(рассказ-притча)
У Великого князя одного из славянских племен подрастала дочь. Когда ей исполнилось восемнадцать
лет, она неожиданно расцвела и превратилась в совершенно неописуемую красавицу. Как говорили в те времена: -
Ни в сказке сказать, ни пером описать! Но красавица-княжна была очень горда, спесива и строптива.
На беду свою и горе влюбился в нее молодой дружинник князя – Ратмир (Рать несущая мир – означало его имя). Был он: молод, красив, статен и могуч; впрочем, как и все витязи князя, - один к одному.
Ратмир, молча, неодобрительно смотрел, на все выходки княжны, на то: как она позволяет себе глумиться над простыми воинами, домочадцами, и другим несчастным людом; и про себя всячески ею возмущался.
Несмотря на его возмущение ее поступками; княжна, сама того не подозревая, сумела вселить в его чистую душу;
любовь к себе безмерную и пламенную страсть. Чувство это было подобно яду, которого накопилось, в нем
столько, что он проник в его душу, сердце и наполнило им Ратмира до самых кончиков
ногтей! Воин окончательно потерял голову, и думами о ней; все больше, и больше, - распаляя свою страсть, - готов был на все безумства существующие на земле.
Наконец, улучив минуту, когда они остались вдвоем; - он пал перед ней на колени и взмолился: - О,
всемилостивейшая Княжна! Сжалься надо мною, или заколи вот этим мечом! – протянул он ей на вытянутых руках свое
до блеска начищенное оружие. - Я люблю тебя и прошу твоей руки!
Княжна откровенно расхохоталась над его просьбой: - Ты! Смерд! Как ты посмел даже заговорить со мной об этом?!
Мне что, кликнуть слуг, чтобы они тебя как следует поучили, а потом бросили в тюрьму?!
- Мне все равно, - отвечал несчастный Ратмир, - нет мне жизни без тебя, княжна! Делай, что хочешь!
Красавица внимательно посмотрела на него и сказала: - Хорошо, я отвечу на твою любовь, и даже выйду за тебя
замуж, если через два дня ты принесешь мне в хрустальной вазе сердце своей матери! Через два дня! Два! Запомни, –
Повторила она, обозначив число своими изящными пальцами, - Оно будет главным украшением нашего свадебного
стола! Иди, - несчастный! – Добавила она и безжалостно расхохоталась.
Долго терзался муками Ратмир, но любовь его к княжне была так сильна, что он решился на этот страшный и
бесчеловечный поступок.
Поздним, темным вечером он пришел в родительский дом; выждал удобный момент; вонзил в грудь матери
кинжал; вырезал сердце, и судорожно сжимая его в руке, выскочил во двор.
И тут, над селением, разразилась жестокая буря! Ветер валил и ломал, как тростинки столетние
дубы; он срывал крыши с домов; пригнал грозовые тучи, запряженные в громы и молнии, которые
пролились сильнейшим дождем. Дождь был настолько мощным, что по улицам полились реки воды!
Образовался поток, сносящий все на своем пути!
Ратмир шел по горло в воде держа правую руку высоко над головой, чтобы сердце матери не выскользнуло
в воду. По лицу его хлестали ветви падающих деревьев; в спину, и плечи били, обгоняющие его бревна от разрушенных жилищ. На них, пытаясь спастись и вырваться из этого кромешного ада, с ужасом на лицах, висел многочисленный люд.
Но на крутом изгибе потока; бревна несло к скалистому берегу, и они, ударяясь о него; безжалостно перемалывали
людей; сбрасывали их с себя, неслись дальше; предоставив редким уцелевшим выбираться из воды, кто как может.
Ратмир шел; его швыряло из стороны в сторону бурлящим и пенящимяся потоком; он падал - вставал; снова - падал;
снова - вставал; но не смотря ни на что - высоко держал руку с сердцем матери. Он уже еле стоял на ногах, но упорно
держал путь к терему прекрасной, но жестокой княжны…
Когда цель его была, уже совсем близка, - небо, вдруг, исполосовала огромная, зигзагообразная и ослепительно
яркая молния! Стало светло как днем; затем раздался оглушительный грохот грома, и на него рухнуло
огромное дерево. Ратмир успел нырнуть под воду; благополучно вынырнул, но, за что-то зацепившись
рукой выронил из руки сердце матери: - «Все, - пробормотал он. - Все, и, теперь, уже - окончательно! –
Уныло, с горечью и болью в сердце думал Ратмир, с трудом выбираясь из многочисленных переплетений ветвей дерева.
- Боги прокляли меня за то, что я убил маму! В полном отчаянии, видя сколько еще, по его вине, погибло ни в чем
неповинного народа! И деток - де-еток! Еще чистых, ни в чем не согрешивших перед Богомых и людьми - деток!. Он достал меч, и хотел пронзить им свою грудь…
Но тут, откуда-то из-под веток, листьев, другого мусора несущегося в бурлящем потоке, отчаянно барахтаясь в дождевой воде, всплыло сердце матери, и тихо спросило его: - Сынок, тебе не больно? Ты не ушибся? …
1998 год. Нефтеюганск.
Спасибо!