- Привет! Кого я вижу!
- Вот и я говорю, сколько лет, сколько зим!.. Что ты здесь делаешь? Уж кого не ожидала встретить, так это тебя.
- Я тоже, блин... У тебя свидание, или выпьем что-нибудь?
Диего Сантаклара. Первый парень, в которого я влюбилась без памяти и четырнадцать месяцев была привязана к нему дни и ночи. Тот, что сделал меня самой счастливой и самой несчастной, напропалую наставляя мне рога, тот, кого я поклялась ни за что на свете не прощать. И теперь этот самый Диего Сантаклара стоит прямо передо мной и предлагает что-нибудь выпить вместе с ним.
- Отлично, давай выпьем.
(Дура, ну какая же я дура! Не зря мне мама иногда так говорит.)
- Ну что? Как жизнь?
- Да нормально… А у тебя?
- Бьет ключом, как всегда.
- Точно, как всегда. Достаточно на тебя посмотреть. Даже не знаю, хорошо это, или плохо… Работаешь, или как?
- Знаешь, я доволен, жаловаться не приходится… Почти два года прогорбатился у отца, в адвокатской конторе, где мы грызлись с ним целыми днями, так что я бросил работу и начал колесить по свету. Ну а потом блудный сын вернулся, как ты понимаешь, промотав все деньги.
- Значит, ты закончил универ?
- Конечно, малышка, а как ты думаешь?
- Послушать тебя, так ты был светоч разума, хотя и на второй курс не мог переползти, когда мы с тобой встречались!
- Потому что не хотел, а когда появилось желание, я за год закончил два курса, получил диплом и уже успел забыть, в каком году закончил учебу…
(Тоже мне, адвокат без портфеля. Получил диплом захудалого адвокатишки и занимается всякими сомнительными делишками, прикрываясь высокими словесами. Впрочем, он всегда так делал, сколько его помню.)
- Слушай, Ната, сколько же мы не виделись? Лет десять?
- Больше, пожалуй…
- Ладно, сама-то как? Андрес сказал… Помнишь Андреса? Ну, моего приятеля-однокурсника, с которым мы иногда встречались?
(Забудешь его, пожалуй! Он был твоим сообщником, и вечно покрывал тебя, а мне оставалось только рыдать на его плече. Иногда я думала, почему влюбилась не в него. По крайней мере, так было бы правильней.)
- Еще бы мне не помнить Андреса!
- Так вот он сказал, что видел тебя, кажется, на концерте. Ты встречалась с каким-то архитектором, и потрясно выглядела.
- Сейчас уже нет.
- В смысле, ты уже не с ним?
- Именно.
- Блин, а Андрес говорил, что у тебя были планы, и все такое прочее.
- Были да сплыли, такова жизнь.
- Слушай, ты в порядке?
- Да, а почему ты спрашиваешь?
- Просто ты все воспринимаешь слишком близко к сердцу, вот я и спросил.
- Знаешь, Диего, если ты говоришь это из-за того, что у нас не сложилось, так я отвечу, что, вставая с постели, каждое утро Богу молюсь, благодаря за то, что не с тобой.
(Вот тебе! Получил – так отведай!)
- Ну, подруга, ты даешь, ничуть не изменилась! Да, старушка, тогда нам обоим было по двадцать. Мы были такими глупыми… Вечно цапались, разбегались и снова сходились… Я до сих пор вспоминаю наши с тобой примирения… Клевый был трах!
- А ты, дружок, всегда был хамлом.
- Так правда или нет? И будет ли правдой теперь тот классный трах? Блин, прикинь, все эти годы я из кожи вон лез, чтобы испытать что-нибудь подобное, но, представь себе, так и не сумел!
(Ха-ха, подумать только! Диего Сантаклара решил меня умаслить. Оказывается, лучший трах у него был со мной, и потому он тыщу раз наставлял мне рога – должно быть, для разминки.)
- Брось, Диего, не приукрашивай.
- Ната, да ты покраснела. Только не говори, что будешь краснеть, потому что речь зашла о сексе, ведь это была наша любимая тема… Ты только посмотри, архитектор превратил тебя в жеманницу!
- Ты дурак, или прикидываешься?
- Прости, прости, ты же меня знаешь…
- Давай сменим тему, умоляю. Не хочу говорить об Альберто, я и так уже им всех друзей достала. Ты как?
- Ну я два года прожил в Лондоне, замутил с одной танцовщицей-бельгийкой. Мы вместе приехали сюда, и это оказалось катастрофой. Короче, с тех пор ничего постоянного. Я часто вспоминал о тебе, Ната, о наших сумасбродствах и свободных отношениях, когда мы жили вместе. Это было нечто бесподобно яркое, взрывное…
(Действительно, взрывное, ярчайшее. Ты приезжал за мной к дверям универа на “Веспе”, доставшейся тебе в наследство от отца, и мы катили в Ретиро или на Монклоа, чтобы выпить пива, или же шли в музей поглазеть на какую-нибудь необычную выставку. Мы целовались на каждой улице, на перекрестках и в каждом баре. Мы занимались любовью постоянно, и время от времени ты читал в постели стихи Феликса Гранде а потом говорил, что мы тоже животные, и занимаемся любовью, следуя инстинкту. Ты обнюхивал все мое тело, а я хохотала и не могла остановиться. Мы без памяти любили друг друга – или просто думали, что любили, – потому что страсть прошла, и наступили месяцы сущего ада. Ты бессовестно начал волочиться за другими девчонками, я предлагала расстаться, чтобы ты мог делать все, что угодно, а когда мы расставались, ты умолял меня жить вместе, чтобы потом снова разбежаться. Порой я думала, что вот-вот заболею. В первый и последний раз в жизни я умирала от ревности. Я ревновала тебя к каждому столбу. Войдя в бар, я, вместо того чтобы глазеть на парней, разглядывала девчонок, которые, по моему мнению, могли оказаться в твоем вкусе. Блондинки нравились тебе за то, что были блондинками, брюнетки – за темный цвет волос, худые – за худобу, фигуристые – за красивую фигуру. Я ненавидела их всех. Ты тоже не давал мне вздохнуть. Всякий раз, как мы расставались, ты сходил с ума, думая, что я могла сбежать куда-нибудь с другим. Ты звонил мне на рассвете или поджидал у двери бара на своем мотороллере. Я привыкла к подобным отношениям и какое-то время даже думала, что это может продолжаться всю жизнь, пока однажды вечером не встретилась с другом, которого давно не видела. Он сказал, что у меня бесконечно печальный взгляд. “Что с тобой сделали, Ната?”, – спросил он. И на следующий день я бросила тебя.)
- Да, Диего, не знаю, каким еще это было, но взрывным – однозначно.
- И посмотреть на нас сейчас… После стольких лет сидим себе на веранде, в парке у фонтана... Прикольный, кстати, фонтан, да? Ты глаз с него не сводишь. Я всегда балдел от того, как ты смотришь на мир... на меня. Я и сейчас балдею.
( Ну уж нет, дружок, дудки. Больше я на эту удочку не клюну.)
- Хватит чушь молоть, Диего. Больше десятка лет прошло с тех пор.
- А ты все такая же и даже лучше. Еще больше похорошела.
- Ладно, обалдуй, давай расплачиваться, мне уже пора идти.
- Заплатишь за меня? А то я без гроша.
- Это ты все такой же. И ведь хватает наглости!
- Слушай, чтобы ты так не говорила, давай ты заплатишь за пиво, а я подарю тебе книгу, которую недавно раздобыл. Не бойся, в накладе не останешься... Дай-ка ручку, я ее подпишу.
Диего наскоро нацарапал что-то на первой странице и протянул мне книгу.
- Номер мобильника у тебя тот же? Можно я позвоню тебе на днях?
- Конечно, звони, когда захочешь.
Он никогда не позвонит.
- Супер, Ната. Чао!
- Чао-какао, Диего!
Он подарил мне сборник песен Леонарда Коэна. Вот достал! Диего всегда был зациклен на театральности. Я прочла мелодраматичную надпись на первой странице: “За столь долгожданную и столь неожиданную встречу. Диего С.” Было забавно вновь видеть эти буквы с росчерками снизу вверх, которые, по моему глубокому убеждению, придавали налет артистичности всему, что он писал.
Жизнь есть жизнь. Много лет я ничего не знала о Диего, но в глубине души всегда мечтала увидеть его, ведь этот парень очень много значил для меня, хотя и вел себя как козел. Черт побери это время. Оно все лечит.
Автор: Мара Торрес
Перевод с испанского: Голубкова Вера Витальевна
