саду заройте, это полезно.
– А из головы можно что-нибудь приготовить? – смущенно спросил Пашка.
– Что из нее можно приготовить, если она у тебя пустая? – удивилась мать.
– Из куриной, – показал запыленную голову.
– Возьми, – проявив щедрость, разрешила мать, – я ее тебе сварю, заслужил.
Пашка раздулся от гордости, напомнив пьяного отца, тешащего свое мелочное самолюбие. Она ушла, а мы остались готовить корм свиньям. Когда зашли в дом, по нему плавал аромат жареного мяса и баритон Добрынина.
– Ты петуха жаришь? – сглотнул слюну брат.
– Сначала сварила, теперь обжариваю с луком, – перекрикивая магнитофон, отозвалась из кухни мать. – Как батя приедет, так станем ужинать. Потерпите.
Мы зашли в свою комнату и сидели, ожидая ужина. Отец, войдя, принюхался и насторожился.
– Валь, ты где мясо взяла?
– Детям спасибо скажи, – выключив магнитофон, похвалилась. – Добытчики, не то, что ты.
– СтаршОй, младшОй, сюда идите, – позвал нас отец, плюхаясь в продавленное кресло. – Откуда мясо?
– Бойлер воровал наше зерно, Влад его убил, – шустро доложил Пашка, – он стал убегать, а я его поленом! Вот!
– Ничего не понял, – помотал крупной головой отец.
– Он без головы побежал, – начал объяснять я, – а Пашка по нему полено швырнул.
– Ну что я могу сказать? – внушительно начал отец. – Вы проявили неожиданную смекалку и разумную инициативу, за что вам объявляется благодарность. Ура!
– Ура!!! – закричали мы.
– Свободны, можете оправиться и перекурить, – отпустил нас отец.
– А мясо? – робко спросил Пашка.
– Какое мясо? – удивился отец.
– Бойлера…
– Мясо это на усмотрение Валентины Егоровны, – кивнул на мать, которая словно черепаха из панциря высунула голову из кухни и подслушивала. – Мясом она заведует. Понял?
– Так точно, – вяло ответил брат.
– Ну, ступай, играй, веселись, что вы там делаете в свое личное время, – махнул рукой, и, достав сигареты, с наслаждением закурил.
На ужин мать торжественно водрузила посреди стола сковородку.
– Вот, кушайте на здоровье, – щедро сказала она и начала делить куренка.
Отхватив бедра, разложила себе и отцу по тарелкам. Мне досталась шея, а Пашке гузка.
– Все по-честному, – закрыв сковородку крышкой, сказала мать. – Ты, Павел, задним умом крепок – тебе гузка. Ты, Влад, вечно лезешь поперек батьки в пекло – тебе шея. А мы с отцом старенькие уже – нам по ножке, чтобы ходили подольше, да вас на себя тянули. Мы же должны вас постоянно пинать, чтобы вы не ленились и стали людьми.
– Быть посему, – провозгласил отец, успевший за время дележки налить себе стакан водки. – Приступаем к вечернему приему пищи, – махом опрокинул в себя стакан, крякнул и стал ожесточенно пожирать ножку.
Мы ели молча, радуясь, что по случаю праздника мать сготовила макароны.
– Раньше короли костями в шутов бросали, – отец задумчиво осмотрел тщательно обглоданную кость и перевел взгляд на Пашку.
– Витя, не вздумай! – всполошилась мать. – Потом по всему дому на линолеуме будут жирные пятна! Прекрати!
– Ладно, уговорила, – налил еще стакан. – Давай еще порцию.
Мать сняла крышку и вновь начала орудовать ножом.
– Вы нам в старости надеждой и опорой должны быть – вот вам по крылу, – на наши тарелки шлепнулись шматки мяса. – А нам с Витей по-стариковски, – отцу в тарелку угнездилась грудина, а матери – все остальное. – Вот и кончился кур, – вздохнула и принялась терзать свою долю.
– Так мало, – вздохнул Пашка.
– Поймаете еще, будет больше, – ободрил отец, выпив водку и вгрызаясь в пласты белого мяса. – Я тебе потом дам косточки обглодать и хрящики пожевать, – расщедрился он.
– Хрящики очень полезны в твоем возрасте, – подтвердила мать. – Для костей и так в целом.
Так закончилась наша первая добыча. Назавтра нас снова ждал горох и сваренная голова специально для Пашки.
